«Горьковская» записка поэта из собрания С.А. Дмитриева

На сороковины

С.А. Дмитриева.

31.01.2019

Берём на себя смелость, утверждать: 26 июня Н. Рубцов, вероятно, уехал на поезде «Вологда – Москва» или проходящими из Архангельска, Воркуты. Приезд в Москву: 26-го (поздно вечером) или 27-го (ночь, утро). Из Москвы он выехал 27-го вечерним или ночным поездом до Горького, а утром 28-го прибыл на Московский вокзал. Позднее, в 1998 году, стало известно о причине остановки в волжской столице – в городе Рубцов запланировал встречу с неизвестным горьковчанином…

«В период заключительной стадии оформления музея Н. Рубцова на Черноречье, – вспоминает С. Першин, – я «пытал» его основателя, Д.А. Ширяева (1950-2010) на предмет: «Что ему рассказывал А.А. Сизов о пребывании Н.М. Рубцова на Ветлуге?» Однажды, он разговорился и произнёс фразу, запомнившуюся мне, не дающую покоя 21 год: «Саша как-то сказал, что когда Коля в 1969 году ехал из Москвы ко мне в Ляпуново, в начале заехал к кому-то в Горький. Пришёл в дом, где тот проживал. Позвонил. Дверь открыла женщина (вероятно, супруга), спросила: «Чего надо?» Услышав ответ, сказала: «Проваливай!» и захлопнула, перед Колиным носом, дверь. Как пояснил сам Коля: «Вид-то был у меня не ахти, помятый… Вот она и подумала, наверное, что я очередной выпивоха». Впрочем, – пояснил Саша, – если бы Коля застал этого товарища, то, наверняка, не доехал бы до моей Ветлуги…»

На заданный Дмитрию вопрос: «А не спросил ли ты Александра, – «Кто тот горьковчанин, с кем хотел Николай встретиться?» Он ответил: «Спросил. Саша назвал – то ли имя, то ли фамилию, но я не запомнил. Ведь разговор мы вели в Ляпуново, во время застолья. Сам понимаешь…» Безликое, «глухое» повествование ничего не давало для экспозиции музея, и я, на время, оставил это сообщение в покое, но сохранил в памяти. И не зря…» Спустя 17 лет «всплыл» справочный документ, бывший у Рубцова при посещении Горького.

В апреле 2015 года мы получили из Череповца по «электронке» изображение клочка бумаги, в дальнейшем именуемого «Запиской», с просьбой – прокомментировать её, как побывавшую с Н. Рубцовым в 1969 году на Горьковской земле. Судя по загрязнениям (пятно с разводьями от пролитой жидкости) и ещё одной информации (о ней в дальнейшем повествовании), задумались: «А не «вещдок» ли это из архива Николая Михайловича Рубцова?» Утвердительный ответ на наш запрос черепанов – коллекционера, владельца записки, Сергея Александровича Дмитриева и известного рубцововеда Леонида Николаевича Вересова – подтвердил наше предположение.

Н.М. Рубцов, сделав остановку в Горьком для посещения своего знакомого, заодно, предполагал посетить Правление писательской организации и выразить своё почтение горьковским собратьям по перу. Для этого испросил у какого-то лица, близкого к Правлению Союза писателей, их горьковский адрес.

В тексте записки указаны: адрес и телефон Правления горьковских литераторов, фамилия Ответственного секретаря В.М. Автономова и известного поэта Ю.А. Адрианова.

Внимательное изучение текста записки и её внешнего вида, позволили нам утвердиться во мнении:

1. Записка из архива Н.М. Рубцова и, вероятно, из той кучи хлама в квартире поэта, к которой соизволили допустить Нинель Александровну Старичкову после ухода следователей и вологодских литераторов. Она этот мусор разобрала, несмотря на насмешки и понукания писательской секретарши Лены, спешившей побыстрее «смыться», и тем самым сохранила рубцовский вещественный документ;
2. Анализ почтовых индексов позволяет утверждать – записка написана до 1970 года, так как указан старый индекс отделения связи «Д-5». В конце 1960-х годов начали внедрять другой вариант почтового индекса, и «Д-5» превратился в «603005»;
3. Автор сведений, приведённых в записке, не горьковчанин: неверно указал адрес – площадь Минина. По адресу – Площадь Минина, 4 находится старинное здание, обрамляющее с юго-восточной стороны обширную площадь (бывшую Благовещенскую), а резиденция Правления Горьковской писательской организации располагалась на улице Минина, дом 4;
4. В 1969 году, в период посещения поэтом Горького, под указанными фамилиями обитали в волжской столице литераторы: малоизвестный читателям поэт, но при портфеле писательского начальника, Владимир Михайлович Автономов, и кумир читающей публики, почти «горьковский Пушкин», уже известный не только в нашей стране, поэт Юрий Андреевич Адрианов.

Записка, как архифакт, косвенно, подтверждает остановку Рубцова в Горьком. Ночь, с 28 на 29, он провёл на вокзале, а утром уехал на электричке до станции Ветлужская.

Необходимо познакомить с указанными в записке литераторами и её владельцем – С.А. Дмитриевым.

ВЛАДИМИР МИХАЙЛОВИЧ АВТОНОМОВ (1917-1972). Родился 24 января 1917 года на Дону в станице Усть-Медведицкой (ныне г. Серафимович Волгоградской обл.) в семье учителей. С середины 1967 года до ухода из жизни В.М. Автономов – Ответственный секретарь Правления. Автор пяти сборников стихотворений.

ЮРИЙ АНДРЕЕВИЧ АДРИАНОВ (1939-2005). Родился в 1939 году в городе Горьком.

Стихи Ю. Адрианова печатались более чем в ста журналах, сборниках, антологиях. Выпустил «в свет» около 40 поэтических книг. Несколько изданий выдержала прекрасная книга прозы «Нижегородская отчина», о которой варнавинский литератор А.А. Сизов, студенческий товарищ поэта Н.М. Рубцова, написал: «…проза Юрия Адрианова, по поэтическим достоинствам, превосходит его стихотворное…»

Юрий Адрианов интересовался, знал и высоко ценил поэзию Николая Рубцова. По словам одного «вспоминателя», Адрианов однажды ему сказал: «Я поэт не Всероссийского масштаба, как Николай Рубцов. Я поэт одного города – Нижнего Новгорода, одной местности – Нижегородчины».

СЕРГЕЙ АЛЕКСАНДРОВИЧ ДМИТРИЕВ. Родился 17 марта 1949 года в деревне Марковское Вытегорского района Вологодской области в семье учителя и медицинского работника. Любовь к поэзии привил отец, назвав сына в честь своего любимого поэта Есенина – Сергеем. 

В 17 лет самостоятельно освоил гитару и до сих пор совершенствуется в игре на ней. В 1995 году написал первую песню на стихи Рубцова «Скачет ли свадьба». Сочиняет музыку на слова разных поэтов. Он заметная фигура в бардовском движении страны.

С.А. Дмитриев начал заниматься формированием основных разделов коллекции в конце 1980-х годов, а документальной «Рубцовианы» – в начале 90-х. Однако, в публикациях о поэте Н.М. Рубцове давно утвердилась фамилия – ДМИТРИЕВ – собирателя свидетельств, фактов, архивных материалов, воспоминаний о его жизни и творчестве. Сергей Александрович, как истый «копатель-собиратель», с энтузиазмом вдумчивого и целеустремлённого исследователя, подверженного практически неизлечимой болезнью: найти – сохранить – рассказать, уже более четверти века тратит физические и душевные силы, быстротекущие дни жизни, да и трудом добываемое «злато», на поиск крупиц для пополнения своей «Рубцовианы», ради благородной, мерцающей вдали, как РУССКИЙ ОГОНЁК, цели – сохранить всё и вся о дорогом ему ПОЭТЕ. «Дмитриевская Рубцовиана» – бесценный кладезь сокровищ-раритетов: подлинных документов, автографов, делового и житейского эпистолярного наследия, казённых бумаг и велиречивых отписок. Нельзя не упомянуть о великом множестве подлинных образцов медальерного, живописного и графического портретного искусства, о прелестных представителях малой графики – экслибрисах.

Сергей Александрович не «копит» единицы хранения, но и не держит их под спудом! Его детище работает во благо памяти Поэта – на выставках посетители читают живые рубцовские строки, лицезреют иллюстрации на страницах книг, журналах, газет. Большинство предметов коллекции извлечены подвижником, фактически, из небытия…

Мы с искренней сердечностью приносим благодарение Сергею Александровичу за разрешение познакомить читателей с уникальным рубцовским раритетом, побывавшим на Нижегородской земле. Спасибо, дорогой наш коллега.

В начале августа 2018 года проект вышеприведённого фрагмента из статьи «История Ветлужской поездки поэта Николая Рубцова», после телефонного разговора с С.А. Дмитриевым, передали ему для ознакомления, возможной корректировки и разрешения на публикацию «Горьковской» записки. Спустя месяц С.А. Кувшинов второй раз разговаривал с ним. Уже прощаясь, он сказал: «И, запомните, «Горьковская записка Николая Рубцова» написана рукой самого Рубцова! Может быть, под диктовку. Я проводил анализ».

Мы с почтением отнеслись к полученной информации и, сердечно поблагодарив собирателя за оказанное нам доверие и поздравив с открытием, и введением в научный оборот ещё одного, пусть и крохотного автографа поэта, «сами для себя» провели сравнение характерных написаний отдельных элементов ряда букв, записки и ксеро-сканокопий, опубликованных автографов поэта. В подавляющем большинстве просматриваются стабильные идентичные совпадения, особенно в «вольных» текстах с их авторской импровизацией. В рукописных же автографах стихотворений это менее заметно, так как поэт писал их аккуратным, почти каллиграфическим почерком. Сергей Александрович абсолютно прав в своём открытии – «горьковская» записка написана собственноручно Николаем Рубцовым под диктовку неизвестного информатора, каким-то образом связанного с писателями-горьковчанами.

Дополненный вариант хотели отправить на согласование. Однако, из-за плохого самочувствия С.А. Дмитриева, решили повременить. Но случилось непоправимое – пришла трагическая весть из Череповца…

23 декабря окончился земной путь славного человека – Сергея Александровича Дмитриева. Покинул нас, ушёл в «нездешние края…» Трудно в это поверить. Потеряли не только человека, но и единомышленника, истового коллекционера. Когорта поклонников поэта Рубцова осиротела… Он ушёл в мир иной столь неожиданно и быстро, а нам остаётся лишь удерживать в памяти черты ушедшего из жизни дорогого и обаятельного, близкого по духу ЧЕЛОВЕКА.

Для нас, имевших слишком краткую возможность общаться с Сергеем Александровичем только в письмах и телефонных разговорах, это были счастливые мгновения. Он оставил благотворный след в душах наших…

СЛОВО О СЕРГЕЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ ДМИТРИЕВЕ

С.А. ПЕРШИН. ТРИ ПИСЬМА ИЗ ЧЕРЕПОВЦА.

«Отвечаю на Ваше письмо от 10.09.98. Виноват, виноват, виноват!!! Но график такой, что «не остановиться, не сменить ноги». Концерты, разъезды, да ещё и на основной работе  проблемы – командировки.

Во-первых, огромное спасибо за подарок. Портрет считаю удачным. [Графический портрет Н.М. Рубцова, работы художника Е.А. Ухлина. Февраль 1998. – С.П.]. Да и афиша с программой украсили моё рубцовское собрание. <…>. Высылаю Вам ещё один свой книжный знак. Этот EL примечателен тем, что он завершает богатейшее творческое наследие моего большого друга, замечательного художника Анатолия Терентьевича Наговицина. Этот знак – последний, что он сделал. Он выполнен в х2 и посвящён двум моим увлечениям – музыке и графике. <…>.

На этом завершаю своё письмо. Накопившиеся материалы по Рубцову пересылать не рискую. Надеюсь на встречу и привезу сам лично».³

Эти строки, двадцатилетней давности, написаны мне Сергеем Александровичем, в последнем письме 4 января 1999 года. Увы, свидеться нам жизнь не распорядилась… Вероятно, суета-сует мирская не позволила ему посетить нас в Нижегородском Черноречье.

Следует пояснить: наше заочное, достаточно необычное знакомство, состоялось в 1997 году и сулило обоюдно-заинтересованное, мажорное продолжение. Но… Мы предполагаем, а Господь располагает…

Суть в том, что во второй половине 1990-х годов я «отважился» разместить бесплатное объявление в еженедельнике «Книжное обозрение» о нужде в книгах Игоря-Северянина, «Пушкинианы» и «Рубцовианы», да и об интересе к экслибрису. Время было «подлячье». Естественно, стал во множестве получать предложения о продаже того или иного издания.

В конце декабря 1997 года из своего а/я 21 извлёк письмо от незнакомого мне Дмитриева С.А., с обратным адресом – Череповец, а/я 65. Каково же было моё изумление, переросшее в радость, – впервые в кратковременной куплепродажной эпопее, автор ничего не предлагал продать! Он просто сообщил, что ДАРИТ, ради знакомства, свой чудесный «Рубцовский» экслибрис, созданный трудом известного вологодского графика, Леонида Николаевича Щетнева. Книжный знак исполнен в технике гравюры на пластмассе, размер живописного поля – 65х54 мм.

На лицевой стороне, справа, внизу рисунка, под фамилией владельца, – факсимиле подписи художника (карандаш).

На обороте рукописные справочные тексты С.А. Дмитриева (карандаш):

1. Знак выполнен к юбилею Н. Рубцова по мотивам стихотворения «Окошко. Стол. Половики…»

2. Л. Щетнев (Вологда) х6 1996

Узкотематический книжный знак до мельчайших деталей рисунка соответствует мотивам стихотворения.

На небольшом пространстве создан целый лирический рассказ. Рисунок безупречен, формы лаконичны, силуэт чёток, изящность линий, оправдан каждый штрих, каждое пятно. Изображение вызывает душевное очарование северной русской природой.

Воистину щедрый дар порядочного собирателя, свято чтящего золотое правило, восходящее к библейским временам, – «Давайте, и вам воздадут». Ещё мной незнаемый, Сергей Александрович, сразу же стал близким, добрым, милым душе моей, ЧЕЛОВЕКОМ. В кратком письме представился, кто есть кто он в жизни… Поздравил с Новым 1998 годом.

Прошло шумное, пустодельное новогоднее времяпрепровождение. Во второй половине января написал ответное, тёплое письмо. Как дар вложил в конверт свои экслибрисы и сигнальный экземпляр восьмистраничного буклета-приглашения на открытие 19 марта 1998 года городского Литературного музея поэта Н.М. Рубцова.

В марте, за два-три дня до церемонии открытия, получил от него заказное письмо. Вскрыл. И, как сказал незабвенный Козьма Прутков, – «Не верь глазам своим», с неподдельной радостью взял в руки опять его экслибрис, на этот раз, с дарственным автографом музею!

Музею Николая Рубцова в г. Дзержинске с пожеланием удачи и с надеждой на дружбу и сотрудничество!

19 марта 1998 года. С. Дмитриев.

Экслибрис был вторым подарком ещё не открывшемуся музею. Первый – графический портрет поэта Н. Рубцова, преподнесённый 16 января 1993 года нижегородским живописцем А.Н. Подорогиным, нашенскому «рубцовцу» Д.А. Ширяеву, для будущего музея поэта, коего он вознамерился создать, положив в основу своё двадцатилетнее собрание «Рубцовианы».

В открывшемся 19 марта музее, экслибрис занял одно из почётных мест в экспозиции, и по прошествии 20-ти с лишним лет, неизменно привлекает своей изящностью любопытных посетителей, с интересом слушающих историю его появления, да и попутно узнающих – «Что такое экслибрис?»

В очередном, апрельском письме, я выразил сердечную благодарность от себя, Д.А. Ширяева и заинтересованных лиц, в той или иной степени, принимавших деятельное участие в создании «Дома Рубцова на Черноречье».

По осени, 10 сентября, отправил Сергею Александровичу бандероль с рекламной продукцией, публикациями о музее в местной прессе, портрет Н.М. Рубцова. Получил ответ в январе 1999 года, приведённый в начале сей статьи. Продолжения не последовало. Долго ожидал его приезда, а далее – время всё размыло… Впрочем, следуя словам создателя литературной «Страны Гринландии», – Александра Грина, – «Рано или поздно, под старость <…> Несбывшееся зовёт нас. <…>. Между тем время проходит, и мы плывём мимо высоких, туманных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня». («Бегущая по волнам»).

Наши с Сергеем Александровичем мгновения жизни прошли порознь мимо общего Несбывшегося…

С.А. КУВШИНОВ. ДВА ЗВОНКА В ЧЕРЕПОВЕЦ.

Нам не был известен адрес С.А. Дмитриева для пересылки фрагмента публикации о хранящейся в его собрании «Горьковской записки Н.Рубцова».

Я обнаружил телефон некоего Сергея Дмитриева из Череповца на его страничке в социальной сети «Фейсбук». Было неясно, тот ли это Сергей Александрович Дмитриев, музыкант, бард и коллекционер-собиратель, всей душой болеющий и пропагандирующий творчество Николая Михайловича Рубцова. Оказалось, что это был именно он. Привожу краткую реконструкцию моих двух телефонных звонков в августе и сентябре 2018 года.

ПЕРВЫЙ ЗВОНОК. Отвечал Сергей Александрович Дмитриев тихим спокойным голосом. Сообщил, что недавно лежал в больнице (в подробности не вдавался). На мой вопрос о разрешении публикации нами, дзержинцами, «Горьковской записки Николая Рубцова», он ответил: «Пожалуйста, всё что угодно». Когда я передал С.А. Дмитриеву привет от Станислава Алексеевича Першина, он вздохнул и негромко сказал: «Очень жаль, что у нас прекратилась переписка». Затем я уведомил его о дружеской связи с череповчанином Леонидом Николаевичем Вересовым. Дмитриев оживился и, назвав Л.Н. Вересова своим другом, поведал: «А, вообще-то, здесь в Череповце, нас осталось трое настоящих друзей и единомышленников, – продолжал он, – Леонид Вересов, Алексей Новиков и я…» Много тёплых слов он сказал в адрес Алексея Евгеньевича Новикова, назвав его энергичным активистом, организатором, мозгом и мотором всей литературно-краеведческой работы Череповца и конкретно темы рубцововедения. Потом С.А. Дмитриев сообщил мне свой электронный адрес на случай отправки ему для согласования черновой статьи о «Горьковской записке Николая Рубцова» в исследовательской работе «Николай Рубцов на Ветлуге», и мы распрощались.

ВТОРОЙ ЗВОНОК. Сергей Александрович Дмитриев в этот день чувствовал себя неважно. Мучила одышка. Говорил, что болен, что весной перенёс инфаркт. Пожаловался, что до января ему запрещено заниматься любимым делом – музыкой. Посетовал, что первый раз не сможет поехать на «Рубцовскую осень». Просил, делиться с ним всем, что связано с Рубцовым в живописи, графике и скульптуре. На моё упоминание о скульптурном портрете Николая Рубцова работы Виктора Франтишковича Бриндатча, ответил: «Мне эта работа известна». Я решил не утомлять его разговором. Но, уже прощаясь, он сказал: «И, запомните, «Горьковская записка Николая Рубцова» написана рукой самого Рубцова! Может быть, под диктовку. Я проводил анализ». Тихо попрощался. Это были последние слова, которые я от него слышал… Такова вкратце история моего телефонного общения с благородным и добрым человеком, Сергеем Александровичем Дмитриевым.

Мы в долгу перед памятью обаятельной личности Сергея Александровича и будем помнить его таким всегда. Пусть земля будет ему пухом…

---

---