"Nikolaj Rubcov. Komm, Erde" // Wiesenburg, 2004

Прошлой осенью в Константинове я познакомился с немецким поэтом и переводчиком Хартмутом  Лёффелем. Знакомство переросло в дружеские отношения. Мы вместе гуляли по родному селу Есенина, с высокого берега Оки восхищались чудесными видами, говорили о поэзии, подарили друг другу свои книги. После возвращения домой наше общение продолжилось при помощи электронной почты. Хартмут очень заинтересовался судьбой и творчеством Николая Клюева, и впервые строки нашего поэта в его переводе зазвучали на немецком языке. При моей небольшой помощи Хартмут перевел метрическим стихом 15 стихотворений Клюева (некоторые из его переводов приводятся ниже). Особенно ценно для нас, сибиряков, то, что среди переводов Лёффеля - поэтический памятник Клюева, его знаменитое стихотворение «Есть две страны: одна - Больница...», созданное поэтом в томской ссылке, незадолго до его гибели в 1937 г.

Как переводчик и соиздатель, Хартмут вместе с немецким поэтом и музыковедом Раймондом Дитрихом в 2004 г. выпустил книгу «Komm, Erde» («Земля зовет»), в которой впервые стихотворения русского лирика Николая Рубцова были переведены немецким метрическим стихом. Переводчики русского поэта поставили перед собой трудную задачу: по возможности максимально приблизиться к оригиналу, передать содержание и форму стихов Рубцова, даже во многом сохранить их ритмику и звукопись. Им хотелось, чтобы Николая Рубцова не только читатели, но и пели по-немецки. В этом им помог поэт и композитор Максим Викторович Козлов, автор музыки и исполнитель многих песен на стихи Рубцова. Он передал немецким поэтам-переводчикам свои диски с записью рубцовских песен для сличения. И мелодии его песен помогли им почувствовать музыку стихов Рубцова, передать ее в своих переводах. На презентации этой книги, состоявшейся 21 мая 2004 г. в московской библиотеке № 95, известный писатель и литературовед Сергей Станиславович Куняев дал высокую оценку немецким переводам Рубцова, заметив при этом, что русская и немецкая литература всегда взаимовлияли и взаимообогащали друг друга. Книга «Земля зовет» произвела в России настоящую сенсацию. Еще бы: оригинальная русская поэзия становится все ближе и ближе немецкому читателю! Наш журнал помещает подборку стихотворений Н. Клюева в переводе Хартмута Лёффеля на немецкий. Впервые Клюев звучит по-немецки на страницах томского журнала!

Представляем читателям также три стихотворения Николая Рубцова в переводе Хартмута Лёффеля. Переводы публикуются впервые.

Надеюсь, что мое интервью поможет нам лучше узнать немецкого писателя, познакомиться с его взглядами на современную литературу, с его пониманием непростого искусства перевода.

Валерий Доманский

В.Д. Когда вы серьезно увлеклись поэтическим творчеством?

Х.Л. Вначале я спросил себя, что такое хорошее стихотворение. Речь шла о критериях оценки. Только после этого теоретического разъяснения я начал писать сам. Серьезно, однако, только примерно в 30 лет. Сюрреалистическая предметность характеризует эти первые стихотворения о природе. Однако в то же время я уже издал прозаические отрывки - сатирические! Реализм и сюрреализм существуют одновременно.

В.Д. В чем вы как писатель видите задачи современной литературы?

Х.Л. Каковы задачи современной литературы? Как всегда, «prodesse et delectare» - приносить пользу и радость. История, рассказанная мастерски, разве этого уже не достаточно? Она лучший посланник, чем все программы и манифесты. Рассказы, как и романы, воссоздают и проектируют действительность. Стихи, кроме того, развивают словарно и творчески язык и в лучшем случае ведут к новым, нерастраченным ощущениям. Это важная задача, прежде всего, метафоры. Следует принять во внимание, как, например, в русском языке, Есенин всегда по-новому видит и может по-новому изобразить своего постоянного спутника, луну. Изобретательная визуализация! Современно ли это стихотворение, меня не интересует, тем более, что в большинстве случаев под этим понятием подразумевается лишь нечто «новомодное». Текст является смысловой «тканью». Мне подходит это занятие прясть - виртуозно и густо словами.
В.Д. Ваши излюбленные жанры, темы?

Х.Л. Я издавал лирику, рассказы, а также драму. В моем прежнем творчестве имеется очень сильный сатирический и вместе с тем социально обусловленный компонент; с другой стороны - также полные фантазии фантастические элементы. К примеру, лирика и есть такой вид искусства. Одна из моих книг стихотворений называется «Стихи о времени и его конце». Рядом с текстами, соотносимыми с временем очевидным, имеются также апокалиптические. В моих рассказах речь идет постоянно о солистах, об одиночках на сцене жизни, и о людях, которые попадают без вины или по собственной вине в происшествия. «Предрасположенность к происшествиям» поэтому и является названием книги рассказов.

В.Д. Кто вы больше - реалист, постмодернист или...?

Х.Л. Из уже сказанного вытекает, какие тенденции пересекаются в моих книгах. Я никогда не могу рассматривать себя как представителя определенного направления. Я желал бы, но не могу подчиниться.

В.Д. В последние годы вы серьезно стали заниматься художественным переводом. Что вы можете сказать об этом непростом занятии? Какие трудности испытываете при переводе? Кто же переводчик - соавтор, интерпретатор, транслятор смыслов и художественных концептов или.?

Х.Л. а) Большая трудность при переводе с русского языка состоит в том, что русское метрическое стихотворение свободнее в подборе рифмы, а также в ритме. «Неточная рифма» выглядит некорректной на немецком языке, прямо-таки прозаичной, иногда как будто бы создателем произведения является дилетант. И ритм в этом смысле ограниченнее в немецком языке, самое большее -два безударных слога могут следовать за ударным. Дактиль этому пример. В русском языке не имеется твердой границы. Это ставит переводчика в большое затруднение. Он может создавать только подобное на родном языке или, по крайней мере, придерживаться количества слогов, что весьма трудно, так как артикль в немецком языке, которого русский не имеет, является «слоговой неудачей».

б) Переведенное произведение должно быть, по моему мнению, также произведением искусства.
Это требует снова и всегда снова компромиссов, которые, конечно, также обусловлены интерпретацией. Поэтому то, что помогает сделать точный перевод стихотворения, не снимает противоречий. Птица с тяжелыми крыльями! Зрительная наглядность, как и слуховая - переводчик должен этому подчиняться. Да, в конечном счете, он соавтор, интерпретатор и все же обязан следовать оригиналу.

В.Д. Что бы вы хотели пожелать читателям журнала «Начало века»?

Х.Л. Я желаю читателям журнала «Начало века», а также и себе, чтобы развитие наших обеих культур навстречу друг другу, которое происходило на протяжении веков, взаимно обогащало. Недальновидная политика разделяла нас достаточно долго!

---

Источник: журнал "Начало века" №2, 2008