Поэзия моря в стихах Николая Рубцова

Полина РОЖНОВА

«Николай Рубцов. Мачты» (проект Леонида Вересова, Вологда, 2014)

Буквально в последние несколько лет в литературном мире стали  появляться статьи и сборники вологодского писателя-краеведа Леонида Вересова, связанные с судьбой и творчеством Николая Рубцова. Работая в архивах и в библиотеках России, в редакциях газет, встречаясь с друзьями поэта, с писателями и просто с читателями, в свое время знавших поэта, Леонид Вересов, можно сказать, стал буквально собирать день за днем, событие за событием, предстоящие стихам поэта.  Вересов старается как можно зорче, вернее, рассказать о найденных материалах,  анализируя их, ставя свои акценты. Он обращается к характеру поэта, к самой действительности, в которой проходила его жизнь. Работа - фактическая уникальная.  Она требует видения всего рубцовского времени, всей истории русской жизни того времени, а в ней -  развития  литературы, искусства, творческих  судеб. Каждая статья, книга Вересова встречается настороженно рубцововедами, испытывается, ставит все новые и новые вопросы. Кажется, вот он – русский поэт,  который так недавно был рядом с нами, вот он – Николай Михайлович Рубцов! Вот он - в обнаруженном новом документе! Но и этот, и следующий документ, связанный с творчеством, с жизнью Рубцова, отправляя нас вновь и вновь к его стихам, не дает окончательного ответа: «Что ещё более притягивает к его поэзии простую Россию?  Почему его поэзия входит в нас, как  нечто целительное, врачующее и насыщающее души подобно чистой воде, свежему воздуху?»

Недавно в Вологде вышел очередной сборник  Леонида Вересова «Николай Рубцов. Мачты», названный по одноименному списку стихов Николая Рубцова, обнаруженных  в Государственном архиве Вологодской области, вероятно, подготовленный поэтом для издания своей первой  книги. Этот список под заглавием «Мачты», состоит из сорока названий стихотворений и, как отмечает Леонид Вересов, «датировать его, видимо, следует  не ранее 1965 годом». Леонид Вересов отмечает, что «многие пометки поэта заставляют задуматься», «над некоторыми  названиями стихов стоят вопросы»,  а это опять же наводит на  вдумчивые размышления, «некоторые стихи подчеркнуты одной или двумя линиями»…

Так Леонид  Вересов стал не просто разбираться в найденном им рукописном,  составленном поэтом,  содержании книги, он сам того не осознавая, начинал пододвигать читателя к Николаю Рубцову, как к поэту, который в уже самом раннем периоде своего творческого пути осознавал всю меру собственной ответственности перед несметной сокровищницей русской литературы.  Этому будет немало доказательств, собранных Леонидом Вересовым и обращающих внимание на подготовку Николаем Рубцовым  к печати своих первых  книг.  

Но сначала хотелось бы немного подумать о том, что предшествовало составлению списка «Мачты», и  какие замыслы издания своих стихотворений вынашивал поэт прежде?

До призыва на службу в военно-морской флот Николай Рубцов жил в поселке Приютино под Ленинградом у брата Альберта.  В 1952-1953 годах Николай Рубцов ходил в море подручным кочегара. В 1955 году он был призван  на военную службу. Уже в августе 1956 году  он становится дальномерщиком боевого эсминца «Острый». В 1959 году старший матрос Рубцов Николай Михайлович  уволен в запас.  Между тем в 1958 году отмечалось 25-летие Северного Фота. В литературном конкурсе,  приуроченном к этой дате, стихи Николая Рубцова «Сердце героя»,  «Шторм», «В походе»  удостоены третьей премии. Об этом Леонид Вересов пишет в другой своей исследовательской книге «Н.М. Рубцов – страницы творческой биографии»: «Матрос Рубцов – заставил потесниться в поэтическом ряду признанных певцов моря».

Поэзия моря… Она, как известно, с невероятной притягательностью вошла в русскую литературу со стихами К. Батюшкова, А.Пушкина, М. Лермонтова. И вот в пору предшествующую творческой зрелости Николая Рубцова, она входит и в его творчество. Совершенно другая поэзия моря... Та, в которой матросы выходят из кают «на камни пламенного мола», где суда гудят, надрываясь, «матросов требуя на борт», где он сам «никем по свету не гонимый». Что это - юношеский порыв? Тогда чем он был поддержан? Только ли  признаниями: «…я влюбился в далекое море, первый раз повстречав моряка»,  желанием  оказаться «среди морских загадочных дорог»? Или же порывом, найти работу, которая бы  пусть на время, но отодвинула бы его от воспоминаний о бесприютных детских скитаний, от поисков устройства собственной жизни? 

В своих публикациях о Николае Рубцове один из его друзей Борис Тайгин,  называл первой из официальных книг Николая Рубцова книгу «Волны и скалы». 1 июня 1962 года Николай Рубцов, по воспоминаниям Бориса Тайгина, приехал к нему на квартиру. Тогда-то у него Николай Рубцов увидел рукописные, «самодельные» сборнички. Одни были  изготовлены самими поэтами, а другие – собраны и составлены Борисом Тайгиным. Конечно же, Николай Рубцов  был взволнован и эти «самиздания» – вызвали у него растерянность. Скоро он принял предложение Бориса Тайгина  и решился на издание  в рукописном виде – собственно своей книги, название которой поначалу он дал «Волны и берег». Но спустя несколько дней мысль, что «названием книги должно быть сказано нечто важное для читателя, как и для самого поэта» он предлагает другое - «Волны и скалы». Составление книги  было для Николая Рубцова – творческим и душевным испытанием.

Работа по изготовлению книги заняла 2-3 месяца. Как пишет Борис Тайгин: «Коля был страшно придирчив к своим творениям. Работал тщательно и скрупулезно, выверяя в строке каждое слово. Если изменений было много, он менял дату написания стиха, иногда изменяя и название. Этой участи подверглось и название будущего сборника. Во-первых, Коля приносил всё новые и новые стихи, а во-вторых, он всё время порывался говорить о жизненных трудностях, которые испытывает обыкновенный человек. Наконец, сборник он назвал «Волны и скалы», объяснив мне, что волны  означают – волны жизни, а скалы – различные препятствия, на которые человек натыкается во время своего пути по жизни». В книгу тиражом в 6 экземпляров! вошло 38 стихотворений, написанных в 1957-1962 годах.

1962 год -  Николай Рубцов проходит творческий конкурс и становится студентом Литературного института. 1965 год - у Николая Рубцова немало новых стихов, он уже публикуется в журналах «Молодая гвардия», « Октябрь»… И что же – книги еще нет. Конечно же, поэт думает о книге, которую бы приняло издательство. И это естественно, его  занимает её составление.  Прошло уже  почти 6 лет после службы на море, почти 3 года после самиздатовского сборника «Волны и скалы», его уже знают в литературном мире, а из памяти не уходит – море. Как писал критик Вадим Кожинов: «Покинув родную деревню в четырнадцать лет, он возвратился туда – фактически и духовно – только уже вполне взрослым, тридцатилетним человеком». Тогда встает вопрос: «Мог ли  Николай  Рубцов в 1965 году составить стихотворный  сборник, не включив в него стихи о море, следовательно, дав ему иное название?» Я бы ответила: «Да».

К этому времени поэтом было написано немало стихов, которые уже тогда стали для критиков поводом  видеть  Николая Рубцова  как одного из представителей «деревенской поэзии». 

Но стоит вспомнить слова самого Рубцова: «Особенно люблю темы родины и скитаний, жизни и смерти, любви и удали. Думаю, что стихи сильны и долговечны тогда, когда они идут через личное, через частное, но при этом нужна масштабность и жизненная характерность настроений, переживаний, размышлений».

Конечно же – что может быть долговечнее моря! А в нем долговечны скитания, жизнь и смерть, любовь и удаль. Море – это то, что способно уносить «куда-то в мирозданье». Море – это сосредоточение поэзии.   «За вечный стон, за вечное рыданье/ Я полюбил жестокий океан». Море живое. Рубцов слышит его голос. «Я слышу печальные звуки,/ Которых не слышит никто…». Он понимает его характер, не испытывает страха перед морской бездной: «Сквозь буйство бурь/ пройдя тени без страха».  Обращаясь к любимой, что оставалась на «пристани морской», он пишет: «Пусть тебе штормовые стоны/ Выражают мою печаль». В этом проявляется его осознание собственной  внутренней жизни. Он откровенен: «Я уношусь куда-то в мирозданье». И, конечно же, не так просто пришло это понимание, что вечные стоны, вечное рыданье -  его собственное внутренняя стихия, которая укоренялась в самой его душе задолго до того, как он увидел море. Эта стихия  непредугаданности, поиска любви, постоянных расставаний  с ранней поры не оставляли его. Настроения моря, одиночество моря были сродни  чувствам, уже укоренившимся в нем далеко до того, как он стал «юным сыном морских факторий». Море становится предвестником разлуки. Шторм «играет парусами/ И всей моей любовью и тоской». Расставаясь с любимой  он не  просит у нее обещания – ждать,  и не оставляет ей  своего. Это прощание «на ветру», не столь драгоценное, как возможность - созерцать «звезды над бездной». Он не перестает верить «…как мачтам надежным/ И делам, и мечтам бытия/. Так в стихотворении «Старпомы ждут своих матросов», в другом варианте названном «Портовая ночь» он пишет о найденном чувстве свободы. «Никем по свету не гонимый…  я верю «в грозовое свое бытие». Если лермонтовский парус « счастия не ищет, и не от счастия бежит», если волны Лермонтова лишены собственной воли, то у Рубцова – вся морская стихия – свободна. У него «море бьет тяжело», «море вдыхает жизнь», «море гневается,  шумит и шпарит». Море вечно в движенье, «гром волн зовет на волю», «море с громом и метелью».

Несомненно, что лермонтовское  «Белеет парус…» Николай Рубцов, как и всякий мечтавший увидеть море или видевший море, выходивший в море человек, воспроизводил в своей памяти. Но рассматривая входящие в состав книги «Мачты» стихи, можно сказать, что море – не было мечтой поэта. Да, он «влюбился в далекое море», еще его не видя. Но он соотнес встречу с морем - с миром собственных  представлений о жизни, о собственной судьбе.  Работу в море – он соизмерял со «святым делом». Море – это движение.  И это в этом движении -  скрыт смысл того, что на всем творческом пути  будет не раз давать поэту веру: он нет, в море – он не бесприютен!  Его представление о море (повторюсь, на мой взгляд – не было мечтой), а было более глубоким, более зрелым духовным осмыслением. Оно складывалось  не просто из представления о бескрайнем водном пространстве, то грозном, то тихом, то  умиротворенном, но и как об отношении к водному пространству, как к духовному очищению. Но самое главное,  что Николай Рубцов будет ещё не раз связывать с водой, с ее чистотой, с ее непростым значением для всего живого мира –  собственное  движение по жизни – «плыть и плыть…».  «Матушка возьмет ведро/, Молча принесет воды», «Плывут, плывут, как мысли, облака…», «Пароход загудел, возвещая отплытие вдаль!» «Я уплывал… все дальше.. без оглядки / На мглистый берег юности своей», «Плыть, плыть, плыть/ Мимо родной ветлы, Мимо зовущих нас/ Милых сиротских глаз…».

В своей книге «Николай Рубцов. Мачты» Леонид Вересов обращает наше внимание и к такому документу. Это характеристика от 5 июня 1965 года на студента Литературного института им. А.М. Горького Николая Рубцова данная руководителем семинара Н.Н. Сидоренко «В местном издательстве выходит сборничек стихов Рубцова «Мачты». Это строка из характеристики «неопровержимо доказывает, - пишет Л.Вересов, что такой сборник поэта Рубцова должен был выйти в свет». Леонид Вересов подчеркивает: «Употребление Н.Н. Сидоренко слова «сборничек» в официальном документе говорит о том, что он был прекрасно осведомлен о скромном количестве стихов студента Николая Рубцова в этом издании и, судя по названию, об их основных темах…» И далее: «Общая особенность списка заключается в том, что многие стихи приводятся по первой строчке, а не по названиям, устоявшимся сейчас». И ещё: «Таким образом, можно утверждать, что стихи из списка «Мачты» вполне могли быть напечатаны как первая официальная книга поэта».

И если самиздатовское название сборника «Волны и Скалы» Николай Рубцов объяснял тем, что «волны  означают – волны жизни, а скалы – различные препятствия, на которые человек натыкается во время своего пути по жизни», то в списке «Мачты» название, думаю, можно объяснить строкой из одноименного стихотворения: «…веря, как мачтам надежным/ И делам, и мечтам бытия/». Т.е. свое  понятие слова «мачты» – поэт отождествляет с надежной опорой на пути по жизни.

Потому-то, говоря о проделанной Л.Вересовым работе, прежде всего надо отметить, что размышления над названием  сборника, над его целостностью и  над  причиной неосуществленности  замысла, позволило исследователю сделать верную, на мой взгляд,  попытку открыть перед нами то самое время, когда Николай Рубцов не был на распутье, а был в серьезнейших  работе над  смысловой окраской, содержанием, художественным единством и целостностью будущей книги.

Однако, в 1965 году в Архангельске, в Северо-Западном книжном издательстве выходит сборник Николая Рубцова стихов  «Лирика». Как пишет Леонид Вересов: «Но в сборник стихов «Лирика» из списка «Мачты» вошли только следующие  стихотворения: «Букет», «Родная деревня» «Впечатления детства» «Приезд Тютчева» «О Пушкине» « Я весь в мазуте», «Мачты». Редактор сборника А. Лёвушкин в книгу «Лирика» отобрал 25 стихотворений. Конечно же, это в корне изменяло замысел  Н. Рубцова, саму концепцию книги. Но и она теперь для нас -  явление в русской литературе!

Вологодский критик В. Оботуров  в своей статье «Сочетая прекрасное и вечное» писал: «С первых самостоятельных шагов в поэзии Николай Рубцов проявил такую широту творческого кругозора, которая позволила ему оценить не только Ф. Тютчева или А. Фета, А Блока и И. Бунина, но и С. Есенина, Д. Кедрина, А. Яшина». К этому можно было бы еще добавить ряд примеров, да и сам В. Оботуров уточнял: «Он учился  у многих. Но начальных следов непосредственного  влияния в поэзии Рубцова мы, пожалуй, не обнаружим». Однако творческий кругозор Николая Рубцова прослеживается не только  и в том, что он, не давал повода найти в его стихах примеры подражания тому или иному русскому писателю или поэту, но и в том, как он относился к составлению содержания своих первых, пусть официально не изданных книг. Рассматривая найденный Леонидом Вересовым в архиве список стихотворений «Мачты», мы видим, как Николай Рубцов хотел сохранить свои мысли и чувства, каким хотел прийти к читателю.

Творчество Николая Рубцова, сама его судьба  все больше и больше ставит вопросов  исследователей, литературоведов, читателей, потому что его дух, как поэта, остается  под покровом великой тайны, а глубина стихов – остается неизведанной, безграничной. Думается, что и обнаруженный Леонидом Вересовым  (ф. 51 оп.1 дело 326 л. 003) список стихотворений «Мачты» даст нам повод для серьезных новых размышлений о причинах духовной поэтической крепости «рубцовского времени» в нашей русской литературе. 


Материал предоставлен автором