Начнём с того, что писем Николая Васильевича Белякова сохранилось или пока известно, только три. Все они происходят из архива поэта Рубцова, и лишь потом попали в архив Н. А. Старичковой. Из него два из них перешли в архив С. А. Дмитриева и сейчас в коллекции Тотемского музейного объединения. А одно, самое раннее по времени написания - в архиве пишущего эти строки исследователя. В этой главе мы лишь коснёмся судьбы автора писем Николая Белякова сосредоточив внимание на сведениях из писем и выводах из них, отметив, что в книгах писателя Н. М. Коняева можно будет при желании прочитать о судьбе Белякова много больше, но только на момент 90 х годов 20 века [1]. А вот документальная стезя интересующего нас времени жизни поэта Рубцова будет проложена этими эпистолами впервые.

Письма Николая Белякова, несомненно, интересные источники к биографии Николая Рубцова. Причём, к самой может быть мало изученной её части. Поэтому они позволяют предметно и правдиво представить её во всех не приглаженных жизненных коллизиях того времени. Они убедительно доказывают, что уже в Приютино (с марта 1955 года) Николай Рубцов достаточно серьёзно занимался стихосложением. Строки Белякова «…Не бросил ещё писать стихи?» или просьба «…Никола сочини какой – нибудь стишок на Новый год и пришли мне на память…» убедительно доказывают это. Значит, Рубцов до службы во флоте сочинял стихи, читал их своему приятелю, посылал их в письмах. Вот некоторые выдержки из книг Николая Коняева уже с воспоминаниями Николая Белякова. «…А Николай в нашем доме жил, в общежитии. Ну мы поговорили там, познакомились... Я ему понравился, он мне понравился, в общем подружились. Другие-то на Николая как-то не обращали внимания, потому что он такой, какой-то привязчивый был, все старался свои стихи прочесть... А у тех людей свои заботы... Ну, а нашел меня, и мы с ним частенько в этом парке сидели, разговаривали. Но большинство он свои стихи говорил. Прочитает, а потом спрашивает: нравится? Ну, нравится, нормально, конечно... И он и говорит: пойдем, я тебе еще почитаю. Так и ходим всю ночь с ним. Можно сказать, частенько ходили... Поэму свою читал, начиная с самого малого детства, как он из детдома. Про себя и про брата. Они как раз вместе и росли в детдоме. Как трудно было кормиться, как они убегали с братом. В общем читал там о каждой корочке хлеба. Рассказывал эту поэму очень долго... А вообще нормальный парень был. Дружбу любил настоящую. Не любил, когда изменяют ему, даже женщина или мужчина. Он верил в человека...».

Беляков даже припомнил одно четверостишие той поры, посвящённое ему.

И дубы вековые над нами
Оживленно листвою трясли.
И со струн под твоими руками
Улетали на юг журавли...

Можно отметить в этой связи и факт удручающий. Тот, что говорить можно только о письмах сохранённых самим поэтом, а вот писем с этими самыми стихами (или даже написанных стихами) от Рубцова у Николая Белякова, да как впрочем и от многих других адресатов поэта просто не сохранилось, хотя надежда их обрести остаётся. Письма от Белякова и в архиве Николая Рубцова сохранились не все, но тем не менее три письма 1955, 1956 и 1958 годов дают много правдивой информации и заставляют не быть строгими и безальтернативными при изучении юности поэта Рубцова. Да была юность, была весна жизни, но была жажда познать, увидеть, успеть, насладиться. Попытаемся немного прокомментировать каждое письмо Николая Белякова, которые будут хорошей документальной базой в нашем новом исследовании касающемся времени перед службой поэта во флоте и сразу после неё. Главный вопрос, который встаёт перед нами, а стоит ли в принципе публиковать широко и полностью эти письма? Отвечаем на него положительно, надеясь, что впоследствии исследователи будут благодарны (имеем в виду не ангажированных или стерильных писак, а копающих вглубь, интересующихся истинным положением вещей рубцововедов, беспристрастных и одновременно влюблённых в поэзию Н. М. Рубцова, желающих прояснить на основе документов все лакуны биографии и творчества поэта, показать побудительные причины его поступков с психологической, материальной, бытовой сторон. Это же касается и его лирики, которая тесно связана с жизненными моментами.

Письмо 1. Архив Л. Н. Вересова.

«19.12.55
Здравствуй дружище Никола!
Твоё письмо я получил сегодня и сразу отвечаю. За тебя я очень рад, что ты переведён на корабль, и сожалею, конечно, что тебя не отправили в Ленинград, но ничего, бог даст, увидимся. Ну, ладно! Ты спрашиваешь, как моя жизнь? Так вот живу по – прежнему, как и раньше жил, ещё пока не работаю, но уже скоро буду устраиваться. На танцы хожу раза три – четыре в месяц. Вовка Вальков уже выздоровел. Рана ерундовская. Дело мы это, конечно, не оставим так, а сделаем до конца. Сейчас мы уже думаем, как и где нам справить новый год, чтобы справить, так уж справить. Недавно видел Ивана Кудряшова, а знаешь как я его видел? Витька Макаров взял два билета в цирк. Когда мы пришли в цирк, увидели Ивана (краснопогонник), ну конечно поговорили немножко, он у меня спрашивал твой адрес, я сказал ему, как ты напишешь, так ему и дам, так что жди от него письмо. Недавно приезжал Владька в увольнение на воскресенье, он служит под Ленинградом в городе Пушкино. Да, я не сказал как Иван попал в цирк. Его и троих ещё салаг направили вывозить из цирка снег, ну и они остались смотреть. Вот, так вот! Кольку Соколова забрали с армии в тюрьму. Сейчас наших мальчишек таскают на допрос. Всё шло как по маслу, но вызвали Диму, и он всех продал и Валёк тоже. Вообще – то точно не знаю, но так говорят, а я не верю пока точно не узнаю. Так вот такие дела в Приютине. Морозы стоят охуительные от - 30 до – 40 градусов. Что я могу писать о Тае, посуди сам, я её вижу в неделю раз и то мельком. Она такая есть, (слово зачёркнуто) какая и была, наверное, даже и на танцы не ходит. Брат твой завербовался в какой – то угольный бассейн. Адрес его я напишу в конце, когда схожу к Гредасову Вовке. Пока и писать больше нечего, сам знаешь болтать я не люблю много. Так вот Никола! Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Конечно, это только просто поздравление, но жди второго моего письма перед самым новым годом. Никола! Сочини какой – нибудь стишок на новый год, и пришли мне на память. Вот Никола и всё сейчас пойду к Гредасу и возьму Алика адрес.
Каменошахтинская обл.
Каменский район, п/о Васильевское. Шахта № 6.
Голохону или Блохону (не разобрать первая буква «г» или «б», но не беда пиши, какая лучше и по твоему вкусу, там разберут (для Рубцова).
Пока и всё. С приветом к тебе! Твой тёзка Никола».

В этом письме много подтверждающей информации. Например, о Тае Смирновой о которой, видимо, спрашивал матрос Рубцов, о том, что именно она владела сердцем североморца в этот период. Как уже писал, есть подтверждение серьёзным попыткам Рубцова писать стихи и читать их приятелям. Указаны многие имена – фамилии их, что может быть важно для исследователей. Кстати, указаны далеко не все. Совсем недавно появилась информация о том, кто соседствует с Рубцовым на довольно известной фотографии из Приютино.

Как оказалось это Пётр Кузин, о котором известно из материала его родственницы [2].

Нас весьма заинтересовала некая тайна приютинских ребят, которая видимо граничила с уголовной ответственностью. За неё кого–то посадили в тюрьму, других таскали к следователю. Николай Рубцов мог знать про эти делишки и каким–то боком даже участвовать в них. Но, это дела давно минувших дней, хотя Беляков намёками и вовлекает матроса Рубцова в эту ситуацию 1955 года. Это опять отсылка к некой юношеской браваде поэта, которая могла бы резко изменить его жизнь, но, слава богу, лишь намёком осталась в письме Кольки Белякова. Ещё важный момент – это адрес брата Алика из каменноугольного бассейна несуществующей сейчас области. Алик пытается заработать на жизнь на шахте уже в конце 1955 года. Видимо, не долго пожив в Приютино, после приезда с молодой женой из Вологды от отца М. А. Рубцова. Может быть самое главное, то, что на середину декабря 1955 года матрос Рубцов уже переведён с учебного подразделения на боевой корабль, то есть эсминец «Острый» и начал полноценную службу на нём.

Это всё конкретика, имеющая отношение к биографии Николая Рубцова.

Следующее письмо хранится сейчас в архиве Тотемского музейного объединения, но публикуется, как и следующее, ещё с разрешения Сергея Дмитриева.

Письмо 2. Архив ТМО.

25. 06. 56
«Привет с Ангарска!
Здравствуй друг Никола!
Тебе кажется странный мой адрес, но это, к сожалению, так, да я попал в лагерь. Ты я знаю будешь огорчён, но ничего не поделаешь, придётся мириться с этим. Никола, дали мне три года, а моему подельнику четыре. Но я думаю выйти раньше срока, так как в лагере работают с зачётами, и года через полтора выскочу на волю. Я попал в хороший лагерь, пока я думаю, так как ещё не освоился, но приняли нас хорошо и вообще, здесь хорошо. Никола, когда я был в Крестах (в Ленинградской тюрьме) ко мне мать приходила на свидание и говорила, что от тебя пришло письмо и вот я решил ответить тебе на это письмо, хотя не знаю, что там написано. Вот Никола такие и дела, даже первое (вторая страница письма – оборот) мая не пришлось встретить и день рождения встречал на колёсах в вагоне. Короче говоря, не по – человечески. Но ничего, я об этом не тужу. Что суждено, тому не миновать. Три дня назад я написал письмо: матери, Витьке и своей девчонке. Мать мне обещала прислать твоё письмо. Я написал бы тебе и раньше, но позабыл немного адрес твой, а сейчас вспомнил. Никола, Витька М. осенью пойдёт в армию, Толька Кубрак устроился в торговый флот и вот я устроился сюда. Других наших новостей я не знаю, так как меня забрали тридцатого марта. Никола пиши, как тебе служится, как проводишь свой досуг, не бросил ли писать стихи? (3 страница письма). Вобщем пиши, что найдёшь нужным. Ну вот тёзка, больше, по – моему, и писать нечего. Только вот когда получу письмо, тогда тебе напишу побольше. А пока до свидания, желаю успехов в твоей молодой жизни. Твой друг тёзка Никола.
Мой адрес: Иркутская область, г. Ангарск, п/я ВМ 16/017. Белякову Н. В.
Никола сегодня я получил твоё письмо через мать и вот видишь добавляю небольшие новости Приютино. Она мне пишет, что Валька, наш соотечественник поступает в техникум у него получилась какая–то неприятность в училище, какая не знаю. Нины Савиной отец умер вскоре как меня посадили. Вот пока что (оборот 2 страницы письма) и все последние новости, которые мне мать сообщила. Жду письмо от Витьки Макарова, тогда напишу «наши» новости. Ну вот Никола и всё, пока до свидания твой тёзка и друг».

При попытках вникнуть в чужую жизнь вдруг ясно понимаешь, что вот здесь был его Олимп, а до и после всё так себе. А при жизни невозможно определить, где, когда он был или ещё будет? Вот это, а может ещё будет и мешает при жизни нам быть объективными. Видимо самыми счастливыми и насыщенными были для Николая Белякова дни и месяцы 1955 года, когда ему читал стихи Николай Рубцов. А о том, что жизнь катится под откос, как не хорохорься (отличное вологодское словцо) автор и становится ясно из этого письма. Ясно, что Беляков перешёл какой - то Рубикон своей жизни и дальше всё будет по – другому, хуже. Письмо не слишком информативное по биографии поэта, но для чего – то Рубцов сохранил в своём архиве эту чисто приятельскую эпистолу, в которой Беляков делится плохими новостями о себе и разными известиями о приятелях. Чисто с исследовательской точки зрения можно попытаться найти этих общих знакомых по Приютино на предмет информации о поэте. Но, видимо делать это надо было много раньше… Много воды утекло, много людей ушло. Правда, некоторые воспоминания сверстников поэта удалось записать, и они будут опубликованы.

Письмо 3. Архив ТМО.

09. 03. 58
«Привет из Ленинграда!
Здравствуй Никола, друг!
Ты на меня немного обиделся, что я официально (по твоим словам) назвал Рубцов, я просто так написал, чтобы было складно, вспомни как ты и я писали, когда – то, письма с разными прибаутками я и сейчас помню одну, ты начинал своё письмо так: «Ты ещё жив Беляк Никола, привет тебе, привет!», но я когда начал тебе писать подумал как лучше тебе сочинить начало, а ты видишь этим остался недовольный. Ну, ладно, об этом не будем разговаривать кто – кому и как пишет, ведь мы с тобой были друзья и думаю сейчас тоже остались ими. Не так ли, Никола!?? Короче говоря, я живу помаленьку, начинаю привыкать к вольной жизни.
(Страница 2) Уже два месяца отработал на заводе, правда много? Начинаю понемного прибарахляться, кое – какие тряпки купил. Никола! Мне тоже охота пожить, так пожить чтобы, как говориться «когда назад оглянешься, увидел гору пустых бутылок и толпу женщин, оправляющих юбки», а существовать я тоже не хочу. Скоро наступит лето, приедут почти все пацаны. Кто в отпуск, кто совсем (я имею в виду своего подельника, который ещё сидит) тогда мы начнём шевелить рогом. Сейчас погода стоит противная, начались метели, морозы по – 30 градусов, даже из комнаты не охота никуда выходить. Но это всё скоро кончится, самое большее до половины
(Страница 3) марта, а там будет веселей. Таю я недавно видел, она ждёт тебя на лето, да Никола, приезжай в отпуск к лету, ну скажем в мае или июне. Ведь лето есть лето и сравнивать его нельзя ни с какими временами года. В нём одна радость и веселье. Алика ещё не видел, а увижу передам, что ты ему писал. В Приютино всё по - старому, маленькие, конечно, есть изменения, но они не значительные, о них и не стоит писать. Это как, например, кто новый приехал в Приютино, и. т. д. Я лечусь и думаю к лету вылечиться и снова начать своё на время приостановленное дело – пить водку. Ну вот, Никола, вроде бы и всё, пиши, что тебя интересует, напишу. А пока, до свидания и до встречи, тёзка».

Третье письмо Николая Белякова, по нашему мнению, даёт ответы на многие спорные вопросы рубцововедения. Беляков полон оптимизма в письме к своему другу. Но, вот из встречи и разговора с писателем Н. М. Коняевым в самом начале 90 х годов 20 века мы узнаём правду о его дальнейшей судьбе: не сложившаяся семейная жизнь, ещё два эпизода заключения в тюрьму и он не произвёл впечатления бойкого парня конца 50 х годов, которым представлялся в письме. Скорее это опустившийся человек с неопределённым будущим (которого мы не знаем), влачивший своё существование, которого, судя по письму очень хотел избежать. Николай Беляков весьма немного рассказал о друге своей юности и в силу обстоятельств жизни не сохранил ничего из их переписки.

Для исследователей есть достаточно много любопытных сведений в письме, в частности то, что Алик с семьёй на весну 1958 года живёт в Приютино. Нас особенно заинтересовал следующий абзац письма: «…Таю я недавно видел, она ждёт тебя на лето, да Никола, приезжай в отпуск к лету, ну скажем в мае или июне…». Он убедительно доказывает, что в отпуске матрос Рубцов ещё не был. А значит об отпуске в 1957 году не может быть и речи, в чём мы пытались уверить своих читателей в большой исследовательской работе [3]. А вот отпуск 1958 года ещё впереди, что и следует из архивных документов.

Архивные материалы о прохождении службы старшего матроса Рубцова Николая Михайловича были собраны по поручению начальника Генштаба Вооружённых Сил России генерала армии Ю. Н. Балуевского в 2005-2006 гг. Эти материалы любезно предоставила автору статьи дочь поэта Е.Н. Рубцова [4]. C Таей Смирновой матрос Рубцов ещё, видимо, поддерживает дружеские отношения и их разрыв только предстоит в отпуске, который будет с конца апреля до почти середины июня 1958 года.

Приютино. 1955 год

На одном из разворотов записной книжки Рубцова соседствуют имена Таи Смирновой, Тани Агафоновой, Светы Доценко и Николая Белякова, как дорогие имена его юности. Обо всех их, кроме Белякова, мы писали в своё время. Видимо настала и очередь друга юности поэта [5].

Ну, а лучшим памятником ему будет стихотворение Николая Рубцова, никогда не печатавшееся при жизни поэта и, по всей вероятности, сохранившееся в архиве критика Вадима Кожинова. А это лучшая рекомендация для потомков их юношеской привязанности.

Не подберу сейчас такого слова,
Чтоб стало ясным все в один момент,
Но не забуду Кольку Белякова
И Колькин музыкальный инструмент.

Сурова жизнь. Сильны ее удары.
И я люблю, когда сойдемся вдруг,
Подолгу слушать музыку гитары,
В которой полон смысла каждый звук.

Когда-то я мечтал под темным дубом,
Что невеселым мыслям есть конец,
Что я не буду с девушками грубым
И пьянствовать не стану, как отец.

Мечты, мечты... А в жизни все иначе.
Нельзя никак прожить без кабаков.
И если я спрошу: «Что это значит?» —
Мне даст ответ лишь Колька Беляков.

И пусть сейчас не подберу я слова.
Но я найду его в другой момент,
Чтоб рассказать про Кольку Белякова
И про его чудесный инструмент.

1957

Предложим наш вариант того, почему стихотворение печатается с датой 1957 год, что следует из нашей работы ««О стихотворении «Букет», отпуске матроса Рубцова и Тае Смирновой по документам и стихам поэта» [3].

«…Поговорим о стихотворении Николая Рубцова посвящённом Николаю Белякову, датируемом 1957 годом «Не подберу сейчас такого слова». Видимо, вспоминая письмо Таи Смирновой, адрес Николая Рубцова его приятель Беляков раздобыл и поэт сочинил некие памятные строки в честь их старого приятельства и совместных приключений в Приютино, точно отметив время написания стихотворения 1957 год (Северный флот) и отправив его Белякову в Приютино, сохранив черновик у себя. Вероятно, эта дата стихотворения и стала для Рубцова отправным моментом для датировки тем же годом других стихов сборника, хотя это личное стихотворение поэт в «Волны и скалы», естественно, не включил. C датой 1957 год стихотворение о Николае Белякове, отправленное поэтом приятелю в посёлок Приютино во время службы на Северном флоте, сохранилось в его архиве до 1962 года. Видимо, остальные стихи без дат были подписаны Николаем для сборника «Волны и скалы» по аналогии с датой этого стихотворения и местом жительства приятеля по настоятельной просьбе Б.И. Тайгина. Это положение доказывают примечания к третьему тому стихов Н.М. Рубцова под редакцией В.Д. Зинченко. Валентина Дмитриевна называет ряд стихов как вошедших в сборник, так и не вошедших в него, как сохранившиеся в авторской подборке стихотворений в архиве Бориса Ивановича Тайгина. Последнему необходимы были даты написания стихов, и Н.М. Рубцов поставил их».

Итак, письма Николая Белякова, адресованные поэту правдивый, документальный срез информации его приютинского бытования. Это не воспоминания, а часть жизни участника событий. Тем она и ценна для нас.

---

---

Материал предоставлен автором