Варианты и черновые стихотворения
продолжение
Можно жить, забравшись на полати.
Но хочу я, чтобы с юных лет
Жизнь промчалась, как торпедный
катер,
За собой оставив бурный след!
* * *
Бить баклуши хоть до сотни лет.
Жизнь моя, промчись же,
Как торпедный катер,
Оставляя за собою
Бурный след!
УТРО НА МОРЕ
В ущельях Муста-Тунтури,
Как пена, белый пар клубится,
На крыльях носят свет зари
Перелетающие птицы.
Соединясь в живой узор,
Бежит по морю рябь от ветра.
Калейдоскопом брызг и света
Сверкает моря горизонт.
Вчера там солнце утонуло,
Сегодня выплыло и вдруг,
Гляди, — нам снова протянуло
Лучи, как сотни добрых рук!
* * *
После дня, прошедшего в атаках,
Сколько раз я милой называл
Выплывшую вдруг из полумрака
Землю тундры и суровых скал...
СЕСТРА
Медсестре Денисенко Наде
Наш корабль с заданием
В море уходил,
Я ж некстати в госпиталь угодил.
Разлучась с просторами
Синих волн и скал,
Сразу койку белую ненавидеть стал.
Думал, грусть внезапную
Чем бы укротить?
Свой недуг мучительный
Как укоротить?
«Жизнь! — иронизировал, —
Хоть кричи «ура»...
Но в палату юная вдруг вошла сестра.
Словно гений нежности,
Гений доброты,
Обратилась вежливо,
Жаль, что не на «ты»:
— Это вы бушуете? — В голосе укор.
Ласковей добавила:
— Сделаем укол.
Думал я о чуткости
Рук, державших шприц,—
И не боли, радости
Не было границ.
Знать, не зря у девушки
Синие глаза.
Как цветы, как русские наши небеса.
ЭЛЕГИЯ
Стукнул по карману —
Не звенит!
Стукнул по другому —
Не слыхать!
В коммунизм —
В безоблачный зенит
Полетели мысли
Отдыхать.
Память отбивается
От рук.
Молодость уходит
Из-под ног.
Солнышко описывает
Круг—
Жизненный отсчитывает
Срок.
Я очнусь и выйду
За порог,
И пойду на ветер,
На откос
О печали
Пройденных дорог
Шелестеть
Остатками волос.
Стукнул по карману —
Не звенит!
Стукнул по другому —
Не слыхать!
В коммунизм —
В безоблачный зенит
Полетели мысли
Отдыхать...
ВСТРЕЧА
Вечер зарю полощет
В теплой воде озер.
Привет вам, луга и рощи,
И темный сосновый бор,
И ранней звезды дрожанье,
И призрачный мрак полей
С нетерпеливым ржаньем
Стреноженных лошадей!
В родное село с пригорка
Иду я и вижу вдруг,
Навстречу бежит Трезорка
.... верный друг.
Он обнял меня с разгона
И, радуясь все сильней,
Потрогал мои погоны
Умной лапой своей.
Дальше вечерним маем
В задумчивой тишине
Мы дружно вдвоем шагаем,
Как будто в счастливом сне!
Вот трактор прибавил газу,
Врезая в дорогу след.
Мне тракторист чумазый
Машет рукой: «Привет!»
Мычащее важное стадо
Бредет луговиной в лес.
И сердце до боли радо
Покою родимых мест.
Невольно вспомнилось море.
И я, отпускник-матрос,
Горжусь, что в морском дозоре
Бдительно вахту нес.
Родное село все ближе.
Слышится скрип ворот.
И вот наконец я вижу
Дом, где семья живет.
Сестренка, играя в мячик,
Выпорхнула на крыльцо.
От радости чуть не плачет,
Вглядевшись в мое лицо.
Лепечет милая крошка:
«Ты с моря вернулся? Да?..»
РОДНЫЕ МЕСТА
Крыша.
Над крышей — луна.
Пруд.
Над прудом — бузина.
Тихо. И в тишине
Вспомнилось море мне.
Здесь бестревожно,
А там,
В хмуром дозоре ночном,
Может, сейчас морякам
Сыгран внезапный подъем..
Тополь. Ограда. Скамья.
Пташек неровный полет.
Скоро из отпуска я
Снова уеду на флот.
Я расскажу, как у нас
Дружным звеном из ворот,
С радостью в утренний час
В поле выходит народ.
Как отражается в пруд
Вечера праздничный вид,
Розы так буйно цветут,
Будто бы море шумит.
Я в чистоте берегу
Гордое званье: матрос,
И разлюбить не смогу
Край, где родился и рос.
Крыша.
Над крышей — луна.
Пруд.
Над прудом — бузина.
С детства нам дорог такой
Родины светлый покой.
ЮНОСТЬ МОЯ
Вот оно —
за гранитною кромкой
Море бурное! Северный порт!
— Здравствуй, море! —
Сказал я негромко
И по трапу поднялся на борт.
Здесь, где руки мозолят тросы,
Штормы носятся, жизни грозя,
Я увидел, что слово «матросы»
Не напрасно звучит, как «друзья».
И, бывало, в посту дальномерном
Я о юности думал своей,
Что она не из громких, наверно,
Но проходит, как следует ей!
Близок час — штормовые качели
Испытают другого. А я
Получу обходной... Неужели
Тем и кончишься, юность моя!
Не представляю я,
чтобы ушла ты,
За собой не оставив следа.
Как сейчас под матросским бушлатом,
Сердце, трепетно бейся всегда.
ВОСПОМИНАНИЕ
Помню, как тропкой,
едва заметной,
В густой осоке, где утки крякали,
Мы с острогой ходили летом
Ловить налимов под корягами.
Вода была теплой и рябоватой,
В ней рыбки носились
стайкой тесной,
Вдруг крикнул кто-то:
«Налим, ребята!»
И тут начиналось самое
интересное...
Поймать налима не просто было,
Мало одного желания —
Мы уставали и нас знобило
От длительного купания.
Но мы храбрились: «Рыбак не плачет!»
В воде плескались
до головокружения.
И, наконец, на песок горячий
Дружно падали в изнеможении.
И долго после мечтали лежа
О чем-то очень большом и смелом.
Смотрели в небо. И небо тоже
Глазами звезд на нас смотрело.
Вечерело. Над речкой алой
Склонились ниже кусты
смородины...
Тогда впервые мне ясно стало,
Что ничего нет дороже Родины.
О РАДОСТИ, О ЛУННОСТИ...
Ах, откружилась голова
От радости, от лунности,
Но будет век в душе жива
Пора любви и юности!
Пора любви среди полей,
Среди закатов тающих,
И на виду у журавлей,
Над полем пролетающих.
Того уж нет, того уж нет...
Не скажешь мне, что ты моя.
И даже в то, что я — поэт,
Не веришь ты, любимая.
Желая целый дать совет
Холодным тоном критика,
Ты говоришь, что мысли нет,
Что я похож на нытика.
Мои горячие слова
Ты так любила в юности!..
Но откружилась голова
И у тебя от лунности.
В закатной пламенной тиши
Вдруг трубы журавлиные
Тоску обманутой души
Пропели над долиною.
А ты ходи почаще в луг,
К цветам, к закатным пламенным,
Чтоб сердце пламенное вдруг
Не стало сердцем каменным.
И, чтоб трагедией души
Не стала драма юности,
Я говорю себе: пиши
О радости, о лунности!
* * *
Мою дорогу
Обоз. Ступил я на жнивье.
А сам подумал:
Понемногу
Село меняется мое!
Теперь в полях
Везде машины
И не видать худых кобыл,
И только вечный
Дух крушины
Все так же горек и уныл.
Идут, идут
Обозы в город
По всем дорогам без конца,
Не слышно праздных
Разговоров,
Не видно праздного
Лица!..
ВОСПОМИНАНИЕ О ВЕСНЕ 1954 ГОДА
Родимый край мой тих и пуст!
И резко, словно в мегафоны,
На председательский картуз
С амбаров каркают вороны.
Старушек наших гнет в дугу,
А все без жалобы унылой
С какой-то дьявольскою силой
Граблями машут на лугу.
Пока извилины в мозгу
Копил я, странствуя по свету,
Мой дом маячил на лугу
Немного лет... Его уж нету.
В избе, бывало, у подружки
На сковородке, на жару
Пельмени прыгали в жиру,
И подавалась брага в кружке.
Не раз по горлу моему,
Эх, ручейком журчала брага!
А что здесь нынче, не пойму, —
Поганки светятся из мрака.
И странной тенью прежних дней
С какой-нибудь бездомной кошкой
По всей деревне без огней
Я, как дурак, хожу с гармошкой.
Ведь было время! Не пройти
Воскресной ночью, не волнуясь!
Народу было на пути,
Веселья, музыки... О, юность!
ПОВЕСТЬ О ПЕРВОЙ ЛЮБВИ
Я тоже служил
на флоте!
Я тоже памятью полн
О той бесподобной работе
На гребнях чудовищных волн!
Тобою —
эх, море, море! —
Я взвинчен до самых жил,
Но, видно, себе на горе
Так долго тебе служил...
Любимая
чуть не топилась! —
Ой, мама родная земля!
Рыдая, о грудь мою билась,
Как море о грудь корабля.
В печали своей
бесконечной,
Как будто вослед кораблю,
Шептала: «Я жду вас... вечно»,
Шептала: «Я вас... люблю».
Люблю вас! Какие звуки!
Но звуки ни то ни се, —
И где-то в конце разлуки
Забыла она про все.
Однажды
с какой-то дороги
Отправила пару слов:
«Мой милый! Ведь так у многих
Проходит теперь любовь...»
Ну что ж!
Я ушел от глотки
Старпома, — я сам на виду
Ушел от вина и водки,
От слез и подавно уйду!
Но только в бессонные ночи
Печальней видений других —
Глаза ее, близкие очень,
И море,
отнявшее их...