«Я умру в Крещенские морозы...»

Гибель Рубцова, эта неизбывная боль наша, незаживающая рана, никогда не изгладится в душе, всегда будет саднить и кровоточить. Трагизм ухода, суровая даже по нашим сложным временам судьба — всё это накладывает свой отпечаток на наше восприятие личности поэта и его творчества.

Зрелость ли это - 35 лет? Кто знает, у кого как. Пушкин и Есенин уже в пятнадцать создавали шедевры. Но Рубцов долго входил в литературу, с каждым годом становился всё более зрелым автором. За свой короткий век он успел сделать очень много - прежде всего в поэзии; про­бовал себя в прозе, в письмах друзьям и старшим товарищам, в отзывах на произведения других авторов оставил очень глубокие, ценные для каждого пишущего мысли.

Сам Рубцов знал, что он великий поэт, не мог не знать, не сознавать значения своих творений (такая нотка проскальзывает в его письмах). Это делало его жизнь наполненной, богатой духовно.

Я умру в Крещенские морозы,

Я умру, когда трещат берёзы.

Он предвидел свою раннюю кончину, определил смертный час с удивительной точностью. Мы не впервые это встречаем в нашей литературе: Лермонтов тоже предсказал свою смерть. Может быть, это печать гения на наших лучших творцах? Как тут не вспомнить слова А.А. Ахматовой, которая предостерегала молодых поэтов: «Никогда не говорите в стихах о своей смерти - в них всё сбывается». Вот только в день гибели Рубцова, 19 января 1971 года, в Крещение, в Вологде не было Крещенских морозов - пришла оттепель с дождём: словно природа прощалась слезами со своим талантливым сыном.

Мысль о смерти, о кладбищенском леденящем душу покое проходит у Рубцова, начиная с ранних стихов. Уж очень много горя и смертей близких людей пережил он в юные годы, чтобы не задумываться об этом. Скорое расставание с жизнью для него было непреложным фактом. А что останется?

И останется всё, как было,

На земле, не для всех родной.

Да, для него она не была родной. И характер, прямой, неподкупный, и «безбытный» (по выражению С.Ю. Куня- ева) образ жизни - всё это выделяло его из среды, делало неугодным системе, торчащим из гладких рядов. Вспомним застойные годы - каково тогда было объявиться такому ершистому и за Русь страдающему поэту? Все должны были быть под гребёнку, а от «чуждого нам» образа мыслей старались избавиться.

И однажды, прижатый к стене

Безобразьем, идущим по следу...

Он чувствовал, как ему казалось, натиск сатанинских, потусторонних сил: «Огнем, враждой Земля полным- полна». Или из письма другу: «Видишь, какая злая стала жизнь, какие все равнодушные...».

Ополчившуюся против него враждебность он особенно остро чувствовал в последние годы:

Смерть приближалась, приближалась,

Совсем приблизилась уже.

Захотел увидеть брата Альберта: «Ну, прямо как перед смертью», - говорил друзьям. Сдавало здоровье, сказывалось большое нервное напряжение. Постоянные приходы днем и ночью случайных знакомых (в основном - бутылку распить в отдельной-то квартире!) изводили поэта. В последний год перед женитьбой был сам не свой. Сомнения? Предчувствия?

Он был задушен, задавлен сатанисткой - Людмилой Дербиной. В судебном деле хранится его фотография после смерти: широкая кровавая полоса на шее. А вот слова убийцы: «Я знаю, Коля меня простил, и приходит во сне, чтобы дать свои нерастраченные силы». Упоминание о нерастраченных силах поэта - не было ли здесь хоть намёка на то, что понимает, какого человека убила? отдаёт дань гениальности Рубцова?

Нет, мы были бы слишком наивны, если бы могли такое предположить. На суде убийца и её адвокат повернули дело так, что это была трагическая любовь двух поэтов, чуть ли не равных по таланту, поэтому ревновавших друг друга. Учитывая, что она сама заявила о том, что убила Рубцова, а также то, что у неё была маленькая дочь от первого мужа, суд вынес приговор: семь лет колонии. Однако, в связи с объявлением Года женщины, срок сократили до пяти лет. По рассказу человека, видевшего Дербину в заключении, она там работала в библиотеке, хорошо выглядела (прическа, маникюр)...

Последние мои сведения о её местопребывании: жила в Санкт-Петербурге, работала в киоске «Союзпечать», продавала газеты и журналы. Не удивлюсь, если теперь она уже перебралась в Москву: поэты-демократы, которые хлопотали о сокращении ей срока (они же обвиняли Рубцова в «русопятстве»), помогают ей, способствуют публикации её стихов, выходу книг. Она стала знаменитостью, ей охотно дают эфир для телевыступлений, берут у неё интервью,

Дербина теперь говорит по телевидению, что она не убивала Рубцова, что у него было больное сердце и он умер от инфаркта. Она описывает его тяжелый, невыносимый характер и якобы его безумную любовь к ней, такой чистой и без­защитной Людмиле. Она сейчас разглагольствует о том, что гибель Рубцова была предопределена свыше, она это знала, поскольку обладает удивительным даром предчувствия.

В качестве примера приведу краткий пересказ одной телепередачи, главной героиней которой была Дербина. Самое удивительное, что показан сюжет был не в рубрике «Особо опасен», а в серии... научных передач; учёные- профессионалы, давая слово убийце, представляли её, как феномен, интересный науке.

Кассандра

В понедельник 19 февраля 2007 года в 23.50 по Первому каналу телевидения демонстрировался фильм «Теория невероятности. Синдром Кассандры».

Представители научных кругов рассказывали о предсказаниях, о передаче информации человеку различ­ными способами: бесконтактным, на большие расстояния и т.д., о предчувствиях, которые осуществляются. В роли Кассандры, подтверждая их теории, выступала Людмила Дербина. Она говорила много: о том, как с самого начала чувствовала, что над ней и Рубцовым тяготеет рок, что было много предзнаменований того, как всё плохо кончится. Так, она видела в окне библиотеки, где работала, крест, появ­лявшийся постоянно после дождя; когда будущие супруги шли подавать заявление в ЗАГС, кусты шелестели, как на кладбище венки с искусственными цветами. Или вот они стали гадать на книге - стихах Тютчева; Рубцов загадал строчку — оказалось, о кладбищенском покое. Однажды ночью услышали громкий топот — шаги замерли у их двери. «Мы, затаив дыхание, сидели, прижавшись друг к другу»,— вещала Дербина (видно, очередной бродяга забрел на огонёк).

Ночь убийства описала так: он бросал в неё вещи, приставил два ножа, что-то кричал, потом подошел к стене и — мгновение! — упал замертво. «Он умер от сердечного приступа, но я взяла вину на себя», «Я несу ношу за нас двоих».

Авторы передачи рассказали о творчестве Дербиной, показали старую плёнку, как она в молодости выступает вместе с Евтушенко, Ахмадулиной и Вознесенским в Политехническом, как вызвала смех в зале, сказав, что приехала из глубинки, прямо на этот вечер прибежала, не успела переодеться...

О Рубцове, его стихах - ни слова...

Кончился «Синдром Кассандры», началась передача (символично!) - «Гении и злодеи».

* * *

Знакомство с творчеством Николая Михайловича Рубцова создаёт у читателя впечатление, что он разгова­ривает с ним, как с живым, что прощание с поэтом - это что-то нереальное.

Пророчески звучат его слова о бессмертии души, о том, как творец остаётся жить своими произведениями и после смерти:

Зачем же, как сторожевые,

На эти грозные леса

В упор глядят глаза живые,

Мои полночные глаза?

Не каждому под силу выдержать этот взгляд - в нём требование, призыв, вопрошание: так ли живёт человек, какой след он оставляет на Земле?

Обращаясь к каждому из нас, Рубцов призывает воспитывать в себе доброту, отзывчивость, человечность:

За всё добро расплатимся добром,

За всю любовь расплатимся любовью...

Как завет нам, поэт передал свою мечту:

Еще мужчины будущих времён

(да будет воля их неустрашима!)

разгонят мрак бездарного режима

для всех живых и подлинных имён.

Чтоб снова силы чуждые, дрожа,

все полегли и долго не очнулись...

Будет ли неустрашима воля грядущих поколений? Исполнится ли завет Рубцова?

Кажется странным, что некоторые критики относят Рубцова к «тихой лирике». Ничего себе тихая лирика! Как набат, звучит его голос, и заветы поэта становятся актуаль­нее год от года. Крупные темы, которые он поднимал: космическая (небо, звёзды), положение деревни, необхо­димость сохранения русской самобытности, яркое мастерство, позволяют определить его место в литературе как связующее звено с русской классикой, славное её про­должение и переход к новому витку поэзии, на новом этапе истории, в новом веке. Тот трагический разрыв нашей лите­ратуры с христианским мироощущением должен был кто- то преодолеть, связать, и этим поэтом оказался Рубцов. Его стихи о христианской душе, об этой светлой Горнице, высокое духовное напряжение его поэзии - вот путь, най­денный Рубцовым, вот линия в литературе, указанная им.

При жизни его не баловали публикациями: «празд­ничные» стихи в областных и флотских газетах, затем несколько подборок в центральных журналах, четыре маленьких сборничка, причем первый (1962 г.) - «Волны и скалы» - машинописный, составленный всего в пяти экземплярах. «Настоящие» сборники - «Звезда полей», «Сосен шум», «Зелёные цветы» - весь тираж около 50 тысяч экземпляров. Сейчас бы Рубцов порадовался - много­тысячные тиражи, и всё равно его книг не хватает! Уже издают двухтомники поэта и даже трехтомники - дополняют воспоминаниями о нем. Однако его стихотворное творче­ство - маленькая, карманного формата книжка (найдено немногим более двухсот стихотворений поэта), но если использовать слова А.А. Фета о Тютчеве, она «томов премногих тяжелей»*.

Нельзя сказать, что «явление Рубцова» возникло на пустом месте, появилось в глухой стороне, как самородок, который вытолкнула земля. За ним - великая русская куль­тура, наша классика, изучение произведений любимых твор­цов - Пушкина, Тютчева, Фета, Есенина, Кольцова, Никитина, постижение тайн стихосложения в Литературном институте, а до этого - на собраниях литературных объеди­нений. Очень много дали ему беседы и споры с совре­менными поэтами, с некоторыми из которых установилось дружеское творческое соревнование.

Огромную роль в его творческой судьбе сыграло окру­жение, в которое он попал - и на флоте, и на заводе, и в Литинституте, дружба с такими выдающимися деятелями современной русской культуры, как А.Яшин, В. Белов, С. Викулов, С. Багров, А. Романов, В. Сафонов, С.Куняев, В. Соколов, В. Кожинов, А. Передреев и другими.

Как факт литературы, пример искреннего, теплого, нежного отношения, тоски по отсутствующему товарищу воспринимается поэтическая перекличка Рубцова, жившего летом 1964 года в деревне Николе, с московским поэтом Станиславом Юрьевичем Куняевым. Вот короткие отрывки из этой переписки:

Куняев:

Если жизнь начать сначала,

В тот же день уеду я

С Ярославского вокзала

В Вологодские края.

Перееду через реки,

Через тысячу ручьёв

Прямо в гости к человеку

По фамилии Рубцов.

«В тот же день»! - скучал поэт по затерянному в Вологодских краях другу. Рубцов отвечает тем же зачином: «Если жизнь начать сначала...», но потом переходит на шутливый тон:

Всё равно напьюсь бухой

И отправлюсь от причала

Вологодчины лихой.

А дальше идут строчки, говорящие о том, что Рубцов переживал свой отрыв от столицы, её литературной жизни; он подчёркивает разницу (в шутку, конечно!) между москвичами и деревенским жителем (отсюда и некоторый комплекс, проявившийся только здесь):

Знайте наших разгильдяев!

Ваших, так сказать, коллег!

- Где, - спрошу я, - человек

По фамилии Куняев?

Да, скучал и Рубцов по своему приятелю. (Отметим в переписке рифмы: Рубцов — ручьёв, Куняев — разгиль­дяев)... Совершенно очевидно, что никто из московских друзей Рубцова — ни Куняев, ни Передреев, ни Соколов, ни тем более В.В. Кожинов (в своих работах о Рубцове выдающийся критик касается этого момента) никогда не давали поэту ни малейшего повода заподозрить их в столичном превосходстве над ним — наоборот, все они преклонялись перед его талантом.

* * *

За свою короткую жизнь Николай Рубцов побывал (жил или находился не так долго) во многих местах. Вот его география: Емецк, Архангельск, Вологда, с. Николь­ское, Няндома, Тотьма, Рига, Кировск, Ташкент, Горный Алтай, Ленинград, Пушкино, Приютино, пос. Невская Дубровка, Москва, Подмосковье.

Многие из этих мест нашли отражение в его стихах, везде он оставлял часть своей души (отметим замечательные его стихи о Сибири).

Для творчества Рубцова характерна нетерпимость к бодрячеству, он избегал деклараций, стихотворной публицистики. Даже в ранних газетных стихах «по случаю» чувствуется уже почерк будущего великого мастера слова. Ни в одном его произведении, даже при передаче речи пер­сонажей, чаще всего крестьян, нет диалектизмов. Поскольку он свои стихи исполнял под музыку (аккомпанировал себе на баяне, гармони, гитаре), он и стихи писал как песни - они почти все пятистрофные. И читал, если судить по сохранившимся записям, а некоторые из нас его слушали и на вечерах, свои вещи Рубцов замечательно - слушая музыку строки, голосом передавая звукопись. Поэтому он и не переносил, когда присутствующие были невнимательны, когда был какой-то отвлекающий шум.

Работа над словом Рубцова поражает. Он так отде­лывал каждую строку, так подбирал рифмы, что кажется - иначе и невозможно сказать, ни на шаг не сдвинуться ни влево, ни вправо. Вот почему он был подчас недоволен редакторской правкой. Очевидцы вспоминают, как он сетовал на то, что ему поправили в стихотворении «Осенние этюды» строки: «Картины нашей жизни, одна другой туманнее» на — конечно, в то время туман не мог пройти! - «одна другой прекраснее».

В стихах Рубцова мы встречаем его любимые символы: ветер, небо, ночь, вьюга... Позже рассмотрим это подробнее.

* * *

Прежде чем перейти к отдельным произведениям Николая Рубцова, скажем несколько общих вводных слов, необходимых для понимания данной работы.

Изучение творческого наследия поэта только начинается, есть еще в рубцововедении серьёзные пробелы, в разных изданиях наблюдаются разночтения. Например, есть разница в заглавиях, в отдельных выражениях (сказывается редакторская правка, а также то, что автор, не имея архива, иногда вспоминал свои стихи, которые знал наизусть, и, воспроизводя их, что-то по ходу сам изменял). Есть также разница в количестве строф, в расположении слов в строке. Что же касается биографических сведений, то и здесь наблюдаются расхождения: так, дату рождения Николая Михайловича указывают 5 января 1936 года (В. Кожинов), 3 января (В. Коротаев), другие авторы - 4 или 3 января.

Давать сравнительный анализ текстов, сверять факты - задача литературоведов будущего. Мы, для наших кратких заметок, будем придерживаться при цитировании издания «Николай Рубцов. Избранное», Москва, «Худо­жественная литература», 1982, составление С. Викулова и В. Оботурова, подготовка текста В. Оботурова. По этому изданию мы будем давать и датировку стихов, за исключением тех случаев, когда С. Викулов и В. Оботуров, возможно, затруднялись в датировке, а известно, что Николай Рубцов проставлял даты на своих стихах крайне редко. Письма Рубцова цитируем по книге «Николай Рубцов: Вологодская трагедия». Москва, Эллис лак, 1998. Составление, подготовка текстов Н.Коняева.

Мы также будем оперировать теми фактами, которые опубликованы в книгах, выпущенных московскими, петербургскими, архангельскими и вологодскими издательствами.

---

*«Но муза, правду соблюдая, / Глядит — а на весах у ней / Вот эта книжка небольшая, / Томов премногих тяжелей» (А. Фет «На книжке стихотворений Тютчева»).

---