Олег Семёнович Кванин оставил при жизни Н. М. Рубцова несколько хороших стихотворных посвящений поэту, да и сам он не на долго пережил его, трагически уйдя из жизни в 1978 году. Уже в этих стихах уважение к поэту Рубцову спотыкается о разное мироощущение, но нет отторжения силы поэзии Рубцова, нет ярого критиканства или унижения её.

Глава 1. Письмо поэта Олега Кванина редактору Николаю Цветкову

Вместе с тем, поэт Рубцов бывал и в гостях у поэта Кванина, в деревне Большое Денисьево Грязовецкого района Вологодской области. Эта деревня – ещё один адрес Николая Рубцова в наших краях. Об этом свидетельствует друг поэта писатель Сергей Багров [1]. «Желающих выехать на природу средь пишущей братии Вологды было немало, и мы разместились на двух легковых машинах. На одной из них ехали Королёв, Оботуров, Варюхичев, Бобылёв, я (Багров). В другой – Коротаев с невестой, Рубцов, Кузнецов, Третьяков. Ехали мы в Грязовецкий район, в деревню Большое Денисьево к сатирику Кванину, который нас приглашал провести вечерок у костра. Перед тем как приехать в деревню, остановились возле сбегавших по склону матёрых осин, где набрали грибов. И как только приехали, с края Денисьева, около дома, где обитал Олег Семёнович Кванин, раздули огонь и уже через час, к началу потёмок сварили похлёбку…». К сожалению, Сергей Багров ничего не пишет об отношениях поэтов Рубцова и Кванина, отдавая должное другим подробностям, а в своё время и расспросить его об этом не довелось… Но сам факт, по крайней мере, их хорошего знакомства – на лицо.

Но, может, не только об этом захотелось написать сколько о том, как одно письмо может стать источником непонимания и даже фактом неправды, если его рассматривать вне контекста времени, политической ситуации, мировоззрения людей в определённое время. Если вырвать его из исторической остановки, то можно и заклеймить автора, попенять ему в лучшем случае. Но, вначале, приведём этот письменный документ, адресованный главному редактору областной газеты «Красный Север» Н. М. Цветкову от поэта О. С. Кванина.

«Уважаемый т. Цветков!

Вероятно, Вас удивит, что не в отдел культуры, а лично Вам я посылаю – и не какую-либо принципиальную статью или большой очерк, а просто короткое стихотворение. Дело в том, что стихотворение это посвящено Николаю Рубцову, - поэту известному не только на Вологодчине, поэту несомненно талантливому, ушедшему из жизни преждевременно и нелепо, но продолжающему жить в своих книгах. Вы, несомненно, знакомы с его творчеством. Критики очень доброжелательно встретили его книгу «Звезда полей». Так же, почти единодушно рецензенты отозвались и о последних книгах Рубцова. К сожалению, у нас ещё часто бывает так, если появляется добрый отзыв известного и уважаемого критика о какой-то книге молодого автора, отзыв именно добрый и нужный автору на первых, самых трудных его шагах в литературу, то тут же, вслед за этим отзывом родятся и многочисленные его варианты уже других критиков. Именно варианты. Устанавливается некий шаблон, препятствующий аналитическому подходу и к данной книге, и к последующему творчеству автора. Так, по-моему, получилось с восприятием критикой стихов Рубцова. Я не стану касаться его творчества в целом. Меня как жителя и работника деревни, видящего жизнь её не со стороны, интересовали и интересуют лишь те стихи, которые посвящены селу, людям села. У меня эти стихи вызывают…».

На этом, как говорится интересном месте, заканчивается первая страница письма. А что же в стихах Николая Рубцова могло вызвать чувства Кванина и какие они, эти чувства? Пока, можем только догадываться, что не самые радужные были они. Но, не будем бежать впереди паровоза, а продолжим оцифровывать письмо…

«самый искренний и резкий душевный протест. Унылый пейзаж, убогий вид и заброшенность деревень, сожаление об умолкших колоколах, примитивность людей – вот как рисует Рубцов современную сельскую Россию, её Северо-Запад. Там же где он пытается показать новую деревню получается или риторика, или примитив. Рубцова нет, но есть его книги. Они читаются. Они оказывают соответствующее психологическое влияние на читателя, создают определённый душевный настрой. Кроме того, некоторые молодые поэты Вологодчины берут на вооружение именно эту ущербную сторону творчества Рубцова. В своём стихотворении, посвящённом Рубцову, мне и хотелось опротестовать этот взгляд поэта на современную деревню. Она иная деревня. Поэт попросту переносил своё болезненное состояние на всё, что он видел. Это его дело. Но, наше дело защитить свою точку зрения, ибо она единственно верная точка зрения. Она отражение (реальности, слово зачёркнуто Л. В) действительности. (Далее приводятся зачёркнутые строки «В своём стихотворении не страшась быть резким я…» и «Стихотворение использует мотивы и образы рубцовских стихов…» (значит сам Кванин попал под их обаяние Л. В). Мне кажется совершенно своевременным начать такой разговор с читателем, и я пытался начать его присущими мне средствами – стихотворением. Предвижу негодование кое кого из рецензентов и даже литераторов и в первую очередь т. Оботурова. Ну, что же…».

Начнём с того, что «негодование» В. А. Оботурова, критика, читается сейчас как комплимент ему. Сразу заметим, что письмо защитника «новой деревни» естественно не было опубликовано в газете «Красный Север». Н. М. Цветков отчётливо понимал, что публиковать такое после трагической гибели поэта просто бесчестно. Почему бы Кванину не сказать об этом своём мнении прямо в глаза Рубцову при встречах, например в том же Большом Денисьево. А может это и говорилось, и обсуждалось тогда…Правда о каком - либо конфликте мнений Сергей Багров никогда не писал и не говорил. Как же относиться к этому письму. Может его не стоило публиковать, замечать, не придавать значения. Но, такая же, примерно, точка зрения озвучивалась даже в документах вологодского отделения союза писателей РСФСР, в некоторых рецензиях на сборники стихов Рубцова. Утешаться тем, что время поставило всё на свои места почти забыв творчество (что тоже несправедливо Л. В) поэта Кванина и тем более, не придав никакого значения его мнению на поэзию Рубцова. Но, документ же сохранился, и как факт литературоведения имеет право на обсуждение имея в виду поэзию Н. М. Рубцова как одну из литературных вершин отечественной словесности. Олег Кванин уверен, что его точка зрения на деревню Северо-Запада России единственно верная и совпадает с государственной и партийной политикой того времени на селе. А рубцовская Русь, величие, которой Рубцов видел в прошлом и будущем, в настоящем описывается им в стихах неверно, однобоко, бесперспективно. Вот в этой поэтической трактовке темы села и зарыта собака спора поэтов. О лиричности и силе рубцовских строк Кванин не говорит. Речь о том, как можно прочитать и какие выводы можно сделать из стихов Рубцова о деревне.

Недальновидные и жалкие выводы делает автор письма, но были и другие выводы о поэзии Рубцова редакторов его книг, крупных критиков того времени. Вот как, позднее, Владимир Крупин (сочинение «Соединивший эпохи») как – бы подытоживает эти мнения: «…А он знал главное, знал, что «мать России целой – деревушка». Своей чистой душой он говорил родине, избушкам и деревьям родной деревни: «За старинный плеск её паромный, за её пустынные стога я готов безропотно и скромно умереть от выстрела врага». И как иначе? Здесь «звезда полей во мгле заледенелой … восходит ярче и полней, и счастлив я, пока на свете белом горит, горит звезда моих полей…».

Образ деревни – прародины России продолжается образом русской дороги, по которой идёт поэт, «перекликаясь с теми, кто прошёл, перекликаясь с теми, кто проходит… Здесь русский дух в веках произошёл, и ничего на ней не происходит. Но этот дух пройдёт через века! И пусть травой покроется дорога, и пусть над ней печальные немного, плывут, плывут, как мысли, облака…».

Не могла быть великая поэзия достоянием только села: и в городах русский народ – все бывшие деревенские, – и память о земле-кормилице похоронена не во всех сердцах. И подчиняясь зову небес, может быть, вопреки себе, поэт говорит: «Я выстрадал, как заразу, любовь к большим городам… Ах, город село таранит! Ах, что-то пойдёт на слом! Меня же терзают грани меж городом и селом».

Но, иногда, при жизни Н. М. Рубцова, делались и подобные мнению Олега Кванина выводы в официальных документах, даже его друзьями. Правда, это были тоже мнения момента.

Газета «Красный Север» от 25 марта 1969 года в статье А. А. Романова «Долг перед партией и народом» писала: «Я думаю, например, что Николай Рубцов иногда навязчиво, односторонне варьирует излюбленную тему прошлого…».

Кванин пишет так:

Мы плохо видим, глухо слышим…
Ты вслушайся - какая тишь
Как нежно розовеют крыши
Как ярок цвет у новых крыш.

Новое село. Показать перемены в старом деревенском укладе, но сохранив его. А у Рубцова, как считал Кванин, только умиротворительное любование стариной и нет признаков нового в современной ему деревне. Вот об этом писал Романов, в этом вначале упрекал его Сергей Викулов. Но, они вынуждены были вскоре своё мнение изменить, утонув в лирике Рубцова. Поэту приходилось доказывать высочайшим градусом творчества свою поэтическую состоятельность и талант.

Отметим, также, что письмо Олега Кванина отражало некую негативную тенденцию власти не замечать или принижать стихи Николая Рубцова, а простые люди замечали в них созвучие своим думам и помыслам. Стихи поэта как-то объясняли необъяснимое в советской действительности. Желание показать лучшее, что всё меняется в нужном направлении. Тогда как уровень жизни в селе, в деревне и в городе, в провинции и в столицах тогдашнего СССР резко отличались. И Рубцов гениальными строками это всё объяснял и заражал верою в светлое прошлое и светлое будущее страны.

(Зачёркнутые Олегом Кваниным слова и выражения из письма не публикуются, за исключением важных и принципиальных для понимания и анализа Л. В). Однако, продолжим печатать текст письма…

«…полемика так полемика. В споре рождается истина! Правда, здесь можно, скорее оспаривать метод, техническую сторону и сам способ критики этой области творчества Рубцова, но едва ли её справедливость и своевременность… Вот такие соображения заставили меня передать стихотворение лично Вам, тов. Цветков, откровенно говоря, я опасаюсь думая, что отделу культуры газеты для опубликования стихотворения стала бы уже, как бы узаконенная, стандартная оценка творчества Рубцова и верно, что её трудно иногда изменить – привычка! Трудно, даже не смотря на последнее Постановление ЦК КПСС о критике – чёткое и ясное. Извините за беспокойство. С уважением Олег Кванин».

(Дальше на странице написаны два четверостишия, то ли это вариативные строчки стихотворения, то ли важные стихотворные мысли, которые Кванину пришли по окончанию письма. Они очень даже хороши, но, видимо, в основное стихотворение не вошли).

И скорбным видом деревень глухих
И воем вьюг, что вновь беду пророчат…
Угрюмею, хотя твои стихи
Я слушаю или читаю молча.

Угрюмею, хотя старик-сосед
Крутя цигарку, от ходьбы уставший
Вздохнёт: - Читай ещё … Душевный был поэт.
Жаль, что писал он о местах не наших.

Письмо написано на четырёх страницах двух листов, вырванных из школьной тетради. Причём, само стихотворение, как беловой вариант, на отдельной странице. Приведём его, с полным основанием, разделив мнение о стихотворении и написанное сопроводительное письмо к нему как разные жанры.

Олег Кванин

Поэту Н. Рубцову

Угрюмею, когда твои стихи
Я слушаю или читаю молча
И вижу избы деревень глухих,
Седое небо в косо свисших клочьях.

Какой ознобный, неприютный край!
Ты в дверь стучишь, старик или старуха,
Позёвывая, молвят – ночевай!..
И вновь в избе и сумрачно, и глухо.

Жильё… А пахнет чем-то нежилым
И время кажется медлительным и вязким.
А ведь когда-то стены и полы
И здесь гудели от мужицкой пляски!..

А утром Филя встретится в лугах
Идут года, а он всё прежний вроде,
В плаще замызганном и смятых сапогах
В шапчонке годной при любой погоде.

Забросив кнутовище на плечо
Бредёт стернёй он за коровьим стадом…
Поговорить бы с Филей… Но о чём?
Да и зачем? Наверное, не надо…

Забыто на холме бледнеет храм
Почти в былом ещё своём величье,
Но, веет холодом из тёмных рам
И жалким тленом, и помётом птичьим.

Навек умолк над ним медовый звон
Не воскресить свечам на стенах бурых пятен.
Ты знаешь, я ничуть не удивлён
Что ты кому-то нужен и приятен.

Если это попытка пародии на стихи Рубцова, то она больше подчёркивает величие стихов поэта. Особенно это стало ясным в современной России, когда изб почти не осталось, как и стад коров, но, когда идёт потихоньку воскрешение древних храмов. Олег Кванин в письме, которое заканчивается стихотворением уверен, что его точка зрения на ростки нового в деревенском укладе русской северной деревни единственно верная и прямо противостоит рубцовской поэтической трактовке темы северного села. Даже интересно, критиковал ли Кванин, скажем, А. Я. Яшина, который тоже много претерпел за правду о вологодской деревне? Только сейчас понятно, что современное состояние русской деревни на Севере и Северо-Западе России, в том числе итог экспериментов и политики якобы её подъёма в 60 – 90 годы 20 века. Хотя, конечно, тут много факторов экономической целесообразности, трудностей народного хозяйствования. Но, всё же в каком-то виде деревня существовала. А сейчас её, в том понимании как это представляли Рубцов, Яшин, Кванин, просто нет.

Но, мы не экономисты, а для исследователя важно другое, то, что Кванин сам попал под влияние Рубцова и в стихах лирических понимает, что именно так нужно говорить о русской деревне. А прочее, новое, прогрессивное, да ещё в виде экспериментов над деревней и её жителями удел декларативности, коньюнктуры, временности и их в настоящих стихах не выразить. Только заказуха, только желание заработать может двигать такими стихотворцами. Но, ни Николай Рубцов, ни даже Олег Кванин, по большому счёту болевший за северную деревню, к таким не принадлежали. Однако, письмо Олега Кванина, написанное в СМИ после смерти поэта Рубцова, со ссылкой на Постановление ЦК КПСС – вот что удручает, может не столько удивляет, сколько тревожит. Сам поэт Олег Кванин, трудившийся в сельском хозяйстве области, ни партийный, ни хозяйственный функционер, и вдруг такой партийный раж. Он, что не видел недостатков на селе? Видел и бичевал их в сатире. И тут вдруг, упрёк гениальным стихам, непонимание стихов Рубцова, пусть даже временное помрачение поэтического вкуса, ради политики и идеологии. А если бы письмо было напечатано тогда? Боюсь даже думать, смогли бы мы сегодня довольно спокойно реагировать на него? Вот ведь парадокс… В книге стихов Кванина «Синь» (1975год) почти нет ни одного стихотворения, воспевающего что-то новое, социалистическое, машинное. Выходит, что примерно через 2 – 3 года после письма (учтём время подготовки книги в печать) он под таким глубоким влиянием поэзии Рубцова, что и говорить не о чем. Сам Олег Кванин оказался законченным лириком и советская декларативность, без которой было не показать «новое» в деревне советского периода нашей истории оказалась для него невостребованной и практически не употреблялась в книге. Видимо, придётся простить ему некоторую минутную слабость, проявленную в письме, ничего общего не имеющую к его истинному отношению к поэзии Николая Рубцова.

Как трактовать, например, строки из стихотворения «Жизнь».

Ушла из деревни ещё одна
Жизнь
И одна изба.
У сгорбленных изб и старых людей
Часто
Одна судьба…

Так печально, без просвета… У Рубцова мы не найдём подобной безысходности. И упрекать его за то, что он раньше нет, не увидел, решился рассказать в стихах об умирании русской северной деревни? Но, как рассказать, с надеждой на возрождение. Морок, напавший на поэта Кванина в письме, явно, быстро рассеялся, но невесёлые мысли о судьбе деревни остались. Нельзя не подчеркнуть ещё одно, то, что книгу «Синь» оформлял художник, друг поэта Рубцова, Валентин Малыгин. А он вряд ли бы взялся за эту работу, если бы ему не нравилась лирика Кванина и если бы он нашёл в ней строки как - то порочащие Рубцова. Это наше твёрдое убеждение.

Иногда, читая стихотворение О.С. Кванина вдруг понимаешь, что он сам, пеняя поэту Рубцову, нарисовал некую документальную картину деревни того периода нашей страны, конечно, отдельных, но многочисленных её сёл и деревень. Перепевы и мотивы с образами поэзии Рубцова доведены им до края беспросветности. А это уже не пародия на него, а своё отношение к творящемуся в сельской местности в том числе. Деревня поэзии Николая Рубцова поэтично грустная, не цветная, но светлая. А в стихотворении Олега Кванина у неё нет перспективы, описания какой она должна быть. Сколько таких неперспективных деревень, с их доживающими жителями было во времена Рубцова и Кванина. Да как оказалось, их было большинство и никакое укрупнение деревень и политика перевода сельского хозяйства на промышленные рельсы не смогла спасти положение дел. К тому же, Кванин поверхностно знал поэзию Рубцова. Не чувствовал, не понимал её трепетного чувства любви, светлой печали о судьбе России, в том числе и о судьбе её деревень. Как-то в лоб он обвиняет Николая Рубцова в не существующих грехах. Да, некоторая идеализация прошлого, но во имя лучшего будущего, а не аскетического настоящего деревни, как-бы застывшей в веках в стихах Рубцова прослеживается. Но, видимо, Олег Кванин работал в так называемом колхозе-миллионере, а военное и послевоенное детство Николая Рубцова прошло не в столь передовом, пусть даже и крепком селе Никольское Тотемского района. Может дело в этих временных рамках, впечатлениях поэтов. Ни для кого не секрет, что в основном сельское хозяйство страны даже в 60 е годы 20 века было низкопродуктивным, малоурожайным. И вместе с тем нельзя сказать, что ничего не делалось для его подъёма. Но наибольший успех имели как раз прожекты Постановлений ЦК КПСС и Правительства и только на бумаге. Страна втягивалась в гонку вооружений, сплошной дефицит, закрывалась от мира идеологическим колпаком и вопросы процветания села, улучшение жизни сельских жителей отходили на второй план. Это вопросы внешней и внутренней политики, но они тоже связаны с нашей темой. Всё - таки, не покидает уверенность, что в других стихах, посвящённых Рубцову, поэт Кванин много мудрее, чем в этом письме и стихотворении, приложенном к нему, оценивая творческое наследие поэта Рубцова. Его письмо мы ещё попытаемся осмыслить, а пока о том, почему именно Н. М. Цветкову было адресовано письмо.

Глава 2. Николай Михайлович Цветков

Думается, дело было в том, что главного редактора областной газеты «Красный Север» уважали работавшие с ним сотрудники и авторы, самых разных материалов, в том числе и литературных, которые доверяли свои произведения газете. Кстати, тогда было ясное понимание того, что есть литература и что такое журналистика. И зачастую материалы писателей и поэтов печатались под вполне тогда понятной рубрикой «Писатель в газете». Со многими литераторами Вологодчины у редактора Цветкова были если не дружеские, то рабочие, ровные отношения. Николая Рубцова он охотно печатал на страницах «Красного Севера», не скажу, выделяя среди других поэтов, но достаточно много и регулярно. Реже публиковался поэт Олег Кванин. От решения Цветкова, в конечном счёте, зависело выйдет ли стихотворение или проза в следующем выпуске или нет, а значит получит гонорар автор или не получит… Этот инструментарий в руках главного редактора был весьма действенным. Вот некоторые биографические данные об этом видном вологодском журналисте.

Родился в 1925 года в Мяксинском районе. В январе 1943 года призван на фронт. Войну закончил на Дальнем Востоке.

В 1952 году пришел на работу в газету «Сталинская молодежь» (впоследствии Вологодский комсомолец). В 1958 году стал редактором тарногской районной газеты «Коммунист».

С января 1963 года - в редакции газеты «Красный Север» (зав. отделом пропаганды марксизма-ленинизма, сельскохозяйственного производства и партийной работы, зам. редактора). С 15 ноября 1967 года по 10 декабря 1987 года - главный редактор газеты «Красный Север».

20 лет являлся председателем правления Вологодской областной организации Союза журналистов СССР.

Награды: медаль «За боевые заслуги», орден Трудового Красного Знамени, орден Отечественной войны I степени, орден Дружбы народов.

В апреле 1977 года Н.М. Цветкову было присвоено звание заслуженного работника культуры РСФСР.

Умер 27 ноября 1996 года.

Нам показалось мало этих дежурных сведений и захотелось немного подробнее рассказать о Н. М. Цветкове. К сожалению, о таких людях не пишут книг, но воспоминания заполняют пробелы. Приведём отрывок из интервью В. П. Астафьева, не давая оценки самому описываемому случаю, связанному с Солженицыным.

«… Расскажу о человеке, который хоть каким-то образом противостоял этому. Это бывший редактор областной вологодской газеты «Красный Север» Николай Михайлович Цветков, ныне пенсионер. С виду тихий вологодский мужик, немножко замкнутый в себе. Это он способствовал тому, что на каждую вологодскую книжку в областной газете всегда была рецензия и печатали в «Красном Севере» те вещи, которые, извините, в столице даже «Новый мир» не решался брать. В первую голову стихи Николая Рубцова. И вот начинается кампания против Солженицына. Пошли бесконечные звонки. Я как раз болел. У меня легкие больные, а когда добавлю простуды, злой становлюсь. В общем, дошло до того, что одну газету центральную обложил по телефону. Дочка рядом была: «Что, пап, сухари сушить?» Я и на нее накричал. Страшно и стыдно было читать гнусные письма, пусть никто из «подписывателей» не оправдывается сейчас, пусть все, у кого совесть есть, извиняются перед великим русским писателем.

В областной газете тоже появилось, конечно, письмо. В самом конце. Наскребаны подписи. Подписались люди, которым ради красного словца не жалко матери и отца. Но ни одной фамилии писателя вологодского, достойного называться писателем, не было.

Выхожу во двор. Встречаю Цветкова. В одном доме жили. Я в шубе, он в шубе, тоже приболел.

«Я, Николай Михайлович, хотел бы вас поблагодарить за то, что не предложили поставить подпись под гнусным письмом».

Он посмотрел на меня пристально и скорбно и потряс головой. «Виктор Петрович, если бы вы знали, чего мне это стоило!» А его предшественник бегал по Вологде и слушал, где петух кукарекнет».

Вот такому принципиальному редактору было адресовано письмо Олега Кванина. Конечно, это письмо и само стихотворение не было опубликовано в газете. Оно осталось некой литературоведческой редкостью. Скажем только, что подлинник его находился в архиве С. А. Дмитриева, сейчас оно в нашем архиве.

Глава 3. Поэт Олег Семёнович Кванин

Пришла пора поближе познакомиться с автором письма и стихотворения Олегом Кваниным. Сведений о нём сохранилось немного, но попытаемся привести доступные нам.

Родился О. С. Кванин 26 апреля 1913 года в городе Рыбинске Ярославской области в семье типографского рабочего, позже ставшего учителем. После окончания общеобразовательной школы был культработником, затем уезжает в Ленинград, работает на заводе «Красный путиловец». Выучившись на топографа, участвует в изыскательских экспедициях по Закавказью, Якутии, Дальнему Востоку. Окончил военно-инженерное училище. Участник Великой Отечественной войны. Награждён четырьмя медалями. В послевоенные годы работает по специальности, занимаясь нефтеразведкой, позднее — техником - топографом в институте Ленгипролестранса. В 1958 году переезжает в Вологду, а через год навсегда поселяется в деревне Большое Денисьево Грязовецкого района, где прожил 20 лет. с 1959 года работал пастухом в совхозе "Аврора" в Бушуихе Грязовецкого района Вологодской области. Оказалось, что поселился на Вологодчине зрелый поэт, к тому же очень талантливый. Стихи, сатирические миниатюры, басни печатались на страницах газет. Вскоре выходят книжка сатиры «Знаем вас» (1963), «Не без клякс» (1972), книга лирики «Синь» (1975). После смерти издан сборник «Годы» с предисловием В. А. Оботурова. Строки его стихов точны и афористически отточены, нежны и лиричны. Размышляя о прожитом, поэт писал в конце жизни: «Удалась ли жизнь? Не это важно. Лишь бы всё России удалось!».

Вот ещё некоторые уточнения с родной земли поэта. На Комьянской земле имя Олега Кванина известно всем. Почти двадцать лет он прожил здесь - сторожил Чагринскую рощу (кедровая роща – памятник природы областного значения), пас колхозное стадо, работал в библиотеке, жил в неприметном домике… И оставил поразительное поэтическое наследие.

Помнят поэта на Комьянской земле, память его увековечена в школьном музее Комьянской школы, проект книги ранее неопубликованных материалов и стихов практически готов, стихи ребята и педагоги экспромтом читают наизусть, на могиле установлен новый памятник.

Официально кружок работает в школе с 2006 года, - рассказала директор школы Татьяна Анатольевна Рудина. - Не одно поколение ребят прошло через это объединение. Кто-то уже закончил вузы, но связь между собой все равно поддерживают, созваниваются. Идейным вдохновителем, основателем и душой объединения является учитель русского языка и литературы Татьяна Борисовна Огрохина. Кружок «Тропами Олега Кванина» уникален в том плане, что научным литературным краеведением и изучением творчества поэта занимаются подростки, причем в основной своей массе современные, спортивные, активные мальчишки. Занимаются серьезно, являются многократными победителями районных и областных научно-практических конференций. Кружок ценен не только тем, что ребята осваивают навыки и методики научной работы в литературном краеведении, но еще и тем, что они сдружились, что учитель нашел путь к их душам, и что в дальнейшем, изучая и проникаясь творчеством вологодских писателей и поэтов, они и себя понимать будут лучше. Дети полюбили поэзию русских классиков. Они замечательно читают стихи Рубцова, Есенина, Кванина, Асадова…

- Я приехала в Хорошево в 1980 году, а Кванин погиб в 1978 году, - рассказывает Татьяна Борисовна Огрохина. – Буквально сразу мне в руки подали папку с подборкой вырезок из газет и журналов, где печатался Олег Кванин, чтобы я рассказала о нем школьникам. Эта папка и стала отправной точкой, но только лет через 15 после его смерти я занялась изучением жизни и творчества поэта вплотную. Начали с ребятами с нуля. У нас не было ни одной фотографии, не знали даже дату его рождения. Мы стали ходить в экспедиции, опрашивали местных жителей, записывали их воспоминания, сидели в архивах. И постепенно картина складывалась.

Олег Семенович Кванин (26 апреля 1913 - 27 января 1978) родился в интеллигентной учительской семье, окончил десятилетнюю школу в Рыбинске, затем учился в Литературном институте (так он рассказывал Николаю Дружининскому), затем (в 1937 году) в топографической школе инженерных войск МВД СССР. А дальше сплошные белые пятна, которые он описывал в своей автобиографии как «нефтеразведочные и другие экспедиции». Доподлинно известно, что поэт был на войне. В 1959 году он появился и остался в Большом Денисьеве. Встретил женщину - Анну Михайловну Полетаеву. Комьянские краеведы величают ее «бабушка Аннушка», в свойственной поэту манере называть всех уменьшительно-ласкательными именами. Их соседка, Раиса Николаевна Кузнецова, бывшая в то время почтальоном, позже рассказывала много интересных фактов из их жизни. Стихи поэта тогда печатали в газетах и журналах. В начале 60-х годов вышла его первая книга миниатюр «Знаем вас». Потом сборники «Не без клякс», «Синь», а после смерти - «Годы». Вологодская писательская организация по достоинству оценила его талант. Он познакомился и подружился с Николаем Дружининским, Виктором Астафьевым, Виктором Коротаевым, Павлом Гогиным, Ольгой Фокиной, Сергеем Чухиным, Александром Романовым… Активно переписывался с Елизаветой Федоровной Лялиной, помог раскрыть талант Натальи Сидоровой. 27 января 1978 года вологодской писательской организацией Олег Кванин был принят в Союз писателей СССР. И в этот же вечер погиб, возвращаясь после праздничного банкета и уже почти дойдя до деревни. «Жизнь плохо оберегает талантливых людей», - это Астафьев рассказал о гибели Кванина в своих «Затесях».

Что же, закончим материалы о жизни О. С. Кванина воспоминаниями В. П. Астафьева, которые могут быть не точны, но очень живописны. А биография поэта, конечно, нуждается в изучении и уточнении.

"Витя [Коротаев] часто читал живущего в вологодской деревне Бушуихе Олега Кванина, очень складного, очень ладного, из чисто народного родника золотинкою вымытого стихотворца:

“За семь кур гармошка меняна,
за осьмого петуха.
Эх, залатаны, заклеены,
разрисованы меха...”

Не могу не рассказать о трагической, нелепой гибели этого одареннейшего человека. Он работал пастухом в колхозе, был уже в годах, когда мы в вологодской организации решили его вместе с другими дарованиями принять в Союз писателей. Накопилось кандидатуры четыре, все мы отчего–то давно не встречались, не проводили собрания и вот решили, как всегда после дружного приема в писатели новых членов, отметить это дело в ресторане. Пошарили по небогатым своим карманам, пошарились в писательском сейфе, подкинули нам подачку с богатого партийного стола — и затеялось у нас застолье, на которое насели попутчики–журналисты, друзья–товарищи и просто графоманы. Город небольшой, добросердечный, все тут почти всех знают.

Загуляла Вологда! Тосты, приветствия, речи, дружеские объятия, поцелуи. Как без этого в российской компании? Да и подразмякли творческие силы, растворожились от значительных чувств, растаяли, будто кусочек рафинада в теплой воде.

В стороне, на краюшке у стола, сидит трезвый, новый герой нашего коллектива, человек из народа и сам народ, газировку из прелых лимонов пьет, а когда ему вина подносят, отмахивается. И секретарь нашего союза, отец наш и воевода, редкостной души и доброты необъятной человек, Александр Романов обороняет свой новый кадр:

— Не приставайте к человеку. Он в “завязке”.

Я рано ушел из компании, и народ поредел, воевода наш и заступник Александр Романов поднабрался, потерял бдительность, и кто–то все–таки осилил Олега Кванина, напоил и, на беду, его домой отпустил.

Человек давно не пил, от станции Бушуиха до деревни ему идти полями верст пять, ослабел, упал на пахоту, и лишь через несколько дней его нашли мертвого. Российская безалаберность, беспечность — подбирай, читатель, выражения покрепче, они есть в родном языке, — где же край твой, граница твоя? Жизнь плохо оберегает талантливых людей."

Просто необходимо привести и фрагмент воспоминаний о дяде и его племянника О. Т. Лазарева, который приезжал в Комьянскую школу в 2016 году и пообщался с учителями и учениками.

Из воспоминаний Олега Трифоновича Лазарева (Кванина): «...очень рад, что моего дядю не забывают, я, пожалуй, единственный из родственников, кто еще что-то помнит о нем и его семье. Моя мать (1924-2007) – родная сестра Олега Семёновича, его жена (1924-2010), его сын (1954-2004) - все в могиле. Таланты Олега, скорее всего, от его отца Кванина Семена Никитича, который за свою жизнь успел окончить Одесскую (школу, академию?) живописи, окончить исторический факультет Императорского Московского университета (МГУ), и, когда началась мировая война, пошел добровольцем на войну (несмотря на то, что была семья - жена и маленький сын). Его сначала направили в знаменитое Александровское военное училище, а оттуда на фронт прапорщиком. Войну окончил штабс-капитаном. У меня сохранилась фотография 1915 года: очевидно, перед отправкой на фронт стоят отец, мать и маленький сын Олег (причем тоже в военной форме). Эту фотографию я хочу подарить вашей школе. Кстати, ирония судьбы: деда дважды арестовывали: в 1905-м - царская охранка, в 1930-м - ОГПУ. Вот в такой семье воспитывался Олег Кванин».

…Родственники потеряли связь с поэтом вскоре после войны. И письмо от него пришло только в 1971 году уже из Большого Денисьева. И тогда стали возможны встречи…».

Нам показалось, что эти воспоминания весьма примечательны и вот ещё по какой причине. Отец Олега, Семён Никитич Кванин, как оказалось, весьма интересная личность. Нет, ничего нового к рассказу Олега Лазарева по, существу, добавить не получилось, кроме одного. С. Н. Кванин является автором пережившего его произведения. Это «Письма Чехова» которые появились сначала в журнальном варианте, а потом и в книжном. Нашлась такая сноска: С. Кванин «Письма Чехова». «Уединённо верующий» (журнал или брошюра». М. 1914 год. С тех пор на неё делаются ссылки во многих исследованиях по творчеству А. П. Чехова. Но, об авторе пишут, что даже отчество неизвестно, биографические данные отсутствуют, другие работы неизвестны. А между тем, скажем, в книге «А. П. Чехов: pro et contra. Творчество А. П. Чехова в русской мысли конца 19 – начала 20 века». Антология. СПБ, РХГИ, 2002 (1072 страницы) статья Семёна Кванина соседствует с материалами К. И. Чуковского, В. В. Маяковского, С. Н. Булгакова, Е. А. Соловьёва, Д. С. Мережковского и других. И только два автора без отчеств С. Кванин и М. Горький (но это псевдоним). Таким образом наследственность Олега Кванина была самой что ни на есть литературной. А скудные сведения о Семёне Кванине, авторе, как оказалось пережившей время книжки «Письма Чехова» пусть станут достоянием литературоведения и, возможно пригодятся исследователям творчества А. П. Чехова [2].

По - видимому, будет небезынтересно узнать, что в ГАВО, фонде 1735. Малкова Владимира Михайловича хранятся десятки писем от Олега Кванина и, хотя они не имеют значения для данной темы, но разобраться в характере, творчестве, жизни поэта Кванина могут очень помочь. Видимо, Малков был одним из редких адресатов писем, впрочем, сохранилось и письмо Кванина В. Гуре см. фонд В. В. Гуры 5081 в ГАВО, оп.1, ед. хр. 855. Думается, что это интереснейшие эпистолярные источники, которые могут дать новый импульс и темы для исследователя.

Глава 4. Поэзия Олега Кванина. Сатирик и лирик.

Попробуем порассуждать о лирике О. С. Кванина не забывая, что он стал известен прежде всего как сатирик, писавший стихи (большей частью из 4 – 8 строчек) иногда басни на злобу дня, бичующие пороки общества, людские недостатки. Эти произведения с удовольствием печатали журнал «Крокодил», областные и районные газеты, а сам поэт называл их иногда «Шутки – коротыши». Кванин выпустил две книжки в вологодском книжном издательстве. Приведём некоторые примеры ранних произведений поэта.

«А я что – рыжий?
Отдохнуть не вправе?! –
Кричал топор.
И рыжим стал –
Заржавел».

«Кошки уксуса не пьют!
Мыши сала не бояться!
Раки песен не поют…
Что ж на это обижаться?»

«Был к птице
Лис
Внимателен и чуток.
За полкилометра
Колхозных чуял уток».

«Блажен
Кому есть в чём покаяться.
У нас же это
Доблестью считается!..».

«Добрейший человек -
Лук думал, -
Не иначе!
Увидев, как ЕГО шинкуя,
Повар плачет».

«Дурак не страшен, а смешон,
Но только лишь тогда,
Когда чинов лишен».

«Копейка
В кошельке.
Глядит на всех надменно:
- Я не разменна!»

«Ворон ворону
Глаз не выклюнет…»
Если ж выклюнет,
Вряд ли выплюнет».
«Что спорить
Со слепым
О цвете?
Слова бросать
На ветер».

Когда такие строчки сопровождались смешными рисунками-миниатюрами, то это всегда вызывало добрые улыбки читателей.

Для примера творческой активности Олега Кванина в 60 е годы приведём неполную статистику его публикаций только в газете «Красный Север». Почему мы останавливаемся только на этом времени, да просто в 70 х годах 20 века у поэта появилось новое направление в творчестве – лирика. Но, об этом позднее. Итак: 1963 год – 12 публикаций, 1964 год – 10 публикаций, 1965 – 3 публикации, 1966 – две подборки стихов, 1968 – 1 публикация. Более подробно 1969 год. 16 марта – «Изба», «Баллада о лунной ночи», 27 марта – «Апрель», «Ожидание», «Зябкие зори»., 18 мая – «Лирические миниатюры», 31 июля – поэма «Люди» посвящённая Анне Полетаевой. За 1969 год опубликованы и миниатюры, и поэма, и лирические стихи в одной только областной газете. За 1969 год опубликованы и миниатюры, и поэма, и лирические стихи в одной только областной газете. Также нашлись его публикации в сборнике «Крылья крепнут в полёте». Вологда, 1963 (девять стихотворений, не сатирических, но лирических с фотографией автора) и в сборнике «Север поэтический» СЗКИ, 1979 (три полноценных стихотворения).

В газете «Сельская правда» города Грязовца были также напечатаны 2 и 14 ноября 1968 года стихи Олега Кванина. И, это не частый случай его сотрудничества с районными газетами области (не приводится статистика по газете «Вологодский комсомолец»).

Не наше дело давать квалифицированную оценку лирике Олега Кванина, но она вызывает симпатию, профессиональна. Впрочем, вот оценка её современниками. «Олег Кванин посылал из своей деревни, словно письмена на бересте, мудрые притчи и искромётные миниатюры…» А. А. Романов (из отчёта вологодского отделения СП РСФСР). К слову, приведём надпись на книге «Знаем вас…» Вологда, 1963 год, подаренной автором Александру Романову. «Тому, кто первый их заметил (стихотворные шутки Л. В) и в дальний путь благословил – замечательному поэту и человеку – от автора. Олег Кванин. 17. 03. 64. Вологда». В. П. Астафьев в «Затесях» назвал Олега Кванина «очень складным, очень ладным из чисто народного родника золотинкою вымытым стихотворцем…».

Ну, а далее Кванин выпустил книгу «Синь» чистой лирики, кстати художником которой выступил Валентин Малыгин, друг Николая Рубцова.

Уже после смерти О. С. Кванина в СЗКИ в 1984 году вышла как бы итоговая книга поэта «Годы». Вот что писал в предисловии к ней В. А. Оботуров. «…Мне помнится лицо Олега Семёновича, грубо высеченное, с тяжёлыми морщинами, потемневшее от солнца и ветра, - типичное лицо рабочего человека из деревни. И стихи его были чаще всего о ней, о деревне, но как в сатире, так и в лирике чувствовался опыт более широкий, нежели только сельский, взгляд на жизнь человека, многое повидавшего на своём веку… Свой сельский край Кванин хотел бы видеть многолюдным краем небывалой стройки, а довелось узнать ему запустение редеющих деревень…». Запомним эти слова Василия Оботурова, когда будем в дальнейшем возвращаться к его письму в редакцию «Красного Севера». А сейчас насладимся поэзией О. С. Кванина.

«Во весь размах окна
Луна
Сверкает раскалённо
И тлеет ветка клёна».

«Не в деревне живу - с деревней.
Всё по мне в ней, как я по ней:
С нею вместе пашу я и сею,
С нею сочные травы кошу,
Брагу пью на праздниках с нею
И стихов без неё не пишу!».

«И так же будут никнуть вербы,
И петь на зорях петухи…
Не смог бы я без этой веры
Писать весенние стихи».

«Неповторим Северо – Запад!
Неповторим… Неповторим,
Как сочной хвои сочный запах.
Неповторимы слиты с ним.
Как близкие глаза любимой,
Как высвист первого дрозда,
Как ранняя неповторима
Над пашней белая звезда!».

«Мы родины себе не выбираем,
Но если б мне сказали: «Выбирай»,
Я не расстался б с этим нежным краем.
Люблю я свой черемуховый край,
Где вольно песням и просторно птицам,
Где ночь светла от голубого льна,
Когда на алый сук сосны садится
И дремлет раздобревшая луна».

«Как пишутся стихи?
Но я их не пишу.
Рожденные полями и лесами,
Они по вечерам ко мне приходят сами,
А я их голоса записывать спешу.

И лишь потом, глухой порой полночной,
Не торопясь, с карандашом в руке,
Сто раз проверю: так ли, верно ль, точно ль
Я их передаю на русском языке».

«Почему – не знаю и сам,
Видно, так и с другими бывает,
Приглянулся я сельским псам –
Ни один на меня не лает.
Разве только щенок потешный
Лай рассыплет у самых ног,
Чтобы знал я: он тоже здешний,
Самый звонкий в селе щенок.
Потреплю его мягкий затылок,
Почешу упругий живот.
Будь веселым, живи счастливо,
Как вокруг тебя все живет».

«…Видел я могучих рек немало,
Радовала гор литая мощь,
Но везде, всегда мне не хватало
Наших нежных акварельных рощ.
Не хватало наших рек неброских
С окунями в добрую ладонь,
Голубых просторов вологодских
И шальных частушек под гармонь...»

«С лесом прощаюсь и полем,
С наивною нашей рекою,
Медлительным, грустным птицам
Вослед помашу рукою.
Прощусь с задремавшей деревней,
С друзьями прощаться не стану –
Можно ли жить, не веря,
Что в памяти их останусь?»

«Удалась ли жизнь, не удалась ли –
Даже дня не изменить в былом.
Вот и снова сумерки. Погасли
Окна изб. Спокойно спит село.
Только прокричит петух протяжно,
Ухнет лед на речке, взлает пес.
Удалась ли жизнь? Не это важно.
Лишь бы все России удалось».

«Все будет так же, будет так же,
Все, как при мне и без меня:
И тихий снег на землю ляжет,
И вновь капели зазвенят.
И так же будут никнуть вербы,
И петь на зорях петухи,
Не смог бы я без этой веры
Писать весенние стихи».

«Когда хорошо деревьям,
Травам, ручьям и рекам,
Птицам в рассветном небе,
В чащах таежных зверью,
В омутах гибким рыбам,
Скалам немым от века,
Всему, что со мною рядом,
Всему, что я с детства люблю…
Когда не забыты могилы
Дедов, давно усопших,
И внятно мерцают кресты их
В тихой серебряной мгле,
Мне хорошо от мысли,
Что много людей хороших,
Не жадных и хмурых,
А добрых!
На этой доброй земле».

Вспомним эти лирические откровения Кванина, сельского жителя, когда будем перечитывать его письмо, которое дало тему этой нашей работы и может категоричность суждений смягчится…

Некрологи о смерти О. С. Кванина появились 4 февраля 1978 года в газете «Красный Север», 5 февраля – «Памяти друга» в газете «Вологодский комсомолец».

Глава 5. Николай Рубцов и Олег Кванин - творческая перекличка.

Давайте будем честными. «Звезда полей» Николая Рубцова и «Над пашней белая звезда» Олега Кванина похожи, но, стихотворение Рубцова сильнее, образ ярче, хотя и оно написано под влиянием образа, который уже был использован ранее другими поэтами, например Владимиром Соколовым, но и Соколов не оригинален… Ну что же, в нашей работе, дай бог прояснить творческие сопряжения хотя бы двух поэтов. Отметим одинаковые темы произведений того и другого, в основном посвящённые деревне, жизни в ней. Более того в творческом наследии того и другого имеются стихотворения с одинаковыми названиями, конечно, различающиеся по образному выражению явлений природы, жизни людей. Например, «Первый снег», «Мать», «Хозяйка» и много стихов созвучных по настроению грусти, щемящей любви к Северу, русской деревне. На предстоящий 1963 год Олег Кванин написал поздравления вологжанам и опубликовал его в «Красном Севере». То же сделал и Николай Рубцов к предстоящему 1971 году…

Отметим, что известность в Вологде появилась у Кванина раньше, чем у Рубцова. Первая книжка сатиры «Знаем Вас» вышла в вологодском издательстве ещё в 1963 году и иллюстрировали её художники из журнала «Крокодил», с которым Олег Кванин активно сотрудничал. Однако известность эта была специфической и относилась к жанру юмора и меньше к поэзии. Николай Рубцов в это время, в 1962 году, поступил на очное отделение Литературного института и жил в преддверии своих больших публикаций в ведущих литературных журналах страны. (Готовил первую книгу стихов «Лирика» вышедшую в СЗКИ в 1965 году). Случались у поэтов и совместные публикации. Так в сборнике «День поэзии Севера». Карельское книжное издательство. Петрозаводск, 1968 у Николая Рубцова опубликованы стихотворения: «Полночное пение», «Цветы», «Всезнающей вещей старухе («Жара»), «По вечерам». Последние два отклонённые издательствами в Москве и Архангельске, но они нравились Рубцову, и он старался их публиковать в газетах и вот в этом сборнике, который не слишком известен и не всегда учитывается в рубцововедении. У Олега Кванина опубликованы: «Готовность», «Хозяйка», «Щедрый». Что интересно, в статье В. А. Оботурова об этом сборнике «Экзотика не спасает от серости», напечатанной в газете «Красный Север» 23 июня 1968 года критик из 70 поэтов книги не выделяет ни Кванина, ни Рубцова ни в хорошую, ни в плохую стороны…

Олег Кванин – поэт, по складу характера, думается более правдив в стихах, чем в показных политических пристрастиях, письмах, минутных порывах.

Это следует из его стихотворных посвящений Николаю Рубцову. Вот перед вами, возможно, прижизненные посвящения Кванина поэту Рубцову.

Н. Рубцову посвящается

Хорошая мера – работа.
В оценках своих не вольна –
О нас не расскажет никто так,
Как сделает это она.

Ни жухлую строчку со свежей,
Ни злое и доброе в нас,
Ни мастера с хитрым невеждой
Она перепутать не даст.
Хорошая мера – работа!

Это стихотворение из газетной подборки, в которой Олег Кванин посвящает свои стихи так же Виктору Коротаеву, Ольге Фокиной, Александру Романову. Но, в своей книге «Синь» этого посвящения Рубцову не находим… Причину могут объяснить письма, а возможно, забывчивость автора Олега Кванина.

А вот ещё одно из архива Кванина.

Рубцову

С тобою мы очень разные
В крикливом застолье, в горе ли…
Задумчивые и праздные
Мы каждою строчкой спорили.

Казалось, что дружба немыслима,
Но убеждался всё чаще я:
Не мы с тобою спорили – жизнь сама,
Новая и уходящая.

И всё ж под луною лысою
Спутниками развенчанной
Мы оба отдали бы жизнь свою
За счастье избы бревенчатой.

Вот и объяснение споров, недопонимания в среде талантливых людей, видевших мир по – своему, по – особому. Хотя, и спорить особо не о чем, учитывая, как завершает стихотворное посвящение поэт Кванин.

Кажется, что Олег Кванин к концу своей жизни полностью оценил творчество Николая Рубцова, когда опубликовал в газете «Красный Север» за 19 февраля 1977 года ещё одно, завершающее, стихотворение. Кстати, редактором газеты был всё тот же Н. М. Цветков.

Н. Рубцову

Умрёт звезда. Сгорит. Но тихий свет
Ещё струится из глубокой сини.
Так, умирая, истинный поэт
Не угасает в памяти России.

Она нежнее трепетных берёз,
Печальнее, чем шорох листопада,
Но долговечней мраморов и бронз,
Что ставят им в кладбищенских оградах.

Что ещё показалось очень важным, то что в посмертном сборнике Кванина «Годы» 1984 года напечатано другое второе четверостишие этого стихотворения с сохранением посвящения Рубцову. В нём поэт Кванин правдиво беспощаден к себе, оценивая роль в поэзии.

Я не звезда. Сгорю как метеор.
И всё же пусть на малое мгновенье,
Но озарю заснеженный простор
И в нём своё далёкое селенье.

После таких посвящений можно было бы далее и не акцентировать внимание на письме Олега Кванина главному редактору «Красного Севера» Николаю Цветкову. Но, оно всё же было и сохранилось. И, как документ эпохи, взывало к анализу, разговору о поэзии Рубцова, об отношении к ней собратьев по перу. Можно упростить всё и объяснить дело простой творческой завистью к успешному поэту Рубцову. Однако, хотя некоторое присутствие её невозможно отрицать, дело на поверку сложнее. Необходимо учитывать общественный строй в стране того периода, умонастроения народа, в том числе находящегося под прессингом советской пропаганды. То, что творческим людям свойственны колебания, пусть в душе, но имевшие место. И немаловажно, что Советская власть позволяла неплохо зарабатывать поэтам и писателям и надо было как – то соответствовать и её интересам. А самое главное, со всем этим надо существовать. Ножницы совести и официоза, действительного и желаемого, парадности и реальных трудностей страны раздирали всех совестливых, болеющих за страну литераторов и других людей творческих профессий. Так и появлялись «письма Кваниных» как вынужденность, как документ момента, о которых наверняка жалели авторы и стыдились их… Поэт Николай Рубцов не оставил посвящений поэту Олегу Кванину, но ответы на претензии к нему в письме и в стихотворении Кванина оставил в своих поэтических строчках. В них есть и прошлое, и настоящее русской деревни, есть и грусть о былом и подмечено хорошее и плохое в его рубцовской современной, русской, северной деревне.

Глава 6. О стихотворении Олега Кванина и письме в газету «Красный Север»

Наверное, надо будет отметить, что материал писался довольно долго. Его особенность заключалась в том, что сам повод, т. е. письмо Олега Кванина редактору газеты «Красный Север» Николаю Цветкову невелико по объёму. Другое дело, что оно вызвало целую бурю чувств и иногда приходили мысли как думалось оригинальные по поводу письма, но, как оказывалось, они повторяли, другими словами, мысли, записанные ранее. К чему всё это веду, да просто пришло решение напечатать в этой главе остаток того, что в принципе было написано по поводу этого интереснейшего, по крайней мере для меня, документа. Думается, что читатели, конечно, найдут что – то важное именно для них в этом письме и стихотворении О. С. Кванина и выскажут свою точку зрения. Ну, а пока, наши впечатления и умозаключения от письма и стихотворения. Они же будут и заключением, и выводом данной работы.

Ответим на вопрос, а зачем пишутся подобные письма? Искреннее непонимание зачем поэт Рубцов писал так не весело о современной ему деревне? Желание как – то приземлить растущую славу поэзии Рубцова? Желание показать себя, вот я какой смелый в свете решений партии? Желание выслужиться перед властью в ожидании каких – то благ от неё? Но, Кванин иногда, сам критик действительности, беспорядков в общественной жизни страны. Как это совместить? Стихи Н. М. Рубцова о деревне риторика и примитив? Смелое заявление, но явно несправедливое. Вот стихотворение «Загородил мою дорогу».

Загородил мою дорогу

Грузовика широкий зад.
И я подумал: "Слава Богу!
Село не то, что год назад!"

Теперь в полях везде машины,
И не видать худых кобыл.
И только вечный дух крушины
Всё так же горек и уныл.

И резко, словно в мегафоны,
О том, что склад забыт и пуст,
Уже не каркают вороны
На председательский картуз.

Идут, идут обозы в город
По всем дорогам без конца,-
Не слышно праздных разговоров,
Не видно праздного лица.

Стихотворение «Сенокос»

С утра носились,
Сенокосили,
Отсенокосили, пора!
В костер устало
Дров подбросили
И помолчали у костра.
И вот опять
Вздыхают женщины,
Дают советы молодым,
А мужики лежат,
Блаженствуя,
И в небеса пускают дым!
Они толкуют о политике,
О новостях, о том, о сем,
Не критикуют ради критики,
А мудро судят обо всем...
И слышен смех
В тени под ветками,
И песни русские слышны,
Все чаще новые,
Советские,
Все реже — грустной старины...

А безусловный шедевр «Тихая моя родина»:

Тихая моя родина! Ивы, луна, соловьи...
Мать моя здесь похоронена в детские годы мои.
- Где же могила, не видели? Поле до края небес!
Тихо ответили жители: «Каждому памятник - крест».
Тихо ответили жители, тихо проехал обоз.
Купол церковной обители яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами, сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина там, где купаться любил.
Тихая моя родина, я ничего не забыл...
Новый забор перед школою, тщательно выметен сор.
Словно ворона веселая, сяду опять на забор!
Школа моя деревянная! Поле, холмы, облака.
Медом, зерном и сметаною пахнет в тени ивняка!
С каждой избою и тучею, с громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую, самую смертную связь..

Эти строки, а также стихотворения: «В горнице», «Родная деревня», «Прощальная песня», «Я забыл, как лошадь запрягают», «Грани», «Русский огонёк» и многие другие лирически совершенные стихи Рубцова показывают величие русской деревни в прошлом и красоту в настоящем. Они доказывают, что в стихах поэта и старое и новое, хорошее и плохое. Об этом на примере хорошо известного поэту с детства села Никольского пишет он и в письмах друзьям поэтам. Искренне переживает за современное ему состояние деревни. Разве оно могло тогда считаться нормальным, если в письме уже ему от дочки Лены просьба купить что – то к школе, пальто, даже продуктов, которых нет в Николе. Рубцов остро чувствует заброшенность сельских храмов, переживает о том, «Какая жизнь отликовала…». А день сегодняшний для него это декларативно провозглашённое руководством страны процветание. А Олег Кванин иногда противоречит сам себе. Он защищает социалистический строй, согласен со всем что происходит и возможно, только начинает понимать куда страна катиться в политике и особенно в экономике. Да, много строительства среди разрухи, да здравых идей и слов о заботе для народа тоже много среди отсутствия необходимого и плохого качества выпускаемого. Так кто прозорливее и честнее поэт Рубцов или поэт Кванин. Подобных писем в партийные, государственные органы или в СМИ даже в голову не приходило писать Николаю Рубцову. Он обходился силой своей лирики. А тут целая преамбула-письмо о том, как надо понимать всего – то одно стихотворение. За это поэт Кванин заслуживает неуважение, а не за его взгляды в чём – то и справедливые в середине 20 века, но не выдержавшие испытание временем. Наступление на память и поэзию Н. М. Рубцова вот уж чего не стоило делать О. С. Кванину, особенно после его гибели. Тут даже не категория стыда, а морально – этические принципы нарушены. Запрещённый приём применяет Кванин, обращаясь с официальным письмом к редактору областной газеты с напоминанием об обязательном для него постановлении ЦК КПСС «О литературно – художественной критике», напечатанном в № 3 за 1972 год журнала «Вопросы литературы».

Олег Кванин считает неоспоримым, справедливым и своевременным критику творчества Рубцова в его стихах о северной деревне. В этом суть его письма, что Рубцов не увидел и не понял перемен в деревне. А значит и возносить его незачем. Кто – то из вас дорогие читатели заметит и оценит совсем другие посылы письма О. С. Кванина и логику его стихотворения по – своему, резко или толерантно. Но, в этом и есть изюминка данного материала. Возможность поговорить о мировоззренческой составляющей поэзии Н. М. Рубцова. Ведь сам Олег Кванин в конце последнего четверостишия призывает к этому постижению Николая Рубцова

«Ты знаешь, я ничуть не удивлён
Что ты кому – то нужен и приятен».

---

---

Материал предоставлен автором