Ленинградский год Николая Рубцова

Борис ТАЙГИН

Во   времена, когда я посещал литературное объединение рабочих поэтов при Дворце Культуры им.Горького в Ленинграде -(1961-68 годы) - я периодически, довольно часто бывал в Доме Писателей, что помещается в бывшем особняке графа Шереметева, на ул. Воинова,18.

В те годы там довольно часто устраивались выступления рабочей и студенческой молодёжи, склонной считать себя поэтами или писателями! На таких вечерах почти всегда бывало интересно, т.к. кто-нибудь из выступавших непременно прочтёт необычный по форме, сомнительно-спорный или фривольно-озорной стих, и тут же стихийно возникают диспуты, - уже сами по себе интересные и полезные, хоть иногда и не в меру горячие...

На одном из таких вечеров, состоявшемся 24 января 1962 г. -(дата точная, потому что у меня сохранился пригласительный билет на этот вечер!) - читал свои новые стихи, вернувшийся из сезонной поездки на север, где он ходил на рыболовном траулере ловить рыбу, на вид молодой, но почти без волос на голове, худощавый и низкорослый парень - Николай Рубцов...

До него уже побывали на сцене, читая свои стихи, другие поэты. В подавляющем большинстве, их стихи были буднично-обычные, серые, пустые, а некоторые - и вовсе откровенно-бездарные... Стихи эти слушались не очень внимательно, и в зале стоял характерный шумок, когда аудитория, как говорится, "и слушает, и не слушает..." Когда же на сцену вышел Николай Рубцов, одетый, как с первого взгляда могло показаться, специально нарочито-небрежно: в заношенном пиджаке и в мятых рабочих брюках, в огромном шарфе, обмотанном вокруг шеи поверх пиджака, то это невольно обратило на себя внимание! Аудитория как бы весело насторожилась, ожидая чего-то необычного, хотя многие, бывшие на том вечере, ещё не знали ни Рубцова, ни его стихов... Николай Рубцов подошёл к самому краю сцены, посмотрел в зал, неожиданно и как бы виновато улыбнулся, и начал читать... Читал он по памяти, громко и разборчиво, слегка раскачиваясь и помахивая правой рукой в такт чтению; читал напевно и однообразно, словно сельский дьячок в церкви; читал один стих за другим, почти не делая паузы между ними... Всё время лез в глаза этот шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи, со свободно свисающими длинными концами, почти достающими до пола... (Забегая вперёд, следует сказать, что Николай Рубцов почти никогда, ни при каких обстоятельствах не снимал с шеи этот, ставший легендарным, шарф! Входя в помещение, где следовало раздеться, он снимал головной убор и пальто, но шарф непременно оставлял на себе! Чем он руководствовался, делая так, "остаётся неизвестным, но так он делал всегда! Так было и на этот раз...) Однако, содержание стихов было настолько неожиданным и необычным, что сыграло роль "волшебной палочки": аудитория мгновенно угомонилась и стала внимательно слушать стихи! Это были совсем недавно написанные стихи-зарисовки различных эпизодов из моряцкой жизни на рыболовном траулере... Стихи освещали труд и быт моряков - под каким-то совершенно своим, особым углом зрения! И все они были насквозь пропитаны необычным юмором: одновременно и весёлым, и мрачным, но непременно вызывающие в зале искренний смех и весёлое оживление! Стихи читались автором - без тени улыбки, монотонно и серьёзно, чем ещё больше увеличивался комизм смысла! У наиболее эмоционально настроенных слушателей - смех пробивался, даже не ожидая, когда автор дочитает очередной стих до конца... Каждый прочитанный стих сопровождался искренними шумными аплодисментами, смехом, выкриками с мест: "Вот даёт!", "Читай ещё, парень!" и тому подобными... Ему долго не давали уйти со сцены, хотя регламент выступления давно кончился...

Этим выступлением, после своего довольно долгого отсутствия, Николай Рубцов вновь напомнил о себе, как интересный и самобытный поэт, со своим абсолютно-личным взглядом на мир! Всё у него казалось неподражаемым и неповторимым: внешний вид, своя манера чтения, свой "рубцовский" угол зрения на суть вещей, своя подача второго смысла через текст стиха... Он умел видеть серьёзное в смешном и смешное в серьёзном, и совершенно "по-рубцовски" своеобразно подать это в стихе, подать с мягкой лиричностью, нигде не акцентируя на чём-либо, никогда не подавая смысл стиха "в лоб", ибо по сути своей, он был, прежде всего, поэтом нежнейшей, глубоко-лирической, истинно-русской души, тонко чувствующей жизнь природы и её взаимоотношения с человеком...

Лирические же стихи Ник. Рубцова почти всегда пронизаны острой тоской об уходящем старинном патриархальном укладе деревенской России и протестом против грубого и губительного наступления города на деревню... Он искренно сожалел, что всё меньше и меньше остаётся в России глухих уголков с первозданной природой и патриархальным укладом крестьянской жизни, - уголков, где можно спокойно отдохнуть душой и телом от всяческих благ городской цивилизации...

Николай Рубцов был поэтом, очень остро чувствующим дикие контрасты современного мира, искренно и глубоко переживающим любую грубость и несправедливость, на которую многократно наталкивалась его легко-ранимая душа... Всю свою недолгую жизнь он был очень одинок в этом мире, хотя и был постоянно окружён так называемыми "друзьями-собутыльниками"... От выпивки он, как правило, никогда не отказывался, однако вместе с тем - обладал редкой способностью не выпить лишнего! Он всегда знал, когда именно следует остановиться, поэтому хоть он и бывал довольно часто "на взводе", но здравого рассудка никогда не терял! (Во всяком случае - в тот период времени, когда я хорошо его знал и общался с ним. Это был 1962 год - последний год ленинградского периода его жизни... Осенью этого же года Рубцов поступает в Литературный институт в Москве, и навсегда прощается с Ленинградом... К сожалению, в последние годы Ник. Рубцов утратил способность к самоконтролю, и пил уже без всяких самоограничений...)

В Доме Писателей, после окончания официальной части вечеров поэзии, почти всегда начиналась их неофициальная часть: обычно никто не спешил в гардероб. Люди собирались группами в разных многочисленных кулуарах большого здания-дворца - на площадках лестниц, в комнатах отдыха, в буфете и т.п. Обменивались мнениями о прошедшем вечере поэзии, о прослушанных только что интересных (или же бездарных) стихах, о том или ином выступавшем поэте. Или просто беседовали о литературных и прочих новостях, курили. А за столиками в буфете, естественно, и не только курили! Здесь так принято издавна. Это традиция. Так было и на этот раз! Вокруг Рубцова, севшего за один из столиков в буфете, собралась, оживлённо беседуя, группа молодых людей, которые вероятно знали его раньше. Но подходили к столику и те, кто только что, после выступления Ник. Рубцова, стал поклонником его поэзии. Подходили в надежде познакомиться поближе с автором, а возможно, и достать тексты особо понравившихся стихов... На меня, увидевшего и услышавшего в этот вечер Николая Рубцова впервые, его стихи произвели настолько чарующее впечатление, что мне непременно захотелось достать тексты всех его стихов, и, конечно же, лично познакомиться с их автором!

Однако, сделать это мне удалось несколько позже, и вот при каких обстоятельствах: ещё в декабре 1961 года я был принят в литературное объединение "Нарвская Застава", находящееся при дворце культуры им. Горького. Это был кружок молодых рабочих поэтов, собирающихся по вечерам один раз в неделю, и под руководством профессионального поэта Игоря Михайлова, изучающих основы теории стихосложения, историю русской и советской поэзии, а также делающих критический разбор того, что пишут сами члены кружка. А один раз в год, в мае м-це, организовывался "вечер встречи". Печатались пригласительные билеты, приглашались все желающие... Такой вечер состоял из двух отделений: сначала - вступительное слово руководителя кружка и выступления членов кружка, а после перерыва - стихи читают гости: поэты-профессионалы или поэты, чьи стихи уже публикуются в периодике, и у кого готовится к изданию книжка стихов... Вот, на такой "вечер встречи", состоявшийся б мая 1962 года во Дворце культуры им. Горького, в качестве гостя, приехал читать свои стихи Николай Рубцов! На этом -вечере, во время перерыва, я и познакомился с ним.

Мы легко и просто разговорились. Я рассказал ему о впечатлениях, вынесенных мною с того январского вечера поэзии в Доме Писателей, на котором впервые увидел и услышал его... Он как-то весело внимал моему, вероятно, сбивчивому и не очень вразумительному рассказу; потом он сказал, что я - хороший парень и, наверно, по-настоящему люблю поэзию! Он записал мой домашний адрес и телефон, и мы договорились, что он в ближайшем будущем приедет ко мне! На этом мы и попрощались, ибо раздавшийся звонок приглашал нас к началу второго отделения вечера...

В конце мая он позвонил мне по телефону, мы уточнили день и час его прихода ко мне, и вот - 1 июня 1962 года Николай Рубцов у меня дома! Он оказался простым русским парнем с открытой душой, и минут через 10 после его прихода, мы беседовали, как старые друзья! Я включил свой магнитофон, и мы прослушали чтение поэтами своих стихов, которые у меня были ранее записаны на ленту. Я сказал Николаю, что решил записывать на магнитофонную ленту стихи своих друзей в авторском чтении, и что, как мне кажется, через определённый отрезок времени, такие записи будут представлять уникальную ценность! Он одобрил это начинание, и тут же - сам зачитал мне на ленту десять своих стихов! Я так же показал Николаю несколько машинописных книжечек, которые сам напечатал и переплёл, и объяснил, что таким вот образом решил собирать совершенно необычную библиотеку современной поэзии, где авторы стихов - мои друзья, стихи которых я хотел бы иметь у себя! Эта мысль очень понравилась Николаю, и тогда я тут же предложил -напечатать, с помощью моей машинки, подобие настоящего сборника стихотворений Николая Рубцова, под редакцией самого автора! У Николая имелось с собой довольно много машинописных листков с его стихами, и мы, не откладывая дела в "долгий ящик", стали обсуждать, что из себя должна представлять такая книжка стихов? Николай набросал ориентировочный макет книжки. Я советовал проставить под каждым стихом - место написания стиха и точную дату, ибо считаю, что это весьма важно для всесторонне-осмысленного и глубоко-объективного восприятия смысла, заложенного в подтексте стиха, т.к. любой стих любого поэта, если только это не отвлечённо-абстрактная лирика, так или иначе, но обязательно связан с датой его написания или по крайней мере, рождения замысла написания стиха. Это -абсолютно бесспорно... Расстались мы в этот вечер добрыми друзьями. В свете нашего замысла об издании его книжки стихов, Николай в скором времени обещал снова зайти ко мне. Я немедленно приступил к печатанию на машинке оставленной им подборки стихов, получая при этом настоящее эстетическое удовольствие, настолько стихи его были великолепны! В течение полутора месяцев (июнь и пол-июля) Николай бывал у меня довольно часто, имея с собой новые стихи, новые мысли и конкретные предложения по изданию его книжки. Вероятно, он периодически возвращался к доработке текстов ранее написанных им стихов, исправляя и переделывая в них отдельные строки и даже целые строфы, постоянно улучшая стих до классического образца... Была ли эта практика случайной, или он постоянно так работал, доводя свои стихи до совершенства, сказать не берусь, но в период печатания его книжки стихов, мне приходилось неоднократно перепечатывать заново уже готовые страницы, т.к. в тексты многих стихов Николай вносил, иногда в один и тот же стих неоднократно, разные изменения... Если изменения были значительны, менялась дата написания стиха!

В начале июля работа по созданию задуманной нами книжки подходила к концу. Книжка уже имела "своё лицо"! В окончательном варианте, в книжку было включено 38 стихов разных лет, разделённых на 8 тематических циклов. Назвал он эту свою книжку: "ВОЛНЫ И СКАЛЫ", объяснив, что "волны" означают волны жизни, а "скалы" -различные препятствия, на которые человек натыкается во время своего пути по жизни. Стихи в книжке - именно об этом, и лучше, чем это название, для книжки придумать невозможно! Так сказал Николай Рубцов об этой своей - первой в жизни - книжке стихов, творчески созданной им самим, и был он бесконечно прав! Эта книжка - его первое детище, и была эта книжка ему очень близка и дорога. Я знаю, что с этой книжкой в руках он был на вступительных экзаменах в Литературном ин-те, да и потом всегда носил её при себе, с гордостью показывая её своим друзьям и знакомым!

...Итак, 7 июля книжка была, наконец, полностью готова, и оставалось лишь её переплести. Николай весь этот вечер был у меня, долго и внимательно перечитывал машинопись перепечатанных стихов, остался очень доволен получившейся книжкой и, между прочим, сказал, что я бескорыстно делаю великое дело, и История этого не забудет! Разумеется, я поблагодарил его за столь высокую оценку моих трудов... Николай сказал, что ему пришла в голову мысль написать несколько слов "от автора" книжки, как бы вместо предисловия; спросил, как я это расцениваю? Конечно, я с радостью поддержал эту идею! И вот, 11 июля - Николай вновь у меня, с готовым текстом "от автора". Я перепечатал это авторское предисловие, после чего переплёл все 6 экземпляров. 13 июля все эти книжки лежали на письменном столе, совершенно готовые. Полуторамесячная работа была завершена! Вечером пришёл Николай, увидел эти книжки, и был растроган чрезвычайно! (Так непосредственно и радостно воспринимать дорогие сердцу события -умеют только добрые и честные люди, с большой и светлой душой!) Конечно, по русскому обычаю, появилась на столе бутылочка "московской", и всё, к этому соответствующее. Прочёл Николай, по моей просьбе, для записи на магнитофонную ленту, ещё два стиха:  новый, только что написанный стих - "Поэт". (Стих посвящён ленинградскому поэту - Глебу Горбовскому, хорошему другу Ник. Рубцова.) И второй стих - весёлый и шуточный - под названием "Разлад". (К сожалению, этот стих на ленту полностью не попал, т.к. лента кончилась...) Я торжественно преподнёс Николаю первый экземпляр книжки - как наиболее лучший, выглядевший, как настоящая типографская книжка! - и поздравил его, как поэта, имеющего первый сборник стихотворений! ..И пусть, в силу обстоятельств, эта книжка могла быть сделана всего в 6-ти экземплярах, но всё равно для молодого поэта такая книжка - начало, первый шаг в большую литературу! Время показало, что я не ошибся: у Николая Рубцова, при жизни, вышло четыре официальных сборника стихотворений.

Далеко не каждый писатель, в наше время, может похвастаться таким вниманием: через год - по книжке стихов!

...Николай Рубцов попрежнему мечтал о серьёзном пути в большую литературу. Он твердо знал, чего хотел! Знал, что рождён настоящим поэтом, верил в свою звезду, в своё предначертанье на Земле!

В конце августа 1962 г. Ник. Рубцов берёт на заводе небольшой отпуск за свой счёт и едет в Москву - попытаться поступить в Литературный ин-тут. Приёмные экзамены уже давно начались, к тому же, был там и конкурс.. Но произошло невероятное: в начале сентября, вечером, буквально на несколько минут, зашёл ко мне Ник. Рубцов. Был он радостный и возбуждённый. Сказал, что в Москву ездил не зря: его приняли в Литературный институт! И теперь он срочно берёт на заводе расчёт, едет жить и учиться в Москву! От института в Москве ему дают общежитие. "И вот, - сказал он, - забежал к тебе попрощаться и ещё раз поблагодарить тебя за книжку: я на собеседовании читал стихи, держа её в руке, и потом она побывала в руках у всех членов комиссии, вызвав у них удивление и восхищение немалое! Думаю, что она являлась для меня как бы талисманом. Всегда буду хранить её, как самое дорогое, заветное!. А экзамены разрешили сдать мне в течение семестра!" Я пожелал ему "ни пуха, ни пера" в его предстоящей учёбе и всяческих успехов на творческом пути! Мы дружески, тепло попрощались, и он ушёл..

..Это была моя последняя встреча с Николаем Рубцовым, - поэтом по-настоящему интересным, имеющим глубоко-своё видение мира, и умеющим это видение и философские раздумья, с этим связанные - передать волшебством поэзии, музыкой слова! Научиться этому нельзя: такое - либо дано, либо не дано! Но судьба Ник. Рубцова оказалась поистине трагической: в то самое время, когда поэт, пройдя по жизни все предварительные творческие этапы, выходил на свою основную дорогу Большой Поэзии, нелепая и странная гибель отняла у русской литературы этого поэта..

Достаточно много стихотворений Николая Рубцова остались до сего времени неопубликованными. Среди них - большое количество стихов слабых, раннего, ученического периода, которые сам Рубцов конечно же публиковать и не собирался. Пусть они и далее служат лишь необходимым материалом для биографов. Однако, имеются и вполне зрелые стихи последнего десятилетия в жизни автора, не попавшие в печать по тем или иным досадным случайностям.. Будем надеяться, что вне сомнения они - рано или поздно но обязательно -будут опубликованы! Какая-то часть авторских рукописей и машинописи с пометками Рубцова, фотографии и разные другие материалы -бережно сохраняются его друзьями! Какая-то часть авторских рукописей и машинописи, как бесценная память о поэте и очень хорошем человеке, с которым летом 1962 года меня свела судьба, - хранится и у меня. Разумеется, сохраняется и магнитофонная запись стихов Ник. Рубцова, воспроизводящая живой голос и неповторимую манеру чтения этого предельно-чистого и честнейшего, удивительно-своеобразного человека, казавшегося, в силу таких сочетаний, подчас человеком наивным и странным, но совершенно по-своему - одновременно! - человеком весёлым и грустным, всю свою жизнь стремившимся к своей заветной мечте, и на пороге её достижения -погибшим столь нелепо...

  ..Закончить свои воспоминания мне хочется стихотворением Ник. Рубцова, текст которого он подарил мне в нашу последнюю встречу! Оно написано экспромтом, на одном дыхании, в августе 1962 года, непосредственно перед поездкой Ник. Рубцова в Литературный ин-тут. Это стихотворение великолепно показывает нам сразу несколько граней поэтического дарования Ник. Рубцова: чувство родины, чуть-чуть грустного юмора, надежда на реальность своей мечты и, словом, каждому - своё, лишь бы всё хорошо! И всё это подано в стихе - "по-рубцовски" неповторимо! Вот эти стихи:

На злобу дня

  (экспромт)

 

Космонавты советской земли,

люди самой возвышенной цели,

снова сели в свои корабли,

полетели, куда захотели!

 

Сколько ж дней, не летая ничуть,

мне на улице жить многостенной?

Ах! Я тоже на небо хочу!

Я хочу на просторы вселенной!

 

Люди! Славьте во все голоса

новый подвиг советских героев!

Скоро все улетим в небеса

и увидим, что это такое.

 

Знаю только: потянет на Русь!

Так потянет, что я поневоле

разрыдаюсь, когда опущусь

на своё вологодское поле...

 

Все стихи про земную красу

соберу, и возьму их подмышку,

и в издательство их отнесу —

пусть они напечатают книжку!

 

Н. Рубцов

Со слов автора - стихотворение написано экспромтом 12 августа 1962 г. в дневном поезде, на пути из Ленинграда в Москву.

..Вот и всё, что удалось мне восстановить в памяти о моём знакомстве и моих встречах с Николаем Рубцовым - поэтом, которого я близко знал летом 1962 года, на протяжении всего трёх с половиной месяцев, однако за это время он сумел оставить в моей душе неизгладимый след простой товарищеской дружбы!

Ирония судьбы сыграла с ним злую шутку: от природы отзывчивый, нежный, добрый человек, он все 35 лет своей жизни прожил одиноко и неприкаянно, так и не получив от жизни "ни кола, ни двора.." Однако, за это короткое мгновение жизни, он успел достаточно много сделать для российскi>   

Ленинград, май-июнь 1974 г.


Печатается по изданию: Н.М.Рубцов. Волны и скалы. СПб, "Бэ-Та", 1998