Документальная летопись событий (Череповец, Вологда, Никольск, Бобришный Угор)

Как хорошо известно, в конце августа 1967 года вологодские писатели во главе с Александром Яшиным совершили агитационно-творческую поездку по Волго–Балтийскому каналу с целью его популяризации в литературе. Гораздо меньше известно, что путешествие началось в Череповце. Вот как об этом рассказывали очевидцы событий на встрече в Рубцовском центре города Череповца, а точнее в актовом зале Дома знаний 28 февраля 2012 года (исправлены некоторые неточности в датах).

«Клавдия Васильевна Марченко с большим волнением рассказывала о том, как солнечным днём, 23 августа 1967 года, вместе с директором судостроительно-судоремонтного завода, Вилем Ивановичем Захаровым, поджидала на заводском причале теплоход «В.В. Верещагин» с группой вологодских писателей и поэтов, для которых была устроена обзорная экскурсия. Первым на причал сошёл Александр Яшин – высокий, красивый, стройный мужчина, в тёмном костюме. У Александра Яковлевича были удивительно добрые, со смешинкой, глаза. Следом за ним сошли остальные десять человек, все молодые, озорные, весело улыбающиеся. Виль Иванович спросил, довольны ли они путешествием. Молодёжь хором ответила: «Очень!». Захаров пригласил всех пройти в красный уголок завода. В красном уголке было полно народа, все хотели увидеть известных земляков.

Яшин тепло приветствовал собравшихся, затем представил своих спутников: Романова, Коротаева, Белова, Чулкова, Чухина и других. Все ждали стихов.

И вот Яшин начал читать. Спокойным, вологодским окающим говорком. Казалось, его поэзия – это светлый родничок, прикосновение к которому духовно обогащает тебя. Это было незабываемо. На всю жизнь в сердце осталось: «Спешите делать добрые дела…». Потом, стихи читали молодые поэты. Люди с восторгом слушали каждого. Задавали много вопросов. На все получали исчерпывающие ответы. Ярко выступил Александр Романов. После чтения своих стихов он представил Николая Рубцова, рассказал, что Рубцов – студент пятого курса Литературного института имени Горького, что до института Николай четыре года служил на Северном флоте.

На сцену вышел молодой человек среднего роста, худенький, одетый в шёлковую рубашку с коротким рукавом. Рубашка была в полосочку: зелёную и вишнёвую. Николаю Рубцову шёл тридцать первый год, а выглядел он гораздо моложе. Как только он начал читать стихи, показалось, что он просто рассказывает о Родине, о природе, о любви. Спокойно, без лишнего пафоса и без жестикуляции. А за душу брало! Тогда впервые услышали стихи «Тихая моя родина», «В горнице», «Душа хранит», «Журавли». Очень понравились стихи о животных. Прошло сорок четыре года, а встречу эту Клавдия Васильевна помнит очень ясно! И больше всех ей запомнился Николай Рубцов».

С не меньшим интересом было воспринято выступление Шаверина Николая Ивановича. «Он рассказал, как 23 августа 1967 года группу вологодских писателей приняли на борт теплохода «В.В. Верещагин», на котором Николай Иванович был вторым помощником капитана; как провели для них обзорную экскурсию, пройдя малым ходом до Череповецкого промышленного порта, и доставили к причалу судоремонтно-судостроительного завода. Здесь их встретил директор завода Захаров и пригласил в красный уголок для встречи.

Николай Иванович, демобилизовавшийся с Северного флота в 1966 году, очень заинтересовался Николаем Рубцовым, узнав, что тот тоже служил на Северном флоте. Стихи Рубцова, особенно о море, очень понравились Николаю Ивановичу. И когда Рубцов проходил мимо, он остановил поэта, они разговорились. До сих пор Николай Иванович сожалеет о том, что не попросил автограф».

Также необходимо привести воспоминания, хотя и опубликованные, Г. Д. Соколова, который курировал поездку от вологодского Обкома КПСС [1].

«…Утром 23 августа (дата уточнена) нас всех посадили в автобус и повезли в Череповец. А там нам обещали теплоходик. Приехали на судоремонтный завод. Руководителем Вологодской писательской организации тогда был Александр Романов, он первым произнёс короткую речь и предоставил слово Александру Яшину. Затем выступали другие писатели – Коротаев, Чулков, Чухин, Рубцов, в том числе гости – Голубков из Москвы, Кутов из Ленинграда. Рубцова тогда ещё мало кто знал, у него только что вышла книга «Звезда полей».

После выступления все мы поехали в гостиницу «Ленинград», сходили в ресторан, поужинали А на утро нам уже был подготовлен агитационный теплоходик, очень маленький. Что он из себя представлял? Две каюты наверху, четыре каюты внизу и две – в носовом отсеке...

Вся команда теплохода состояла из двух человек – капитана и матроса – симпатичной девушки Люси, которая ко всему прочему выполняла и обязанности кока (поварихи). Капитан предоставил в наше распоряжение весь теплоход, а сам с Люсей разместился на камбузе (кухне). Телевизионщики расположились в носовом отсеке, все остальные – в нижних каютах. Николай Рубцов спал не в каюте, а в своеобразной прихожей между каютами в носовом отделении, на топчане. Он каждый день его застилал, но неудовольствия по этому поводу ни разу не высказал…».

Не будем далее приводить воспоминания. Уточним только, что в ночь с 23 на 24 августа 1967 года писатели ночевали в гостинице «Ленинград» на улице Бульварной (сейчас Бульвар Доменщиков 36). Мы пытались найти журналы регистрации постояльцев гостиницы августа 1967 года, но они были уничтожены за ненадобностью. Итак, путешествие на «Теплотехнике» или, точнее, агитационно–творческая поездка по Волго–Балту началась утром 24 августа 1967 года от причала череповецкого судостроительного завода. Вопрос по двум дням пребывания писателей в Череповце один. Почему не сохранилось ни одной фотографии этого явно незаурядного события в городе, возможно им (фотографиям) ещё суждено появиться на радость любителям поэзии? Повторюсь, что о самой поездке много написано, также нами были опубликованы материалы итогов этого путешествия и просмотра его документальных кадров, выступления поэтов на череповецком телевидении [2]. А вот об Александре Яковлевиче Яшине, главной фигуре, этого ставшего для него последним путешествия по вологодским рекам, каналам, шлюзам хотелось бы поговорить подробнее. Тем более, что в завершающей передаче о поездке по Волго – Балту на череповецком (тогда областном) телевидении 22 сентября 1967 года он не участвовал… У него в Череповце и в Вологде осенью 1967 года были свои дела и планы. Вот с ними, в документальном порядке, и хотелось бы познакомить читателей в этом материале в преддверии 110 летия со дня рождения нашего знаменитого земляка.

Итак, 31 августа 1967 года, после прекрасной поездки, о которой А. А. Романов так говорил на просмотре отснятого материала 22 сентября на череповецком телевидении «…Было проведено восемь больших литературных вечеров, на которых по примерным прикидкам побывало более 22 тысяч человек. За это время писатели оставили автографы примерно на одной тысяче поэтических книг…» писатели, в основном, вылетели в Вологду из аэропорта Вытегры.

Из дневника А. Я. Яшина «…Второго сентября. Были у секретаря обкома Другова Вас. И. Рассказали о поездке. Просили опять за Рубцова. Обещал пока поселить в общежитии Совпартшколы… Обещание комнаты Рубцову» [3]. Были у Другова вместе с Романовым? Видимо так. Романов, будучи руководителем вологодского отделения СП РСФСР, как говориться должен был быть по долгу службы и дружбы. А Рубцов вскоре получил комнату в общежитии Совпартшколы по ул. Октябрьская, 19 в Вологде. Общежитие - двухэтажное каменное здание с балкончиками, стоит во дворе большого здания - общежития. По воспоминаниям, второй этаж занимали слушатели школы, а внизу жили артисты, журналисты и Рубцов.

Условия там были хорошие, но, по каким–то причинам, надолго поэт в общежитии не задержался.

Таким образом А. Я. Яшин и работал, и пытался отдохнуть в начале сентября 1967 года в Вологде. Об этом свидетельствуют документы и воспоминания.

Четвёртого сентября он в Череповце по приглашению областного в этот период череповецкого телевидения. Подробности мы можем узнать из архивов Череповца. Приводимые далее документы хранятся в Центре хранения документации (Архив Череповца) ф. 917, оп. 1, ед. хр. 228 (том 2).

Поэта Александра Яшина попросили выступить в телепередаче «Десять минут поэзии» редакции молодёжных и художественных программ. Начало передачи в 18.20, окончание в 18.30 по московскому времени 4 сентября 1967 года. Редактор программы поэт Леонид Беляев, режиссёр Николай Казанкин. В центре хранения документации Череповца сохранились планы передачи, стихи, прочитанные в тот вечер А. Я. Яшиным, на 13 машинописных страницах и даже от руки написан гонорар поэту в сорок (40) рублей за участие и чтение стихов. На вводном листе разрешение Горлита на передачу и подпись уполномоченного на каждом листе стихов Яшина и даже на листе с текстом диктора, представившего поэта телезрителям [4].

Александр Яшин начал своё выступление перед вологодской телеаудиторией со стихотворения о Ленине, хорошего стихотворения. Да, иначе и нельзя было в год 50 летия Советской власти. Закончил своими знаменитым стихотворением «Спешите делать добрые дела…». Показалось, что подбор остальных стихотворений явно показывал нездоровье, подавленное состояние поэта. Мало оптимизма было в стихах «Отходная», «О безответной любви». Правда прочитано было и стихотворение «День творения», давшее название посмертной книжке А. Я. Яшина, составленной им самим и выпущенной в издательстве «Советский писатель» в 1968 году. Вы сможете сами прочитать эту подборку, представленную как документ, в машинописи 1967 года. Поэт прочитал в стихотворении «Отходная» в Череповце «Ни одного не завершил пути» в третьей строфе, а в книге строчка будет такая «Не завершил ни одного пути». Стихотворение «День творения» в книге с посвящением Михаилу Дудину, что не было отмечено на череповецком телевидении. Особый интерес вызывает автограф Александра Яшина в книге почётных гостей телевизионной студии.

«4 сентября 1967 года. Я давно знаю, что Череповецкое телевидение относится к моей скромной творческой работе с большой добротой. Искренне благодарю вас за это, друзья мои, и постараюсь впредь оправдать ваши хорошие пожелания. Сердечно Ваш. Александр Яшин» [5].

Вот как сам Яшин записал в дневнике (правда об этом можно прочитать только в журнале «Октябрь» № 2 за 1980 год. Другие источники, где печатались выдержки из дневников Яшина этот день замалчивают). «4 сентября. Приехал в Череповец. Выступил по телевидению… Записывал меня для радио Николай Рассохин – много стихов. Плёнка по личной просьбе – им «на память»: «Опять я целый день негодовал» и «Ещё о собаках». Интересно, сохранилась ли она, т.е. существует ли авторское чтение Яшиным этих стихов сегодня?

А уже 6 (шестого) сентября в городском Доме культуры Александр Яшин примет участие, как пишет газета «Красный Север» от 3 сентября 1967 года, во встрече горожан с писателями – вологжанами. Билеты продавались в городском обществе «Знание». Восьмого сентября та же газета в заметке Т. Виноградова «Вечер поэзии» сообщает, что «…Писатели и поэты Вологодчины А. Романов, В. Белов, В. Коротаев, С. Чухин и наш земляк и дорогой гость Александр Яшин больше двух часов вели с читателями серьёзный и откровенный разговор о жизни, о творчестве…». Об этом вечере остались подробные воспоминания А. Рачкова.

«…Сентябрьский вечер так же памятен, как и все встречи с Николаем Михайловичем Рубцовым. Для вологжан это был своеобразный праздник: в городском Доме культуры проходил литературный вечер. В зале — полным-полнешенько. На сцене — стол под зеленым сукном. Теснясь друг к другу, сидят Василий Белов, Виктор Коротаев, Николай Рубцов, Сергей Чухин, а чуть поодаль Александр Яшин и Александр Романов, ведущий эту встречу. Вот из-за стола вышел Виктор Коротаев, которому было предоставлено право выступить первому. Он прочитал несколько стихов из цикла «Липовица». Василий Белов прочитал отрывок из новой повести «Плотницкие рассказы», Сергей Чухин — стихи «Шуршат сухие ивняки» и «Горлинка», Александр Романов — «Серьезный разговор». А Александр Яшин прочитал стихи из будущей книги «День творения». Все было как обычно, когда встречаются писатели с читателями. Самой яркой и впечатляющей фигурой, безусловно, был Александр Яшин. Никто не знал и не мог даже предполагать, что это последнее выступление поэта на своей родине. Быть может, только он сам, терзаемый болезнью, тревожно вслушивался в себя и невольно подводил итог своей суровой жизни. Потому так чутко и внимательно он вглядывался в младших братьев по перу, и всего пристальнее следил за Рубцовым. Правда, в зале имя Николая Рубцова заметного оживления не произвело, хотя Александр Романов объявил его с особенным ударением. Для того времени это не удивительно. Поэт не так уж часто печатался в местной периодике, а первая настоящая книга его стихов «Звезда полей» только что вышла. Да и сама внешность поэта, если и привлекала внимательный взгляд, то только неброской скромностью одежды и напряженно-нервным аскетическим лицом с высоко оголенным лбом. В тот вечер Николай Рубцов был в коричневом в темную полоску костюме, с аккуратно отточенными (по-флотски) стрелками на брюках, голубой рубашке без галстука и простых черных ботинках с блеском на носках. Заметно было его волнение. И не потому, что перед ним переполненный зал (хотя это тоже влияло), а чувствовал на себе он пристальный взгляд Александра Яшина, к которому питал особое отношение. Рубцов прочитал свое любимое «В минуты музыки». Вдохновенно, отбивая правой рукой в воздухе такт и чуть склонив голову набок, словно вслушивался в музыку своего стиха. К сожалению, слушатели не сумели в полную меру оценить тогда светлое и проникновенное чтение поэта, как и само произведение. Николай почувствовал вежливые аплодисменты, обязательные в таких случаях, огорчился, но скорее на себя, чем на публику. В конце вечера лицо его просветлело. Не любитель давать автографы, в ту встречу Рубцов охотно подписывал «Звезду полей». Его радовала не столько церемония подписания, сколько сами люди, в руках которых он видел свою книжку… После встречи в городском Доме культуры состоялся ужин в малом зале ресторана «Вологда». Застолье распределилось так, что Николай Рубцов оказался рядом с Александром Яшиным. В этой компании очутился и наш земляк, известный скульптор, академик Сергей Михайлович Орлов, автор памятника Юрию Долгорукому в Москве. Орлов давно не был в Вологде. И вот приехал навестить родину, показать ее взрослому сыну, родившемуся уже в Москве. Естественно, что предметом разговора была малая родина: произносились тосты. И вдруг Александр Яшин повернулся к Николаю Рубцову и так проникновенно попросил: — Коля, твой тост. Давай экспромтом что-нибудь! А? Николай взглянул на Яшина, заметно вспыхнул лицом и тихо ответил: — Хорошо, Александр Яковлевич... Попробую... Волнение с лица постепенно спадало, и оно становилось уверенно-спокойным и даже властным, плотно сжатые губы, жестко очерченные скулы, прищуренные глаза — все выражало упорную мысль. Взгляды были устремлены на Рубцова. И он это не столько видел, сколько чувствовал. И вот словно прояснение озарило его лицо. Оно стало спокойным и сдержанно-ликующим. Пальцы, до этого нервно перебиравшие ножку бокала, замерли, цепко облегли нагретое стекло, и рука вынесла бокал на середину стола, вздрагивая под такт чтения:

За Вологду, землю родную,
Я снова стакан подниму!
И снова тебя поцелую,
И снова отправлюсь во тьму,
И вновь будет дождичек литься...
Пусть все это длится и длится!

Александр Яшин склонился к Рубцову и приложился к его щеке. С каждым тостом разговор становился оживленнее и откровеннее. Не сошлись во мнениях о современном искусстве скульптор Орлов и писатель Белов. Разногласие в любви к малой родине возникло у Яшина с Орловым. Александр Яковлевич вспылил, махнул рукой и, чтобы прекратить спор, в котором была большая дистанция непонимания друг друга, вместе со стулом отодвинулся от Сергея Михайловича Орлова. Сын того, оскорбленный за отца, иронически спросил: — Вы, может быть, еще дальше двинетесь, Александр Яковлевич? Яшин быстро повернул голову к Рубцову, чуть помедлил, потом оглядел все застолье, сверкнул глазами, и под усами у него растеклась улыбка: — С удовольствием бы, но дальше — некуда. Там Рубцов… Встретились мы с Рубцовым через месяц. Когда оказались одни, Николай, словно вчера расстались, грустно сказал: — Жаль Александра Яковлевича... Большой человек... Осиротинит ведь нас... Я молчал. Ждал, что будет говорить Рубцов о Яшине дальше. Не забыл же он слов, сказанных Александром Яковлевичем о нем тем более, что и ушли они в тот вечер вместе. А Яшин действительно выглядел плохо. И не надо было быть врачом, чтобы почувствовать истинное состояние его здоровья. Рубцов, естественно, принимал это очень близко к сердцу, если сразу же заговорил о чужой болезни, как о своей. Но больше он ничего не говорил…» [6].

Из дневника А. Я. Яшина. «…7.09.67 года, четверг. Поездка на «Чайке» - катере в Лежу (река Л.В), мимо тёмного мыса с вязевой заповедной рощей. Водитель Николай Николаевич, директор училища водного транспорта Иван Александрович… Вернулись в тумане. Заезжали ко мне. На Леже варили грибы, картошку, рыбы не наловили…» [7]. Катер «Чайка» был довольно вместительный, а по некоторым воспоминаниям в поездке на реку Лежу участвовали и поэты Николай Рубцов и Александр Романов, но имеются противоречия в датах и почему – то Яшин не упомянул их имена... Мы не можем не верить дневниковым записям Александра Яшина, записанным по свежим следам, но они не полностью опубликованы и записи об участии поэтов Рубцова и Романова могут ещё всплыть. С другой стороны, мы имеем воспоминания Александра Романова о поездке на Лежу «Всего один день» напечатанные в двух книгах 1983 года [8]. В них дело происходит в … Впрочем вот как автор определяет дату. «Была ранняя осень, кажется, 1966 года…». Но, точно известно, что Яшин приезжал в Вологду в 1966 году на декабрьский семинар молодых авторов и был на нём одним из руководителей [9]. Вопрос с датами несколько запутан. Так А. А. Романов пишет, что «Яшин, вырвавшись из Москвы, задержался в Вологде и заболел. Я почти каждый день забегал в больницу. Когда ему стало получше, он сказал, что хорошо бы хоть на денёк махнут на рыбалку куда - нибудь к Леже…». В дневниковых записях Яшина 1966 года много места о его долгой болезни и нахождении в больнице после семинара молодых писателей, но это декабрь 1966 – январь 1967 года, об осени 1966 года записи, видимо в силу каких – то причин, не опубликованы. Но, в воспоминаниях Романова ярко описывается поездка осени 1966 года. А, в воспоминаниях Сергея Чухина читаем что после поездки по Волго – Балту Яшин попал в Вологде в больницу и Чухин навещал его, правда конкретных дат не приводится. Да их и не должно быть в литературно написанных воспоминаниях, в этом их достоинство, но, одновременно, и ахилесова пята [10]. А как быть тогда с дневниковыми записями самого Яшина, который 9 сентября 1967 года уже в Никольске, а седьмого сентября уже съездил на рыбалку на Лежу…

«…9 сентября 1967 г. Лечу в Никольск… До Никольска 1ч. 20 м. Съездили на Бобришный Угор. Обкрадено всё. Порваны портреты Льва Толстого, нет инструментов, удочек, даже лопаты…Испугался обстановки дома, условий жизни… 11 сентября. В 9 часов с утра иду на Бобришный Угор. Опять думаю стихами…Поэма ухода. Ухожу от друзей, от города – в звуки леса, лугов, как Лев Толстой от своей семьи. От тщеславия, от борьбы за власть, за закрытый распред и кремлёвский паёк…». Далее по дням Яшин очень поэтично описывает свои ночёвки в доме, походы за грибами, попытки охотиться, красоты природы. Читайте дневники поэта, и вы поймёте и оцените его стихи и прозу как никто другой. Но мы будем уходить от эмоций. «…27 сентября с врачами и Саней уехали с Бобришного Угора совсем…». Это не значит, что Яшин уехал или улетел в тот день из Блуднова или из Никольска, но видимо это была только задержка окончательного оставления малой родины на несколько дней. Для нас важно, что Александр Яшин весь сентябрь провёл в Вологодской области, возможно прихватив и дни октября 1967 года [11].

Отыскать эти разбросанные по разным книгам и журналам дневниковые записи Александра Яшина помогла Н. А. Павлова, научный сотрудник историко–мемориального музея А. Я. Яшина. А мы всё же попробуем синхронизовать все доступные воспоминания и достоверные даты из дневников А. Я. Яшина. После вечера поэзии шестого сентября 1967 года, седьмого сентября Яшин согласно записям в дневнике был на рыбалке на реке Лежа, но без поэтов Рубцова и Романова. Девятого сентября он самолётом летит в Никольск, заметьте, что записи в дневнике заканчиваются словами, что 27 сентября с врачами уехали совсем с Бобришного Угора. Поэта, видимо, доставили в Вологду и поместили в больницу, где его навещали Романов и Чухин и другие. Чуть оправившись, Александр Яшин предложил Романову съездить на рыбалку, может быть, подозревая, что этого больше может и не быть и ещё раз выбрал место на реке Лежа, которое ему так понравилось в поездке 7 сентября. Так состоялась вторая поездка на Лежу, описанная Романовым, который в этом случае, в воспоминаниях ошибается годом. Почему это две разные поездки, да в первой, как пишет Яшин, ухи они не варили, а во второй Романов всё-таки описывает, что рыбы немного, но наловили и уха была… А главное, мы знаем состав участников той и другой поездки и он различен. Только таким образом сводятся воедино воспоминания и даты. Правда, тогда получается, что вторая поездка была после выписки поэта из больницы в пятых - десятых числах октября 1967 года и в Москву Александр Яшин приехал или прилетел уже после неё, ближе к середине октября 1967 года. Страницы его дневника об этом, пока, не опубликованы.

Какая замечательная исследовательская версия по доступным документам была! Две поездки в сентябре и начале октября 1967 года и все вопросы решены. Но, могло быть и так, что ошибается Чухин с госпитализацией Яшина в сентябре 1967 года и тогда поездки на Лежу тоже могут быть две: одна, описанная Романовым осенью 1966 года, а вторая 7 сентября 1967 года без участия поэтов Романова и Рубцова. Всё дело в том, что дневники А. Я. Яшина опубликованы не полностью по годам и месяцам, а выборочно и к тому же с …, то есть с пропуском каких–то записанных слов поэта в опубликованном варианте. Дело здесь в цензурных ограничениях советского времени. Можно понять и родных Яшина, которые при разрешении на публикацию считали, что не нужно чтобы достоянием гласности стали те или иные факты и характеристики. Но, можно понять и исследователей, которым приходится из нескольких опубликованных кусков дневников составлять мозаику событий. Использование только одного источника ведёт к неверным выводам, как вы сами уже убедились. Тогда не будем довольствоваться только правдоподобными или надуманными версиями событий. А от них точно не выигрывает ни авторитет Александра Яшина, ни литературоведение, ни историческая истина.

Судите сами, дорогие читатели. Копнув поглубже в библиографии поэта Александра Яшина нам удалось выяснить, что дневники его 40–60 годов 20 века печатались не только в двух уже упомянутых и использованных источниках (1. «Письма Николая Рубцова к Александру Яшину». Публикация, послесловие и примечания Натальи Яшиной. Журнал «Наш современник» за июль 1988 года. 2. Александр Яшин «Бобришный Угор» Стихотворения, проза». Вологда – Никольск, 1998. Раздел «Из дневников»). Но, также публикация дневников была в журнале «Октябрь» № 1 и № 2 за 1980 год и в собрании сочинений А. Я. Яшина 1986 года в томе третьем. Причём речь идёт не о фронтовых дневниках поэта, которые широко известны, а о его послевоенных дневниках, особенно последних лет жизни. В уже использованных в данном материале источниках (опубликованных дневниках) последняя запись была о том, что 27 сентября с врачами и сводной сестрой Сашей уехали с Бобришного Угора совсем. Вот и возникла наша версия о болезни, госпитализации в Вологде, второй поездке на Лежу, которая сводила концы с концами в воспоминаниях и фактах. Однако публикации в «Октябре» и Собрании сочинений 1986 года оказались более полными, хотя тоже с непонятными разночтениями.

Собрание сочинений, последние опубликованные записи за 1967 год. «… 27 сентября. С врачами и с Саней уехали с Бобришного Угора совсем. 30 сентября. Ветер. Снег. Убил зайца в Новом поле с чужой собакой. Гости – погиб весь день: редакция, 6 человек. 1 октября, воскресенье. Снежок опять. Уехал в Никольск. 3 октября – в Шарью». Такова полная публикация, делайте выводы. Они тоже не совсем ясны. Тогда может прояснит что – то публикация дневников в журнале «Октябрь». За 27 сентября записей нет вовсе. За 1 октября запись отсутствует. «… 30 сентября. Ветер. Снег. Гости из газеты «Авангард» - погиб весь день: редакция (6 человек). Вечером ещё из райкома две машины… 2 октября. В Москву через Шарью». Теперь получается, что в Вологду Яшин больше не заезжал и простился с ней навсегда на поэтическом вечере 6 сентября и на Леже 7 сентября. Правда улетел в Никольск Александр Яшин только 9 сентября. Хорошо бы узнать, как он провёл свой последний день в Вологде 8 сентября!

Какой же главный вывод мы сделали из этой исследовательской работы. А он очевиден. Творческая биография А. Я. Яшина нуждается в уточнениях, а не домыслах. Жизнь его порой не вмещается в документы, доступные в наше время. Вот и приходится в нашем, частном случае собирать мозаику последней вологодской осени Александра Яшина из кусков его дневников, воспоминаний друзей, архивных документов и газетных материалов той поры. А между тем существует прекрасный материал – его рабочие дневники – смотри, сверяй, анализируй, делай выводы. Дело за малым – просто необходима полная, без изъятий, научная публикация дневников поэта, с научным аппаратом и комментариями. Это было бы в год 110 со дня рождения А. Я. Яшина прекрасным подарком – памятником ему и его творчеству. Неплохо бы ещё подумать и о самом памятнике поэту Яшину в областной столице, он давно его достоин.

Итак, последняя осень (сентября начала октября 1967 года) получилась у поэта А. Я. Яшина не только прощальной, но и насыщенной на встречи, общения с друзьями, отмеченной новыми стихами, поэтическими встречами с читателями. Он уже чувствовал, что болезнь забирает много сил и, наверное, молился об отсрочке ухода, понимая, что многое не успел сделать в поэзии и прозе. Но, так или иначе констатируем, что последняя осень Яшина, в основном в её начале, была вологодской, творческой, богатой на события. Мы можем в своей земной жизни только полагать и предполагать, но время выносит приговор и уже летом 1968 года Александр Яшин навсегда остался в земле столь любимого им Бобришного Угора.

---

---

Материал предоставлен автором