Мы очень многого не знаем о Рубцове – эта мысль не давала покоя при работе над этим материалом. Вернее сказать, знаем не точного, надуманного, фальсифицированного, пусть даже с самыми добрыми намерениями. Отчего это? Да от недостатка документов и реальных фактов для верных выводов, логичных предположений и умозаключений. Мы идём на поводу у своего жизненного опыта, учёных степеней, мировоззрения, рассуждая о биографии и творчестве великого поэта, зачастую без глубокого изучения, без учёта мнения коллег и правды документов. Причём, документы надо обязательно просматривать в подлиннике, перед каждой серьёзной публикацией. Красиво сказать о Рубцове – это смогли многие, но смогли ли они представить доказательства, кроме своих умствований?

Эта работа перенасыщена документами, неизвестными фактами творческой жизни поэта Н.М. Рубцова. Замечу, что и сам автор не имел понятия о них до лета 2016 года, когда поработал в Архангельском государственном архиве (ГААО). Конечно, общее понимание о сборнике стихов Николая Рубцова «Лирика» у исследователей было. Но вот частностей, нюансов было явно недостаточно. Постараемся восполнить пробел путём публикации доступных и вновь найденных документов творческого пути русского поэта Н.М. Рубцова.

Первая официально напечатанная книга стихов Николая Рубцова «Лирика» стала уже легендарным изданием. О ней писали B. Белков, В. Кожинов, В. Бараков, В. Оботуров, М. Полётова, Н. Коняев, М. Суров, C. Дмитриев, Ю. Кириенко-Малюгин, В. Захарченко, А. Киров и другие. Но всё ли мы знаем об истории её создания, названии, процессе издания. На слуху обиды поэта Рубцова в его опубликованных письмах, воспоминания Владимира Малкова, публикуемые не полностью, причастного к появлению книги на свет. А вот архивы в этом материале заговорят, пожалуй, впервые. Читатель вправе ждать от автора архивных сенсаций и новый документальный взгляд на процедуру подготовки и издания сборника стихов Николая Рубцова «Лирика». В научный оборот будут введены документы из Государственного архива Архангельской области, как то: неизвестные письма и телеграммы Николая Рубцова, документы для служебного пользования Северо-Западного книжного издательства (СЗКИ) из Архангельска и Вологды, неизвестные рецензии на книгу стихов «Лирика» и многое другое. Одно только название сборника и его варианты, открывшиеся в документах, почти детективное исследование. Итак, в путь за истиной по сборнику стихов Николая Рубцова «Лирика». Да помогут нам архивные дела и исследовательский азарт!

Нам не уйти в документальном повествовании о сборнике Рубцова от его выходных данных, на которые будем опираться. «Лирика» вышла в 1965 году и является первой официальной книгой поэта Николая Рубцова. Подписана к печати  08.09.1965, тираж 3000 экземпляров, цена 5 копеек. Объём книги 1,25 печатного листа. Напечатана в областной типографии города Вологды, на улице Калинина, 3. Редактор А.И. Лёвушкин, о нём мы ещё поговорим в этом материале, технический редактор С.И. Соколова, корректор А.А. Фонтейнес. К ним есть претензии, например, они не исправили и не подсказали поэту, что строчки «Хотя проклинает прохожий, дороги моих побережий» можно исправить. Что вручную и делал поэт, когда ему давали на подпись эту книжку.

Хотя проклинает проезжий

Дороги моих побережий.

Художником «Лирики» стал Б.И. Шабаев – художник академического направления, работавший в СЗКИ довольно успешно. Он оформлял, например, книгу В.И. Белова «Плотницкие рассказы». Общее количество стихов, вошедших в сборник – 25 на 40 страницах. Надо заметить, что иногда это первые варианты известнейших рубцовских шедевров. Первый сборник молодого поэта Николая Рубцова получился скромным, не очень любимым автором, но всё же он произвёл впечатление на читателей и друзей поэта. Начнём, пожалуй, с письма Василия Елесина Василию Белову [1]. «Недавно Коля Рубцов прислал мне свою книжку. Знаешь, она меня порадовала. До этой книжки я не принимал Колю всерьёз, а здесь, где сконцентрированы два десятка его не лучших стихов, понял, что это поэт большой. И какое же, чёрт возьми, выпало мне счастье жить в одно время с вами, ребята, с надеждой и будущей гордостью русской литературы».

Из дневниковых записей В.М. Малкова. 07.10.1965. «Заходил поэт Николай Рубцов. В потрёпанном демисезонном пальто серого цвета, на шее тёплый шарф. Вручил ему его книжку «Лирика». Должен сказать, что мы, «издатели», её здорово обкорнали. Слишком много было «приземлённых» стихов. Из Архангельска постоянно команда: убрать. Ну, мы и убрали. Рубцов, конечно, недоволен своей книжкой. Говорит, что дарить её никому не будет. Вообще-то он какой-то странный. Видимо, скитальческая жизнь наложила свой отпечаток на его самого и его творчество. Клянул А. Лёвушкина. Тот думает только о себе и о проталкивании своих стихов» [2].

Н.А. Старичкова в беседах с автором материала рассказывала о том, что поэт скупал сборник стихов «Лирика», ибо не хотел, чтобы по нему его запомнили, и хранил скупленные экземпляры у неё. После трагической смерти Николая Рубцова у Нинель Александровны осталось «полчемодана» сборника «Лирика». Конечно, она постепенно раздарила их. А поэт Анатолий Лёвушкин без колебаний получил в 1997 году областную литературную премию им. Н.М. Рубцова и, наверное, выступал с воспоминаниями о нём...

Подобных архивных документов и воспоминаний можно привести достаточно много. Вот, скажем, поэт Михаил Ганичев из Череповца пишет в своих воспоминаниях: «Заговорили о Вологодчине... Коля стал ругать Северо-Западное издательство – «понимаешь, я им выслал огромную кучу стихов, а они издали книгу, равную паспорту. Ладно, ну их!» [3].

Должен заметить, что пока намеренно обхожу самое интересное, а именно, что же писали о первой книге Рубцова по её выходе в свет критики и друзья, т. е. публичную оценку стихов сборника. Рецензий, опубликованных в газетах и журналах, было немного, и их общий тон благожелательный [4]. Процитируем часть рецензий на «Лирику» по времени их выхода.

Василий Елесин почти не находит в книге Николая Рубцова недостатков. Это, кстати, было не характерно для рецензий на литературные произведения в то время. «Книжка Рубцова невелика. Но каждое стихотворение накалено страстью его души, насыщено глубокими раздумьями о жизни, о своём месте в ней...». Этой рецензии повезло. Сохранилась ремарка о ней самого поэта Рубцова в письме А.А. Романову, написанном в сентябре 1965 года. «В. Елесин поместил в здешней газете хорошую (даже очень хорошую) рецензию на мою книжку и тот же хороший отзыв о ней написал мне в личном письме. Вообще он молодец. Наверное, он сделал это вопреки воле мрачного редактора». Вторая по времени опубликования рецензия Юрия Ратникова «Песня жаворонка». Он опубликовал её в газете «Вологодский комсомолец» 5 декабря 1965 года. Это какая-то значительно наполненная рецензия на книгу «Лирика». «В лучших его стихотворениях – контрастность, чёткое противопоставление большого и малого. Он отстаивает право петь негромким голосом о любви, счастье, жизни. Отстаивает право на песнь жаворонка».

Рецензия Леонида Мелкова «Лирика Николая Рубцова» вышла двумя днями позже – 7 декабря 1965 года в газете «Северная новь» Усть-Кубенского района Вологодской области. «Первая книжка Н. Рубцова насчитывает всего 25 стихотворений. Они не все равноценны по своей художественной и смысловой силе, но в них есть одно общее качество: высокий русский патриотизм, любовь к Родине... Я не ошибусь, если скажу, что в литературу пришёл новый талантливый поэт – Николай Рубцов...» Анализ стихов достаточно поверхностный, фразы избитые, но приятели Николая Рубцова делают большое дело для поэта – первые рецензии на первую книгу несут некую узнаваемость стихам поэта и его поэтическому восприятию мира. Поэт Вилиор Иванов откликается на выход «Лирики» своей газетной рецензией «О первой книжке поэта», напечатанной в газете «Ленинский путь» города Бабаево 6 января 1966 года. Он даже, как это было принято в то время, критикует стихи Рубцова. Потом он постарался забыть эту неловкую критику, полностью попав под влияние поэзии Николая Рубцова. «Но наряду с хорошими произведениями в сборник вошли и «лёгкие» вещи. К ним можно отнести «Утро утраты», «Загородил мою дорогу», «Старый конь». Правда рубрика «Первая книжка поэта» оправдывает в некоторой степени слабые строчки и образы». Юрий Линник публикует рецензию на сборник «Лирика» в журнале «Север» № 3 за 1966 год. На своё мнение имеет право каждый, тем более это мнение момента и уже принадлежит истории. Ошибки во взглядах иногда перемежаются и фактическими ошибками в газетах. Так, газета «Северная новь» 20 апреля 1967 года печатает стихотворение, сейчас известное как «Тихая моя родина», под названием «Родина», и в небольшой преамбуле к нему напечатано: «В 1963 году в Северо-Западном книжном издательстве вышла книга его стихов «Лирика». Однако, упоминание о том, что у поэта Рубцова вышел в свет новый сборник стихов, появились в «Вологодском комсомольце» и в «Красном Севере», самых главных областных газетах» [5].

Теперь необходимо перейти к неизвестным исследователям документам. Почему-то приходит на ум сравнение того, о чём уже написано, с надводной, видимой, сравнительно небольшой частью айсберга материала о сборнике стихов «Лирика». А вот далее будет её подводная, скрытая, тайная (для служебного пользования) и даже в чём-то личная большая масса документов, касающихся данной темы. Первым рассмотрим письмо тов. Рубцову от старшего редактора Северо-Западного книжного издательства Веры Лихановой, которая, видимо, осуществляла общий надзор над изданием «Лирики» Николая Рубцова [6].

Упоминаемое в нём редакторское заключение Анатолия Лёвушкина на первый вариант книги стихов поэта Рубцова «Вьюга» ждёт своего открытия где-то в архивах. Не удалось пока обнаружить и издательского договора между СЗКИ и поэтом Рубцовым. Однако неожиданностей и дат много и в этой, по сути, записке Лихановой. Впервые из неё мы узнаём первое название сборника стихов – «Вьюга». Дата документа 30 июня 1964 года тоже говорит о многом. По всей вероятности, связь Николая Рубцова и СЗКИ по поводу издания книги стихов наметилась много раньше. Неспешным был процесс общения с молодыми авторами у СЗКИ, да и почта не убыстряла его. Пока говорить о дате начала работы над книгой стихов в Архангельском издательстве преждевременно, конкретной, документальной даты нет. Обозначим её условно концом 1963 – началом 1964 года, исходя из имеющейся на сегодняшний день в наличии информации. Ибо на доработку вариант сборника стихов «Вьюга» был направлен Н.М. Рубцову летом 1964 года. Лиханова советует Рубцову учесть замечания Лёвушкина и ставит в известность поэта, что его сборник включён в план редакционно-подготовительных работ на 1965 год. Поэту Рубцову предлагается новую рукопись сборника, перепечатанную в двух экземплярах на пишущей машинке, выслать в СЗКИ не позднее конца 1964 года. Наверное, эта конкретика в продвижении своей книги в печать порадовала Николая Рубцова. Однако у поэта возникает и ряд вопросов (книга то была первая – Л.В.), с которыми он обращается в письме к руководителю своего семинара в Литературном институте им. Горького Н.Н. Сидоренко в июле 1964 года.

«Я получил письмо из Архангельска. Стихи «Русский огонёк», «По холмам задремавшим» и ещё многие стихи, которые дали бы лицо книжке, мне предлагают обязательно убрать из рукописи. Даже стихотворение «В горнице моей светло» почему-то выбрасывают. Жаль. Но что же делать? Останутся в книжке стихи мои самые давние, мной самим давно позабытые. Хорошо, что оставили стихотворение «Тихая моя родина».

Николай Николаевич, а что это значит, что книжку мою включили в план редакционно-подготовительных работ на 1965 г.? Это значит ли, что книжка в 65 г. выйдет? Объём её – 1 п. л. Много ли это стихов, строчек, примерно?»

Только из этого письма понятно, какие стихи (шедевры – Л.В.), неизвестно по какой причине, были редакторами выброшены из будущего сборника. При всём том Николай Рубцов выполнил все поставленные условия, спорить с издательством, которое выпускает твою первую книгу, надо было осторожно. Судить об этом можно по документу, который называется «Заключение на рукопись Николая Рубцова «Вьюга» (второй вариант)» [7].

Итак, в период начальной подготовки книги (3–5 месяцев) будущий сборник носил название «Вьюга». К сожалению, заключение на второй вариант сборника «Вьюга», автором которого стал А. Лёвушкин, не датировано. Интересно, что рецензент предлагает поэту назвать будущую книгу «Ось», по названию одного из стихотворений (это был бы не самый худший вариант названия – Л.В.) будущего сборника «Лирика». Но Н.М. Рубцов в своём известном письме издателю (читай А. Лёвушкину – Л.В.) находит веские аргументы для того, чтобы сказать своё категорическое нет против такого названия, и готов, в принципе, снять даже это стихотворение из книги. «Что касается стихотворения «Ось», то должен сказать, что я совершенно против того, чтоб его поставить первым в книжке. Меня мало устраивает такой довод, что в нём особенно ярко выражена моя позиция. Я считаю, что моя позиция, т. е. мои привязанности, моя любовь, должны быть понятны по моим стихам, которые я пишу искренне, – и, значит, не нуждаюсь в декларации моей позиции. А стихотворение «Ось» как раз декларативное и вдобавок легковесное, т. е. оно лишено отчётливого настроения. И ещё вдобавок оно не лишено какого-то гладкописного ритма. Так что я совершенно не буду огорчён, если в издательстве вообще предложат убрать его из рукописи».

Анатолий Лёвушкин в начале своего заключения на переданную ему рукопись (машинопись) вроде бы доволен работой молодого поэта. «Рукопись сборника стихов Николая Рубцова «Вьюга» после авторской доработки стала целостной, единой по тематике (вот из-за этой целостности и тематичности рукопись ещё не раз меняла названия, например «Мачты», и содержание, пока не превратилась в «Лирику», не в цельную и совсем не в тематическую, а просто любимую многими почитателями Рубцова первую книгу его стихов – Л.В.). После удаления средних, не слишком оригинальных вещей – ярче проявились удачи, резче обозначился творческий облик талантливого молодого поэта». Интересно, снимая стихотворение Н.М. Рубцова «В горнице», пусть даже и первый вариант «В звёздную ночь», его посчитали средним или не слишком оригинальным? Любопытно было бы знать, конкретно каких ещё великих стихов лишилась «Лирика» по вине редакторов, выбросивших их в первом редакторском заключении (правда в цитируемом письме Н.Н. Сидоренко часть их приведена – Л.В.). Николаем Рубцовым в письме в издательство озвучивается цифра 75 выброшенных стихов (полный текст этого письма будет приведён в конце данной работы – Л.В.).

«Все 75 стихотворений, исключенные Вами из рукописи «Лирика», сейчас одобрены издательством «Советский писатель» и выйдут скоро книжкой «Звезда полей». Почти все эти стихи. Так что, повторяю, выбросили Вы их абсолютно произвольно. Это говорит лучше всего о Вашем отношении к автору». Но продолжим о втором редакторском заключении, написанном А.И. Лёвушкиным. Он считает, что Николаю Рубцову следует снять из второго варианта сборника стих «Уединившись за оконцем» «как слишком розовое, идиллическое. В то же время оно поверхностно и легковесно» [8]. (Странно, но сейчас этого совсем не ощущается – Л.В.) «В стихотворении «По вечерам» слышится чрезмерная идеализация прошлого» (так и хочется добавить, прошлого великой страны),  И даже в стихотворении «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны» «былинный размер, интонация не соответствует современности содержания». Но Лёвушкин может быть и снисходительным: «но если это стихотворение особо дорого автору, его, пожалуй, можно оставить в рукописи сборника» (нет этого Рубцовского шедевра в сборнике – это факт – Л.В.). А ещё редактор выбрасывает из стихотворения «Приезд Тютчева» «последние, заключительные четыре строки, как совершенно лишние» (правда на этот раз Рубцов отстоял своё авторское право, и «Приезд Тютчева» напечатан в его классическом четырёхстрофном варианте – Л.В.). Как к такому разгрому своей рукописи мог относиться Николай Рубцов, горевший огнём вдохновения за каждую свою строку? Приведём известное и уже цитировавшееся письмо Рубцова к издателю, к Лёвушкину, в части, относящейся к стихотворению «Ось». Письмо сохранилось в Вологодском музее-заповеднике с утратами, отсутствует начало документа. Датируется летом 1964 года [9].

«Если учесть, что, согласившись во многом с Вашими другими критическими замечаниями по рукописи, я убрал из первого её варианта почти половину стихов, то тогда, наверное, не будет нескромным с моей стороны попросить издательство оставить в рукописи эти 2 стихотворения – «По вечерам» и «Жара». Думаю, что и в художественном смысле эта просьба небезосновательна.

 

Ещё кое о чём. О стихотворении «В святой обители природы». Вы сказали, что оно написано ниже возможностей автора. И только. Я не настаиваю и не прошу, чтоб оно осталось в рукописи. Хочу только сказать, что как раз об этом стихотворении я особенно иного мнения, но железная убедительность Вашего критического довода оставляет меня бессловесным. Но, в общем, Бог с ним, пусть это стихотворение не будет в рукописи. Я примерно предполагаю, что Вы имели в виду, и говорить мне о нём – значит говорить неконкретно, а вообще рассказывать о своих взглядах на содержание и форму стихов. А предполагаю я то, что Вы считаете стихи такого рода, как это, неоригинальными и пустыми.

 

Стихотворение «Уединившись за оконцем» Вы назвали легковесным. По-моему, легковесными следует считать те стихи, которые лишены всякого настроения, а значит, и поэтического смысла, а не те стихи, в которых выражено лёгкое настроение или состояние духа и выражено легко. Иначе стихотворение Есенина, например, «Вот уж вечер. Роса блестит на крапиве. Я стою у дороги, прислонившись к иве» – тоже стихотворение просто легковесное, а не удивительный шедевр чистоты души и духа. Но это между прочим. Также и об этом стихотворении не прошу, чтоб оно осталось в рукописи. Тем более, что в последнее время я не считаю его законченным по форме… Не буду против того также, если из рукописи уберут стихи «Впечатление детства» и «Вечер на сенокосе», т. к. последнее время считаю их какими-то пустяковыми.

 

Всё это, что касается некоторых моих возражений и моего мнения о некоторых моих стихах, я сказал лишь как автор рукописи, для большей ясности дела. Просьба же моя остаётся прежняя: оставить в рукописи стихи «По вечерам» и «Жара».

 

Да, я тогда позабыл оставить в издательстве стихотворение «Тихая моя родина», которое было одобрено в Вашей первой рецензии. Просто забыл. Поэтому я высылаю его сейчас и прошу опять его включить в рукопись. О названии книжки я ещё подумаю. Передайте, пожалуйста, это письмо директору издательства, т. к. это моё письмо не просто Вам, а как представителю издательства. Или нет, лучше я пошлю это письмо в нормальном порядке директору, а он передаст его Вам. Искренний привет и наилучшие пожелания издательству. Извините за поспешные неловкие фразы.

 

С уважением Н. Рубцов».

Николай Рубцов точно не возрадовался «объективной» оценке своей рукописи «Вьюга» редактором Анатолием Лёвушкиным [10]. Круто обошёлся с рубцовскими стихами редактор его будущей книги. Отметим, что к этому времени А.И. Лёвушкин – штатный редактор Северо-Западного книжного издательства и от его порядочности и художественного чутья зависело многое в судьбах авторов, книги которых он редактировал. С членами Вологодской писательской организации, конкурировавшей с писателями Архангельска по составу и творческому потенциалу, у членов Архангельского отделения СП РСФСР, тех, кто, как Лёвушкин, работал в СЗКИ или консультировал издательство, сложились довольно напряжённые отношения. И те и другие хотели печататься больше и чаще. Угадайте, тиражи книг писателей из Вологды или Архангельска были больше? Кто чаще попадал в коллективные сборники из молодых писателей? Все эти вопросы обсуждались в писательских организациях обоих городов, об этом в архивах сохранилось много интересных фактов. На постоянно возникающие недоразумения по поводу издания книг пеняли СЗКИ Ольга Фокина, Виктор Коротаев, Борис Чулков, Сергей Чухин, Василий Белов и другие вологодские писатели и поэты. Даже выдержанный Александр Романов, к тому времени возглавивший первичную вологодскую писательскую организацию, и тот иногда срывался в письмах на то, что Лёвушкина как поэта очень часто печатает СЗКИ, в то время как он тормозит выход сборников вологодских поэтов. Вместе с тем идти на полный разрыв с Архангельским издательством Романов как мудрый руководитель не мог, ибо в выходе в свет книг писатели были в зависимом положении от издательств. Вот почему в письмах Н.М. Рубцова на имя А.А. Романова, широко известных и используемых как документы в исследовательских работах, многие страницы, касающиеся отношений Николая Рубцова с СЗКИ, вымарывались и не печатались. В данной работе впервые будут приведены письма Николая Рубцова Александру Романову без купюр, а также письма, которые сам Романов не счёл нужным сделать достоянием общественности исходя из приведённых выше причин. Об отношениях между Вологодским отделением СЗКИ и Архангельским главным предприятием можно почитать в других работах автора данного материала [11]. Должен сказать, что Вологодская и Архангельская писательские организации тогда имели в своих рядах известных и даже выдающихся советских поэтов и писателей. Вопросы выхода книг были принципиальными ещё и из-за хороших гонораров, выплачиваемых автору опубликованной книги. Не будем сбрасывать со счетов также общественную известность и популярность часто публикуемого поэта или писателя. На гонорары, являясь членом СП СССР, можно было славно прожить, занимаясь только литературным трудом. Для этого нужен был талант, членство в Союзе писателей и регулярная публикация своих произведений, не мешала, конечно, и известность с общественным положением в обществе. За любое напечатанное слово, рецензию, стихотворение, статью, заметку в любом средстве массовой информации, за проведённую встречу, выступление перед читателями, творческую командировку полагался гонорар и чем известнее писатель, тем его чаще приглашали, печатали, начисляли большую сумму гонорара. Пишется это не просто ради объяснения, а для того чтобы предварить следующие документы, которые будут рассматриваться и анализироваться. Были и такие писатели, которые не часто печатались и относились не всегда с белой завистью к талантливым, молодым собратьям по перу. От этих замечаний всё равно было не уйти, имея в виду, например, того же Анатолия Лёвушкина из Архангельска или Аркадия Сухарева из Вологды. В качестве следующего документа приводится рецензия А. Лёвушкина на сборник стихов А. Романова «Лирика». Да, сборник именно с таким названием готовился к выходу в СЗКИ [12].

После консультаций с Сергеем Дмитриевым, исследователем из города Череповца, стало понятно, что книги с таким названием у поэта Романова нет. Первый сборник его в СЗКИ назывался «Красное застолье» и вышел в 1966 году. Наверное, он вобрал в себя значительную часть поэтического материала, который Александр Романов в 1964–1965 годах представил в издательство как рукопись «Лирика» и по которому готовилась неосуществлённая книга с таким же названием. Редактор Лёвушкин, в основном, расхваливает стихи поэта Романова, а не критикует их. «А. Романов не прибегает к различным формалистическим ухищрениям, лженоваторским атрибутам. Стих его прост и добротен. В наше время, когда в поэзию густым косяком повалили всякие гробокопатели декадентской трухи, особенно приятно читать стихотворения, автор которых верен лучшим русским поэтическим традициям». Не мог этого отрывка, актуального и сейчас, не процитировать, но неужели по отношении к поэзии Рубцова у Лёвушкина было какое-то другое мнение или сила воздействия стихов Рубцова воспринималась как конкурирующая, а романовские строки были лишь хороши, но не гениальны. А ведь оба документа: рецензия на рукопись Романова «Лирика» и редакторское заключение на рукопись Рубцова «Вьюга» – написаны Лёвушкиным в одно и то же время. Но важно ещё и другое – то, что сборник Рубцова, в конце концов, получил название «Лирика», а Романов книгу с таким названием так и не выпустил. Но поскольку редактором обоих поэтических рукописей был А.И. Лёвушкин, то налицо явная связь рукописи «Лирика» Романова и сборника стихов «Лирика» Рубцова. Эту связь, вероятно, можно будет проследить через дневниковые записи Веры Лихановой, Анатолия Лёвушкина или Александра Романова. Только тогда будет понятно, то ли это субъективизм с названием сборника редактора, возможно, с согласия автора или подарок Романова молодому поэту Рубцову, скромное, но вместе с тем и обязывающее название первого сборника» – «Лирика».

Как проходила работа над книгой «Лирика», мы узнаем из писем поэта и ответов на них. А вот два документа, о которых поэт Рубцов, скорее всего, и не подозревал. Это письмо в СЗКИ члена Вологодского отделения СП РСФСР Аркадия Сухарева и ответ на него [13]. Из письма Аркадия Алексеевича Сухарева 1965 года: «Несмотря на ходатайство вологодского отделения Союза писателей о выпуске этого сборника в текущем году (он имеет в виду свой сборник стихов «Новоселье» и борется за его продвижение в печать – Л.В.), он в план включён не был и отодвинут на последующие времена. Конечно, издавать начинающих не членов Союза писателей чужой зоны (Ю. Добряков, В. Коротаев, Н. Рубцов и др.) тоже нужно, но, вероятно, не за счёт книжек членов Союза своей зоны». Сухарев предъявляет свои, как ему кажется, справедливые претензии к СЗКИ, предлагая всем «гениям» встать в очередь, но в руководстве Архангельского издательства сидят тоже серьёзные люди. Сухареву дают возможность издать только один сборник и только в 1967 году. Директор СЗКИ Б.С. Пономарёв также защитил честь Вологодской писательской организации и косвенно Рубцова: «И одно возражение по поводу Вашего письма. В. Коротаев и Н. Рубцов – вологжане. Они не из «чужой зоны». Рукописи их были рекомендованы Вологодским отделением Союза писателей».

Итак, получившая окончательное название «Лирика» первая книга поэта неспешно готовится в Северо-Западном книжном издательстве, даже можно сказать, в Вологодском его отделении, но под строгим контролем из Архангельска. Рубцов многого не знает, но стремится узнать и понять. Ему пока не совсем ясна издательская политика и подковёрная борьба в СЗКИ. Рубцов постигает азы, определяет свои пристрастия, не хочет мириться с произволом, по его мнению, редактора своей книги. Но рабочий процесс верстания книги довольно трудоёмок и разбит на несколько этапов, менять на которых, конечно, никому ничего не хочется, а Рубцов предлагает постоянно что-то новое из только что написанного. Как автор он, безусловно, прав, и надо бы учитывать его пожелания, но безупречными его стихи в издательстве не считают, и благосклонного отношения поэт к себе не снискал. Не видят редакторы СЗКИ большой разницы между шедевром и просто добротным стихотворением. Рубцова ничем не выделяют из армии стихотворцев, впрочем, возможно, и выделяют тем, что он не член Союза писателей и обычный студент Литературного института, который с одобрения Вологодской писательской организации запустился со своей первой книжкой. В конце зимы, 25 февраля 1965 года, А.А. Романов, тогда руководивший Вологодским отделением Союза писателей РСФСР, в письме в Северо-Западное книжное издательство пишет: «Высылаю протокол общего собрания. Остальные рукописи (Н. Рубцова, Н. Угловского и моя) будут обсуждаться позднее, в марте… Н. Рубцов – знаю это – сейчас упорно работает над рукописью. Думаю, книжка будет небольшой, но своеобразной» [14].

Видимо, здесь настало время опубликовать ещё одно неизвестное письмо Н.М. Рубцова. Следуя логике повествования, даже отсутствие даты на нём не причина отказываться от его первой публикации [15].

Руководство СЗКИ, как следует из письма, требует обсуждения рукописи Рубцова в первичной организации Союза писателей в Вологде. И это несмотря на то, что рукопись уже одобрена в Комитете по делам печати в Москве. Николай Рубцов искренне недоумевает по этому поводу. Напомню, что к этому времени он уже прочно входит в так называемый актив Вологодской писательской организации. В него входили писатели и поэты, уже себя проявившие и активно печатающиеся, но ещё не члены СП.

«Уважаемый товарищ директор!

Сообщаю Вам адрес своего теперешнего местожительства: Вологодская обл., Тотемский р-н, с. Никольское. Так что, если необходимо обсудить рукопись моей книжки в отделении Союза писателей, можете послать её в Вологду. Хотя, вообще-то, неужели это так необходимо, если она, эта рукопись, была одобрена в Комитете по делам печати? Свой адрес сообщить Вам я стремился давно, но не знал всё это время точно, где же я буду жить. Рукопись, если это, повторяю, будет нужно, пошлите, пожалуйста, в Вологду, на отд. Союза писателей, а не сюда в село. Мне, я думаю, сообщат о ней. А какие-либо другие материалы по этому делу (мало ли что ещё нужно будет сделать по рукописи на Ваш взгляд) пошлите, пожалуйста, сюда на адрес моего местожительства. Желаю Вам всего наилучшего! Привет издательству. С уважением Николай Рубцов».

И ещё один документ подтвердит, что рукопись будущей «Лирики» была послана из Архангельска в Вологду для обсуждения среди писателей. Это датированная 26 января записка Веры Лихановой Владимиру Малкову: «Уважаемый Владимир Михайлович! Посылаем Вам рукопись сборника стихов Н. Рубцова для проведения обсуждения его в отделении Союза писателей. С приветом и наилучшими пожеланиями В. Лиханова, старший редактор художественной литературы» [16]. А теперь важная дата в истории создания «Лирики» как книги. Борис Пономарёв в этот день 7 апреля 1965 года отправляет согласованную, исправленную и вычитанную автором, обсуждённую и одобренную в Вологодской писательской организации рукопись в Вологодское отделение Северо-Западного книжного издательства на имя его директора Владимира Малкова. «Уважаемый Владимир Михайлович! Направляем Вам рукопись сборника стихов Николая Рубцова «Лирика». Звонил А.А. Романову. Просил его зайти к Вам прочитать рукопись. Александр Александрович дал такое согласие. Если у Вас, Владимир Михайлович, возникнут какие-то замечания по сборнику, прошу нам сообщить. Оформляйте сборник так, как оформляются поэтические сборники у нас. Я имею в виду формат сборника, суперобложку, портрет, аннотацию и библиографическую справку. Прошу Вас связаться с автором, чтобы уточнить сведения. Вёрстку вышлите автору. С приветом Б. Пономарёв, директор издательства» [17].

«Сборник Ваших стихов направлен нами в Вологодское отделение издательства для сдачи в производство в Вологодскую типографию. Посылаем Вам содержание сборника… Если Вам удастся сейчас побывать в Вологде, то Вы сможете посмотреть рукопись сборника перед сдачей в набор. А вёрстка сборника Вам будет выслана. Сейчас же Вам необходимо представить в Вологодское отделение издательства свою фотографию и биографические данные, которые необходимы для аннотации на сборник. Просим Вас также выслать нам приложенный к первому варианту рукописи отзыв Н. Сидоренко на него. Желаю Вам дальнейших творческих успехов. Старший редактор художественной литературы Лиханова». Вера Константиновна Лиханова в организационном плане всё толково разъяснила поэту Н.М. Рубцову. Пока не удалось обнаружить в архивах упоминаемый отзыв Н.Н. Сидоренко, руководителя поэтического семинара, в котором учился студент Рубцов в литературном институте. Но упоминание о книге Рубцова под промежуточно-рабочим названием «Мачты» (уже не «Вьюга» или «Ось» – Л.В.) присутствует в одной из характеристик Н.Н. Сидоренко, данных студенту Николаю Рубцову [19].

К нашему огорчению, Вера Лиханова в творческом плане, говоря о сборнике Рубцова, в письме полностью поддержала мнение А.И. Лёвушкина, своего подчинённого и редактора будущей книги Рубцова. Она высказала претензии по содержанию и художественной ценности отдельных стихов поэта. Сейчас по этим критериям упоминаемые в письме стихи поэта Рубцова, пожалуй, никто бы не рискнул критиковать. Но тогда, это был лишь 1965 год. «Стихи «Жара» и «По вечерам», которые Вы столь горячо защищаете в своём письме, оставить в сборнике всё же не сочли возможным, согласившись с оценкой их редактором А. Лёвушкиным. Вынуждены были снять и стихи «Уединившись за оконцем», «В святой обители природы», «Старпомы ждут своих матросов», «Встреча», вызвавшие у нас претензии по содержанию и своей художественной ценности».

Таким образом подтверждается, что «делали» сборник стихов «Лирика» в Вологде, но все финансовые дела, редакторский надзор, последнее слово в художественном оформлении книги, отбор стихов, утверждение художника книги осуществлялось в Архангельске. Как общались Борис Пономарёв, руководитель Архангельского издательства [20], и Владимир Малков, руководитель Вологодского филиала издательства [21]? В то время только посредством писем, телеграмм или по проводному телефону, заказывая вызов у телефонистки заранее. Это, конечно, затрудняло оперативное решение конкретных вопросов между Вологдой и Архангельском. Принципиально договориться, конечно, можно было и по телефону, но увидеть собственными глазами исправления в макете будущей книги, иллюстрации, обложку можно было, только вложив эти материалы в конверт и отправив их почтой. Это дни и недели ожидания для автора и изготовителей книги. А ещё надо было обязательно подписывать подлинники документов, ставить печати, собирать рецензии и рекомендации местного отделения СП и отправлять в Архангельск. Хлопот с изданием книг хватало, это был долгий творческий и чисто технический процесс. Но тем виднее становились для автора, редактора, художника книги и для руководства издательства творческие просчёты, концепция книги и подбор нужных в неё стихов, соответствующих, в том числе, и названию книги. Естественно, что в этот период Вологда и Архангельск работали не только с одной книгой молодого автора Николая Рубцова. В одну почтовую корреспонденцию вкладывались материалы по разным вопросам. В этом был и большой минус, иногда что-то пропадало в этой переписке, не доходило до конкретных адресатов. Однако оставим общие замечания и будем двигаться дальше.

Лето и начало осени 1965 года слабо отразилось в документах по подготовке книги Н.М. Рубцова к печати. Вернее так, сохранились документы об активной работе в это время поэта Николая Рубцова по подготовке другой его книги «Звезда полей» в московском издательстве «Советский писатель». Но об этом чуть позже. В это же время работа над «Лирикой» тоже не прекращается. Сохранился документ из 1965 года, датированный 30 июня за подписью Владимира Малкова. Это Справка о редакционно-издательском портфеле в Вологодском отделении СЗКИ. В ней указывается, что «Лирика» находится на вычитке у автора. Выйдет в свет в сентябре [22].

Следующий документ, который тоже приводится впервые, как нельзя лучше показывает повышенное внимание со стороны руководства Архангельского издательства и его директора Бориса Пономарёва к сборнику Николая Рубцова, причём какое-то пристрастное внимание. Документ датирован 21 июня 1965 года и адресован В.М. Малкову. «Уважаемый Владимир Михайлович! Ещё раз прочитал стихи Рубцова. Кажется, что экземпляр рукописи, который у меня, не совпадает с подписанным к набору. Надо исключить стихи «На родину», «Жара», «Было всё», если они остались в основной рукописи. Следует, мне думается, также снять «Звёзды горят» (сделано явно под Фета), «В святой обители природы» (перепевает Тютчева), «Доволен я буквально всем» и «Ночью на перевозе» (повторяющиеся образы, да и по содержанию не ахти что). Как Ваше мнение, Владимир Михайлович? Остальные стихи оставляем. «Виденье на холме» и ещё три стихотворения Рубцова были опубликованы в «Октябре» № 8 за 1964 год. Посмотрите этот номер журнала. С приветом Б. Пономарёв» [23].

Естественно, к сожалению, ни одно из перечисленных Пономарёвым стихотворений в сборник «Лирика» не вошло. Малков не решался возразить и перечить директору головного издательства, а просто выполнил приказ. Это был недружеский редакторский жест по отношению к Николаю Рубцову, хотя Пономарёв знает о публикациях стихов поэта Рубцова в лучших столичных журналах. А может, здесь, как сейчас говорят, и не было ничего личного, только работа. Вот так казалось Пономарёву, он же сравнивает поэзию Рубцова с поэзией Тютчева и Фета, находит влияние этих поэтов на Рубцова. Кто знает, может, тогда и родились знаменитые рубцовские строки.

Но я у Тютчева и Фета

Проверю искреннее слово,

Чтоб книгу Тютчева и Фета

Продолжить книгою Рубцова!

А далее письмо Рубцова Александру Романову, которое можно найти во многих изданиях о поэте, но последняя страница его выпущена и нигде не печатается, но именно она позволяет, исходя из содержания, датировать его концом лета или началом осени 1965 года. Естественно, что выпущенная страница в основном посвящена СЗКИ, но вместе с тем какая хорошая фраза Рубцова о Василии Белове была скрыта от почитателей их таланта. Выделенное жирным шрифтом печатается впервые.

«Дорогой Саша! Несказанно был рад твоей весточке. Одно меня озадачило: о какой рукописи ты говоришь? Рукопись моей книжки лежит в Архангельском издательстве. Она пришла оттуда на Вологодское отделение, что ли? Или ты имеешь в виду рукопись стихов, которые я послал С.В. Викулову? Если эту рукопись, то тогда о какой рецензии ты пишешь мне? Эти стихи я послал С.В. с той целью, чтобы он смог отобрать стихи из них для подборки в «Кр. Север», о которой у нас был разговор с ним до этого. А тебя, Саша, от всей души поздравляю и желаю тебе на этой новой должности всего самого доброго. Стихов пишу, да, много. Не знаю даже, что делать с ними. Мне самому они абсолютно не нужны, когда уже закончены, а и никому, видно, не нужны, раз их не печатают (бывают, конечно, исключительные случаи). Хорошо бы, Саша, было, если бы из «Кр. Севера» в счёт стихов, которые будут напечатаны, как-нибудь, каким-нибудь образом послали мне немного денег до Нового года. Ты не мог ли чуть-чуть похлопотать об этом? Мне тут, в этой глуши, страшно туго: работы для меня нет, местные власти начинают подозрительно смотреть на моё длительное пребывание здесь. Так что я не всегда могу держаться здесь гордо, как горный орёл на горной вершине. «Кр. Север» напечатает только один стих, ради снисхождения? Наверное, так и будет. Только мне вся эта мелкая возня вокруг какого-нибудь дурацкого одного стишка надоела и не нужна. Всегда столько разговоров, работы на машинке, всякого беспокойства, усилий – и ради чего? Ради того, чтобы увидеть, что вот всё-таки напечатали? Есть в газете 8–10 строк! Правда, Саша, всё это как-то ненормально? Были бы у меня средства, я никогда не печатал бы стихи, не стремился бы к этому, т. к., насколько я убедился, стихи, вернее, хорошие стихи (не говорю о себе), печати не нужны. Это обстоятельство, как самый печальный цветок в букете остальных печальных обстоятельств в жизни пишущих ребят, не имеющих литературного имени. Ну, я разболтался, как воробей на зерне. Извини. Очень рад был бы увидеть тебя. С сердечным приветом Н. Рубцов.

 

Привет Тасе. Желаю тебе и ей всех радостей в жизни! (См. на обороте.) Передай, пожалуйста, Саша, привет Васе Белову. Правда, прекрасный человек!

 

P.S. Если рукопись книжки моей «архангельской» пришла к вам, то неплохо бы было мне заменить там некоторые плохие стихи. На неё уже писал рецензию в Арх.(ангельске) Лёвушкин и одобрил эти плохие, давно мной написанные стихи, зато другие, получше, предложил убрать. Оттого, что они для него непривычны, наверное. Там запланировали мне 1 лист – получится, вообщем, брошюра, но надо бы и эту брошюру сделать как можно лучше. Если ты напишешь мне, что надо какие-то стихи выбросить оттуда плохие, я с радостью сделаю это. Ещё раз всего тебе наилучшего, Саша!»

Николай Рубцов беспокоится о своей первой книге, предполагая сделать всё возможное для улучшения её содержательной и творческой составляющих. Но, как видно из его следующего неизвестного письма в СЗКИ, которое публикуется впервые, вёрстку пришлось подписать, т. е. фактически дать согласие на тот вариант книги, на котором настояло издательство. Рубцов вычитал гранки, согласился с содержанием книги, её оформлением, дал разрешение на дальнейшие действия издательства для печатанья сборника. Это был похожий на брошюру или паспорт, как выражался сам Рубцов, сборник стихов под нейтральным, возможно тоже навязанным издательством, названием «Лирика». Письмо датировано 07.09.1965.

«Уважаемые товарищи!

Я сейчас нахожусь в Москве. Проездом был в Вологде (из Никольского Вологды было не миновать. Видимо, у Владимира Малкова в Вологодском отделении СЗКИ и были подписаны документы – Л.В.). Там я подписал вёрстку своей книжки, сигнальный экземпляр которой обещают послать через несколько дней. У меня в связи со всем этим такая просьба: если вы можете, то пошлите, пожалуйста, оставшийся гонорар или часть его по адресу: Москва, Тверской бульвар, 25, Литературный институт имени Горького. И ещё, когда выйдет книжка, можете ли Вы выслать мне несколько её экземпляров? Пожалуйста, прошу Вас, не задержите ответ. С уважением и приветом Николай Рубцов» [24]

На письмо Рубцова, пришедшее 7 сентября, тем же днём ответил директор Архангельского издательства Борис Пономарёв (публикуется впервые). Он обещает перевести гонорар только по получении из Вологодского отделения СЗКИ рабочих экземпляров сборника. Он также уведомляет, что 10 авторских экземпляров «Лирики» тоже вышлет в Вологодское отделение издательства по указанному автором адресу. Тон переписки автора и издательства пока рабочий и деловой. Претензий у обеих сторон пока нет [25].

Следующее неизвестное письмо Николая Рубцова датировано 10 октября 1965 года. Сам поэт ещё полон оптимизма – всё же первая книжка, первый ожидаемый большой гонорар (вернее его оставшаяся часть – Л.В.). Но резолюция вверху переводит все надежды Н.М. Рубцова в проблематичный вариант развития событий. «В дело. Гонорар переведён в ноябре 1964 года. Пономарёв». Рубцов ещё ничего не знает об издевательском характере расчётов с ним по гонорару за книжку «Лирика», верит в справедливость, спокойно и рассудительно пишет письмо, которое публикуется впервые.

«Уважаемый тов. директор. Моя книжечка уже вышла из печати. Сейчас я снова возвращаюсь в деревню. Буду находиться там довольно долго. Поэтому оставшийся гонорар за книжку прошу Вас выслать мне туда в деревню, по адресу: Вологодская область, Тотемский р-н, с. Никольское. Очень прошу Вас не задерживать гонорар, т. к. на эти скромные средства в связи с отъездом в деревню у меня большая надежда. Мне они сейчас буквально необходимы. С искренним уважением и наилучшими пожеланиями Николай Рубцов. 10.10.1965» [26].

Рубцов ещё спокоен и надеется получить в качестве окончательной оплаты за свои стихи некоторую сумму, которая была ему так необходима. Прочитать абсолютно точную дату письма не представляется пока возможным. Денег от издательства поэт Рубцов до конца октября 1965 года так и не получает. Он шлёт в адрес СЗКИ телеграмму от 27.10.1965. Ещё не зная о ничтожной сумме оставшегося гонорара: «Отзовитесь уважаемые товарищи Срочно телеграфируйте ответ Снимаюсь якорем или шлите перевод телеграфом село Никольское Рубцов» [27].

Судя по второй телеграмме от 06.11.1965, деньги поэту телеграфом перевели, но не в ожидаемом количестве. «Почему послали только 30 рублей срочно телеграфируйте пожалуйста Рубцов» [28].

Этим же 6 ноября Борис Пономарёв пишет ответ Николаю Рубцову в село Никольское с разъяснением по поводу гонорара за сборник стихов. Иногда думаю, а стоит ли в принципе публиковать подобные документы, относящиеся к изнаночной стороне творческого процесса. Но только идиллическое освещение его будет полуправдой, были в нём и вопросы денежные и технические. Так просто их из жизни поэтов, в том числе и Рубцова, никак не выкинешь. Давайте сравним в этой связи, как Б.Н. Пономарёв пишет об отношениях с Рубцовым в своих воспоминаниях, а только потом приведём письмо Рубцову. Сравните и, как говорится, почувствуйте разницу между правдой документа и писателем Пономарёвым и его изложением событий. Имея в виду только один материал, мы всегда будем пребывать в мире иллюзий.

«Осенью 1964 года Рубцов приехал в Архангельск. Как сейчас помню первую встречу с поэтом в Северо-Западном книжном издательстве, директором которого я был в то время. В кабинет вошёл молодой человек с худощавым болезненно-серым лицом, молча опустился на диван, в смущении потирая руки и время от времени глуховато покашливая. Мы, издательские работники, расспросили Николая о его жизни и поняли, что он оказался в стесненном положении. В издательстве находилась рукопись стихов Рубцова, и с автором был заключён договор и выдан ему аванс. Довольный поэт уехал в село Никольское. В 1965 году первый сборник стихов – «Лирика» Н. Рубцова увидел свет [29].

Что интересно, в своей книге Борис Пономарёв даже ничего не придумывает, он рассказывает о событиях октября – ноября 1964 года, о заключении издательского договора с поэтом. Но он просто выпускает все последующие острые моменты, не считает нужным даже упомянуть о них. Пусть за него это сделают документы и покажут весь драматизм положения поэта Рубцова в то время. Итак, письмо Бориса Пономарёва Николаю Рубцову от 6 ноября 1965 года. «Уважаемый Николай Михайлович! Первоначальный расчёт (60%) по вашему сборнику был сделан за 700 строк. Вам было начислено 294 рубля (эти деньги, в качестве аванса, и получил Рубцов в ноябре 1964 года – Л.В.). Но в сборнике опубликовано не 700 строк, а только 470. 470 строк умножить на 70 коп. = 329 рублей. 329 руб. – 294 руб. = 35 рублей. С этой суммы удержан подоходный налог 2 руб. 10 коп. и расходы по переводу телеграфом. Вам в окончательный расчёт перевели 29 руб. 94 коп. Вот таковы данные бухгалтерии. Никакого недоразумения в расчётах с Вами нет. С приветом Б. Пономарёв. Директор издательства» [30].

А материальное положение Н.М. Рубцова в этот момент и правда было аховым. И при этом Рубцов получил первую книгу как паспорт, которая не удовлетворяла его по многим позициям. Приведём цитаты из исследовательской работы Сергея Дмитриева. «Бледноватым, на наш взгляд, оказалось и оформление вологодского художника Бронислава Шабаева, тогда студента Московского государственного художественного института имени Сурикова. Бронислав Иванович в то время плодотворно сотрудничал с книжными издательствами Вологды и Архангельска. Но, при всём уважении к таланту художника, данную работу нельзя причислить к удачным. Увидев свои имя и фамилию «замаскированными» под стебель цветка, Рубцов грустно пошутил: «Похоже на искривлённый позвоночник». Из разговора с художником нам удалось узнать, что им было сделано до десяти вариантов обложки в технике рисования «тушь, перо». Работа эта велась во время его приезда на каникулы в Вологду» [31]. А вот как сказал В.В. Коротаев о книжке «Лирика» на одном из собраний Вологодского отделения СП РСФСР: «Протокол от 14 июля 1966 года. Выступление В. Коротаева: «В Архангельске есть тенденция выпускать несерьёзные книги. У Николая Рубцова первая книга стихов усечена очень… Рубцов обижен, ведь издали одну обложку, а не книжку» [32].

При всём этом Николаю Рубцову ещё не заплатили ожидаемую сумму гонорара. Вот такой невесёлый итог первого опыта сотрудничества с СЗКИ оказался у поэта. И как в этой ситуации должен был вести себя Николай Рубцов? Смириться не позволяла острая нужда денег, отсутствие постоянной литературной работы, и Рубцов решает прояснить все вопросы в переписке со своими друзьями. Назвал бы это ноябрьским взрывом недоумения и негодования Николая Рубцова. Вопрос, к кому обратиться с такими щепетильными и одновременно узкоспециальными просьбами, наверно, серьёзно занимал Николая Рубцова. К приятелям, которые ещё были новичками в литературе и мало что понимали в издательских хитросплетениях, обращаться не имело смысла. И тогда поэт пишет 19 ноября 1965 года два письма А.Я. Яшину и А.А. Романову. Письма эти перекликаются в части вопросов адресатам по поводу оплаты труда поэта за сборник «Лирика» и выяснения чисто творческих и технических проблем при издании книги. Письмо Александру Яшину широко известно, часто цитируется и публикуется без купюр, как исключение из того, что касается отношений Рубцова и СЗКИ. Получил ли Рубцов на него ответ, возможно, и получил, но он пока неизвестен исследователям. Письмо Яшину – это эмоциональный порыв человека, верящего в справедливость, к старшему опытному другу. Это призыв о поддержке и просьба совета, как поступить в данной ситуации. Интересно мнение писателя Виктора Захарченко о том, что Яшин напрямую причастен к изданию сборника Рубцова «Лирика», но согласиться с ним не можем, ибо в письме Николай Рубцов пишет о своей «Лирике» как о неизвестной Александру Яшину книге, естественно, обращаясь к нему с великим уважением и пиететом. Яшин своим авторитетом и реальной помощью не раз прикрывал Рубцова в неприятных ситуациях [33]. Публикуется это письмо только в части, касающейся сборника «Лирика» (полный текст письма желающие без труда найдут в любом сборнике документов о Н.М. Рубцове – Л.В.).

«Александр Яковлевич! Я не знаю, как вы сейчас чувствуете себя (или, как здесь говорят, как можете), всё в порядке с Вашим здоровьем? Но, искренне надеясь, что Ваш недуг прошёл, и Вы, как прежде, стали сильным и могучим, я решил обратиться к Вам с просьбой по вопросу, вернее, по делу, важному для меня. Обращаюсь именно к Вам потому, что именно Вас, я уверен, только и послушают.

Дело в том, что у меня в Архангельске в Северо-Западном издательстве вышла маленькая книжечка – 1 п. л.

Недавно за эту книжку, за которую я должен был получить оставшиеся 40% гонорара, мне послали всего-навсего 29 рублей. При этом уведомили меня, что никакого недоразумения здесь нет, что произведён окончательный расчёт. (И эту-то несчастную сумму они послали после долгой некрасивой волынки.) Они совершенно неожиданно для меня решили оплатить не все строчки, а только, видимо, рифмованные. Решили – сделали. Оплатили 470 рифмованных строк, но фактически в книжке 640 строк, т. е. за ними остался– я в этом убежден – долг. Это долг за 170 строк по 70 коп. Вот уж действительно свинью подложили! Я не злоупотребляю разбивкой строк, да дело ещё и в том, что они сами кое-где её убрали, а кое-где ввели, – значит, в художественном отношении они нашли это целесообразным. Так чего ж они, балбесы, подсчитали только рифмы! Они обязаны мне оплатить были по договору 1 п. л., равный 700 строкам (не важно, рифмованных или нет), фактически они обязаны мне оплатить 0,88 п. л., равного 640 строчкам (опять же не важно, рифмованных или нет). Правда ведь? Да во всех порядочных издательствах оплачивают все строки – это я знаю по себе.

Между прочим, у меня в книжке есть и белые стихи. По какому же принципу они оценили их? Если они взяли тут во внимание ритмические строки, то почему же они не сделали этого по отношению к другим «разбитым» стихам? Ведь разбивка – это и есть создание ритмических (интонационных) строк. Да есть там и такие стихи, в которых невероятно трудно подсчитать все рифмы. Ведь дело-то всё-таки не в рифмах, а в строках! Рифма – лишь художественное средство, которое я могу использовать, могу и не использовать. Да что тут говорить! Они поступили очень непорядочно. Хотя бы тогда предупредили меня заранее, что у них такое (особое) правило оплаты стихов.

Просьба моя заключается в том, Александр Яковлевич, чтобы Вы посоветовали мне, что теперь сделать, или (если Вы найдёте, что я прав), может быть, Вы сами напишете им об этом, и они образумятся. Что касается меня, то я им о своей претензии ещё ничего не написал. Я бы плюнул на всё это дело, но суть в том, что, уезжая в эту деревенскую глушь, я рассчитывал на эти средства и строил в связи с ними кое-какие планы. Теперь они рухнули. Я ведь не миллионер. Вот так: в книжке 640 строк, они же оплатили только 470 строк.

Плевать на это дело (отмахиваться от него) нельзя ещё в смысле принципа. Если же вы, Александр Яковлевич, не совсем здоровы, то тогда извините меня и забудьте об этой просьбе. Я Вас очень прошу: в этом случае извините и забудьте! Жаль, что эти идиоты вынудили меня побеспокоить Вас и испортить своё письмо. Передайте мой сердечный привет дорогой Злате Константиновне, Вашим чудесным девушкам и ребятам. Будьте здоровы! Да хранит Вас Бог!

 Николай Рубцов

 Вологодская обл., Тотемский р-н., с. Никольское

(Далее идут написанные от руки два стихотворения: «Осенние этюды» с посвящением А. Яшину и «Кружусь ли я в Москве бурливой…» – Л.В.) 

Р.S. Книжка моя называется «Лирика». Может быть, Вы сумеете не очень долго собираться с ответом. Буду Вам искренне благодарен и обязан.

19/XI–65».

Второе письмо, датированное тем же 19 ноября 1965 года, отправлено А.А. Романову, тогда ответственному секретарю Вологодского отделения Союза писателей РСФСР. Оно впервые опубликовано автором данного материала в 2013 году. В книге «Страницы жизни и творчества поэта Н.М. Рубцова» был опубликован только рукописный вариант письма Н.М. Рубцова в разделе документы. В данной работе авторская небрежность будет исправлена и данное письмо будет приведено и в виде расшифровки рукописи Николая Рубцова, пригодной для чтения [34]. Уникальность этого неизвестного, затаённого Романовым письма Рубцова состоит ещё в том, что в отличие от письма Яшину Николай Рубцов более откровенен, конкретен, приводит примеры из своих стихов. Он явно ждёт реальной помощи, а не только сочувствия. Видимо, более тесные, рабочие и дружеские отношения были у Романова с Рубцовым. Да, не забудем, что это не первое и не единственное письмо Романову относительно его отношений с СЗКИ, вспомним выпущенные, впервые напечатанные в этом материале строки писем Рубцова Романову, касающиеся издания сборника стихов «Лирика» в Архангельском издательстве.

«Дорогой Саша!

Извини, что беспокою (чёрт возьми, перо ужасно грубое, какое-то рондо). Дело вот в чём. Мне пришло письмо из Архангельского издательства. В нём пишут, что в моей книжке 470 строк, которые они и оплатили. На самом же деле в ней 640 строк, т. е. 170 строк остались неоплаченными (напомню, что по договору с издательством Рубцову обязаны были оплатить 700 строк, но многие стихи просто выбрасывались, и сборник получился меньшего размера, по мнению поэта, 640 строк, а по мнению издательства, и всего 470 строк – Л.В.).

Послушай, что это за поведение со стороны издательства? Они, видишь, думали, думали и придумали оплатить мне только, видимо, рифмованные строчки. Но дело в том, что так теперь никогда не делается ни в одном порядочном издательстве. Я точно знаю, например, что «Советский писатель» оплачивает все строчки полностью. Ты знаешь, я уже бывал напечатан почти во всех толстых журналах – и там плата за стихи (даже в «Юности») такая же – за все строчки. Да и, конечно, не по 70 копеек. Да вот ещё что, если говорить о принципе оплаты стихов. Там у меня, в этой книжке есть белые стихи («Соловьи») как же они их оплатили? Очевидно, они брали во внимание не рифмованные (там их нет), а ритмические строки. Но в таком случае, почему же они по этому же принципу не стали оплачивать «разбитые» стихи. Ведь всякая разбивка стихов – это и есть создание ритмических (интонационных) строк. Так вот тут уже противоречие. А принцип оплаты стихов должен быть один. Во всех, повторяю, порядочных издательствах используют самый справедливый единственный принцип – плата за все строки.

Так что, Саша, за ними явно остался долг и, как сам видишь, значительный – за 170 строк по 70 копеек (ведь такую мизерную построчную плату и то не хотят произвести по-человечески, этично). Пишу тебе об этом потому, что хочу узнать от тебя, что же мне теперь сделать? Хочу также узнать, как оплачиваются в этом издательстве лично твои стихи и стихи, например, С. Викулова, вообще, других. Чтобы не заставлять меня ждать (а я хочу после твоего авторитетного ответа написать письмо в издательство), ты, пожалуйста, пошли мне ответ короткой телеграммой, по существу, что считаешь необходимым сообщить. Между прочим, а как же они поступили с таким стихотворением, как «Тихая моя родина», в котором все четверостишия (рифмованные полностью) пишутся на две строчки? Такого же «запутанного» вида стихотворение «Таковы на Руси леса». Ещё я должен тебе сказать, что разбивку кое-где они сделали сами (а кое-где убрали). Например, в стихотворении «Загородил мою дорогу», т. е. они нашли это целесообразным в художественном отношении. Так чего же они, балбесы, только рифмы подсчитали? Кстати говоря, в этом стихотворении «Загородил мою дорогу» разбивка некоторых строк, на мой взгляд, абсолютно не нужна. Ну, это уже дела творческие. И в «Тихой моей родине» тоже кое-где поразбивали (ну, видно, строки не помещались).

А что же о семинаре ничего не слыхать? Саша, будь друг, оттелеграфируй сразу же ответ. А строчки в книжке не можешь ли сам подсчитать, чтобы не было недоразумения.

Твой Н. Рубцов. 17.09.65 г.».

Великолепное письмо поэта о творческой изнанке труда сочинителя. Поэту Н.М. Рубцову приходится бороться за честную оплату. Он не знаком с политикой именно Северо-Западного книжного издательства в этом вопросе, но вовсе не сведущим в финансовых вопросах поэта нельзя назвать. Он печатался уже и в сборниках, и в альманахах, и во многих центральных московских журналах, естественно, получая причитающийся гонорар. Рубцов, правда, не совсем осознаёт, что это его первая официальная книга, что его считают, пусть и формально, начинающим поэтом. Из письма видно, что он сам себя таковым не мыслит. Отношения с А.А. Романовым у Н.М. Рубцова, как видно из письма, особенно доверительные и товарищеские. В письмах А.Я. Яшину и Н.Н. Сидоренко те же вопросы, но задаются они в более общем плане, не подробно, учитывая их занятость и состояние здоровья. На переднем плане в практически неизвестном письме Рубцова проблемы с редактурой стихов и разбивкой строк прямо-таки возмущают поэта. Он считает, что его обидели в оплате или, как минимум, поступили не честно, не как в других издательствах. Далее увидим, что у поэта были для этого все основания и Рубцов вправе был иметь свою точку зрения по поводу оплаты ему за сборник стихов. Он приводит примеры оплаты в толстых литературных журналах, в которых он с успехом печатался, и это было правдой Рубцова. Но редакционная политика в отношении оплаты первой книги начинающего автора не делила поэтов на гениальных и способных. Существовали жёсткие государственные тарифы и признанная, отработанная временем практика оплаты сборников стихов и книг прозы. Может быть, не совсем понятно только одно – как же можно правильно и честно измерить в деньгах вдохновение…? При всём том, особое благожелательное отношение издательства в отношении оплаты всё же имело место быть. Вот как об этом пишет в личном письме автору материала мурманский писатель, знавший Николая Рубцова по Литинституту В.В. Сорокажердьев. «В то время в периферийных издательствах поэтам платили 70 копеек за строчку, членам СП побольше, от 1 рубля до 1 рубля 40 копеек, как договорятся. В центральных издательствах нижняя планка была 1 рубль за строчку, членам СП, естественно, выше – до 1 рубля 70 копеек. Это были государственные расценки. И ещё платили потиражные, если тираж превышал 10 000. После заключения договора с издательством автор сразу получал 25 процентов гонорара или 60 процентов согласно договора. А когда книга выходила, получал остальное». Напомню, что членом СП СССР Николай Рубцов стал только в 1968 году. Какие-то свои выводы можно будет сделать исходя из следующего документа, внешний вид которого так и говорит, что он чудом сохранился. Он необычайно важен для темы нашей работы, ибо это неизвестный и неопубликованный пока нигде ответ Александра Романова на публикуемое выше неизвестное письмо Николая Рубцова. Сейчас оно хранится в архиве исследователя Сергея Дмитриева. Приношу ему глубокую благодарность за возможность первой публикации документа. Ещё раз уточню, что он никогда не использовался рубцововедами как источник информации. А.А. Романов, ответственный секретарь Вологодского отделения СП РСФСР ставит Николая Рубцова в известность, что он приглашён на областной семинар молодых авторов на конец 1965 года [35]. В данной ситуации поэта Рубцова это, видимо, морально поддержало. Романов по-деловому отвечает на «крик исстрадавшейся души поэта» Рубцова, как он сам пишет, но не в телеграмме, а более пространно, в письме.

«27.11.1965 Дорогой Коля! Только что отправил тебе маленькое извещение о том, что семинар будет с 07.12, как сегодня получил от тебя письмо, похожее на крик исстрадавшейся души (по справедливости исстрадавшейся). Вот что я тебе посоветую. Ты сделай так: 1. Запечатай в бандероль свою книжку и пошли в Москву, в Комитет по охране авторских прав (Москва, Лаврушинский переулок, 17). Попроси там подсчитать количество строчек. Там-то уж знают, зубы на этом съели. 2. Потом пиши в издательство: будет ясно, правильно ли выплатили гонорар, сходится ли количество строк по подсчётам комитета и издательства. А что – 70 копеек за строку, то, конечно, сумма мизерная, но знаю, что здесь (и в Вологде раньше) платили по столько. Конечно, обидно, даже несправедливо, ибо первая книжка – самая обнадёживающая, и тут-то рубли как раз и нужны. Потом, когда человек встанет на ноги, меньше требуется, а выплачивается… больше. Лично мне в Архангельске никак ещё не платили. Моя книжка будет в первой половине 1966 года. Сколько дадут, не знаю, но думаю, что в пределах рубля, рубля 20 копеек – не больше, они скупые. Вот и всё, что могу сказать, друг мой Николаша! Готовься к семинару – вызову. Нос не вешай, пиши стихи. Жму, твой Романов» [36].

Письмо Александра Романова полностью подтверждает выкладки об оплате сборников стихов Владимира Сорокажердьева. Видимо, Рубцов отправлял «Лирику» в Комитет по охране авторских прав (непривычно благозвучно звучит название этого учреждения в начале XXI века, века бесправия авторов. – Л.В.), ибо на сегодняшний день доступен только ещё один документ на эту тему – заключительное письмо Рубцова в Северо-Западное книжное издательство. Он широко известен и публикуем, но хотелось бы пристальнее вчитаться в его строки [37]. Это письмо хранится в Вологодском государственном музее-заповеднике. Оно не имеет начала и даты, но его необходимо привести полностью. Возможен вариант, что поэт никогда не отправлял его в издательство, оно просто осталось в его черновиках. В Государственном архиве Архангельской области (ГААО) пока не удалось обнаружить ни намёка на сильные и обличающие строчки этого послания поэта Николая Рубцова. 

«По договору Вы предоставили мне для печати 1 п. л. Этот печатный лист, равный 700 строкам, я как раз и использовал. Какое имеет значение, разбиваю я строки или нет (это чисто художественное средство), но книжку все-таки я составил из 700 строк, как мы договорились. И за все эти строки по договору Вы обязаны мне уплатить.

Ваша ссылка на снисходительное отношение ко мне как к автору (разрешили якобы разбивку строк) безосновательна. Снисхождения с вашей стороны никакого не было. Иначе вы не убрали бы из рукописи 75 стихотворений. Это Вы сделали абсолютно произвольно. Это. А что же тогда можно сказать о разбивке строк?

Вы легко могли убрать эту разбивку, если бы нашли это нужным. Все 75 стихотворений, исключенные Вами из рукописи «Лирика», сейчас одобрены издательством «Советский писатель» и выйдут скоро книжкой «Звезда полей». Почти все эти стихи. Так что, повторяю, выбросили Вы их абсолютно произвольно. Это говорит лучше всего о Вашем отношении к автору. Рубцов».

Пока не обнаружен ответ Николаю Рубцову из Комитета по авторским правам, но можно предположить, что это последний аккорд напряжённости между поэтом Рубцовым и СЗКИ написан им по получении ответов от Романова и из этого Комитета. Рубцов не согласен с решением редакторов из Архангельска, но смирился с этой реальностью. Рубцов с горечью говорит о неподобающем отношении к себе как к автору. Он чувствует свою поэтическую силу творца и желает оценить свой талант соответственно. Но для издательства это, по-прежнему, только первая книжка поэта с амбициями. Тогда Рубцов приводит свой новый, ошеломляющий аргумент об одобрении почти всех выброшенных из «Лирики» стихов московским издательством «Советский писатель». Хотелось, чтобы был понятен весь драматизм момента. В это издательство ждали своей очереди годами признанные мэтры советской поэзии и то, что в нём приняли к печати книгу Рубцова, говорило об очень многом, в первую очередь, о многообещающем таланте поэта. Ещё раз остаётся только пожалеть, что мнение редакторов Лёвушкина и частично Лихановой, частное и субъективное, явилось для книги «Лирика» истиной в последней инстанции, что многие выдающиеся стихи Рубцова не были оценены по достоинству. Но тут на смену сожалению приходит истинное удивление. Получается, что в одно и то же время Николай Рубцов работал над сборниками своих стихов и в Архангельске, и в Москве.

Как видно из давно опубликованного письма Рубцова Егору Исаеву, датированного концом 1964 года, первоначальная рукопись книги «Звезда полей» была отправлена в издательство «Советский писатель» весной 1964 года. А весной 1965 года уже встал конкретный вопрос об издательском договоре с «Советским писателем» на книжку «Звезда полей». Об этом поэт пишет Егору Исаеву в письме от 2 апреля 1965 года. Об этом же и записка из архива Владимира Семакина от Егора Исаева. Оба они тогда работали в издательстве «Советский писатель». В данной работе уже указывалось, что лето 1965 года как-то выпадает из процесса изготовления и публикации книги «Лирика» в СЗКИ. Но именно этим летом, 10 июня 1965 года, Николай Рубцов заключил издательский договор на главную, может быть, книгу своей жизни «Звезду полей» и получил аванс 25% гонорара. Условия договора с издательством «Советский писатель» были не в пример лучше, чем с Северо-Западным книжным издательством. Объём книги предусматривал 1400 строк по цене 1 рубль 40 копеек за строчку, как у любого известного писателя. Этот факт, конечно, морально и материально поддержал поэта Рубцова в то время. Рукопись автор должен был в готовом виде, в двух переписанных на машинке экземплярах, сдать в издательство не позже 30 ноября 1965 года. Правда это уже будет другая исследовательская история…

Исходя из всего вышенаписанного становится очевидной состоятельность и правильность претензий Н.М. Рубцова по поводу оплаты гонорара и творческих вопросов, касающихся выхода в свет в СЗКИ сборника стихов «Лирика». На этом считаем основные загадки издания книги стихов Рубцова «Лирика» решёнными силой документов, доступных на сегодняшний день. Но не исключали бы некоторых уточняющих моментов и выводов, которые могут появиться в связи с публикацией новых, неизвестных документов по данной теме.

Уже заканчивая работу над материалом о сборнике стихов Н.М. Рубцова «Лирика», не ожидали, что судьба подарит ещё одну удивительную встречу. Бронислав Иванович Шабаев, художник книги «Лирика», согласился побеседовать и обнародовать свои варианты обложек сборника стихов Рубцова. Излишне говорить, что они сохранились только в архиве художника и никогда не публиковались. Бронислав Шабаев родился в 1930 году, но, несмотря на возраст, до сих пор продолжает работать как живописец. Его супругу Людмилу Александровну многие могут вспомнить как модель, позировавшую Д.Т. Тутуджан для её выдающейся и очень запоминающейся картины «Молодая». Семья Шабаевых – это семья художников, творческих, интересных людей. Сын Бронислава Ивановича, две дочери, внук – профессиональные художники с шабаевской искрой в искусстве. Сам Шабаев владеет в совершенстве практически всеми графическими и живописными техниками. Конечно, более всего интересовал вопрос о том, как художник пришёл к работе над книжной иллюстрацией. Оказалось, что в конце 50-х годов XX века ему предложили оформить книгу стихов С.В. Викулова «Захотелось мишке молока», с этого и началось его сотрудничество с Северо-Западным книжным издательством как художника-иллюстратора. Бронислав учился тогда в Московском художественном институте имени Сурикова, но в свободное время на каникулах оформил как художник-иллюстратор около 50 книг классиков русской литературы и вологодских авторов. Среди них оказалась ничем вроде бы тогда не выделяющаяся «Лирика» поэта Николая Рубцова. Они никогда не встречались лично: художник Шабаев и поэт Рубцов. Заказ на оформление сборника «Лирика» Бронислав Шабаев получил от Владимира Малкова, возглавлявшего Вологодское отделение СЗКИ. Удивительно, но и макет книги или рукопись её художнику тогда тоже не показали. Единственное, что знал Шабаев, это некоторые стихи Рубцова и то, что это будет маленькая, скромная, первая книга поэта. Именно Малков передал Шабаеву слова Рубцова, что когда он увидел свою фамилию в стебле на обложке сборника стихов, то выразил своё отношение к этому так, что «это очень похоже на искривлённый позвоночник». Об этом Бронислав Шабаев рассказывал по телефону исследователю Сергею Дмитриеву и при встрече автору этих строк. Не хотелось бы рассматривать работу художника Шабаева как творческую неудачу, ибо в оригинальности и свежести идеи оформления обложки «Лирики» ему не откажешь. Не будем забывать и то, что это только один из нескольких вариантов обложки сборника, по мнению самого художника, не лучший и не самый любимый, а навязанный руководством для этой книги. Надо сказать, что утверждённый вариант обложки выбрал для будущего сборника стихов Владимир Малков, выбрал, не спрашивая мнение художника. Когда Бронислав Иванович позволил сканировать все свои варианты обложки «Лирики» Рубцова, не удержался, спросил, а какой бы вариант он предпочёл тогда и сейчас? Художник указал именно на тот рисунок, который лежал и на моём сердце. Однако, в те годы спорить с заказчиком обложки и большим начальником Владимиром Малковым было невозможно, и только сегодня мы можем оценить, какой могла быть обложка «Лирики» при других обстоятельствах. Может быть, когда-нибудь и переиздадут первую книгу Рубцова под более лиричной и узнаваемо русской обложкой Бронислава Шабаева. Ну, а пока остаётся только поблагодарить художника Б.И. Шабаева за участие в творческой судьбе поэта Н.М. Рубцова и представить на суд читателей и любителей поэзии рабочие версии обложки сборника «Лирика».

В целом сборник стихов «Лирика» поэта Н.М. Рубцова вышел запоминающимся и стихами, и оформлением. Правда он не произвёл эффекта разорвавшейся бомбы в читательской и писательской среде, был критически воспринят Рубцовым, видимо, не любим им из-за гонорарных неувязок. Но это был бесценный первый опыт выживания в издательской среде, и следующая книга стихов поэта «Звезда полей» по всем показателям уже тянула на высший балл (Николай Рубцов не признавал только её суперобложку – Л.В.) и стала событием в литературном мире страны.

---

---

Материал предоставлен автором