В РГАЛИ удалось познакомиться и поработать с фондом 1234, оп. 1, д. 1662, оп. 20, с делом, которое нас очень интересовало. Авторское дело называлось «Рубцов Н.М. «Сосен шум» Стихи и отсев». 1968 – 1970 на 136 страницах.

Так на стр. 1 - 4 дела сохранилась рецензия Льва Озерова на книгу стихов «Сосен шум», на стр. 5 - редакторское заключение старшего редактора Евгения Елисеева. На стр. 6 – 7 справка библиографического отдела издательства «Советский писатель» с записью, что цикл «Из восьмистиший» снят. А сам цикл остался в ф. 2931, оп. 4, д. 583 как отвергнутое рецензентом Озеровым и издательством произведение. На страницах 8 – 9 сохранился экземпляр издательского договора на книгу стихов «Сосен шум», на стр. 10 – 12 приводится содержание сборника. Далее следуют тексты стихотворений, иногда с замечаниями, исправлениями. Их мог оставить Евгений Елисеев, Егор Исаев или Валентина Карпова (главный редактор издательства, которая, как видно из письма Елисеева, тоже читала рукопись), а может и кто-то другой. Возможно, это было их личное мнение, но, в стремлении сделать книгу лучше, с ним приходилось считаться. Будем проводить сравнительный анализ с другими сборниками Рубцова и приходить к каким-то выводам по поводу вмешательства редакторов в подготовку книги. В этом материале нас будет интересовать стихотворение «Далёкое», его версии, варианты и случаи вмешательства редакторов издательства «Советский писатель» и Северо-Западного книжного издательства в тексты стихотворений Н.М. Рубцова под этим названием.

Итак, стихотворение «Далёкое» в авторском деле из РГАЛИ представлено на странице 70. Ситуация с этим стихотворением Н.М. Рубцова, в результате анализа, вышла очень непростая. Во - первых стихотворений с таким названием у поэта два. Они опубликованы в двух сборниках «Сосен шум» и «Душа хранит» и это разные стихотворения. С каждой публикацией не всё понятно в настоящее время, хотя, казалось бы, чего проще, открой прижизненные сборники поэта и анализируй. Но есть ещё газетные и архивные варианты. Но, будем разбираться…

В РГАЛИ сохранилось стихотворение «Далёкое» для сборника «Сосен шум», предоставленное автором в следующем виде.

Лети, мой отчаянный парус! 

Не знаю, насколько смогу,

Чтоб даже тяжелая старость

Меня не согнула в дугу.

 

Но выплывут, словно из дыма,

И станут родней и больней

Стрелой пролетевшие мимо

Картины отроческих дней.

 

Запомнил я снег и салазки,

Метельные взрывы снегов,

Запомнил скандальные пляски

Нарядных больших мужиков.

 

Запомнил суслоны пшеницы,

Запомнил, как чахла заря,

И грустные, грустные птицы

Кричали в конце сентября.

 

Запомнил, как с дальнего моря

Матроса примчал грузовик,

Как в бане повесился с горя

Какой-то скандальный мужик...

 

А сколько там было пропащих,

А сколько там было чудес,

Лишь помнят сосновые чащи

Да темный еловый лес!

В предпоследней строфе зачёркнуто слово «скандальный» мужик и сверху написано «пропащий». Видимо в принципе поэт Рубцов согласился с этой авторской правкой, но об этом позже. Но, в процессе выравнивания тематики сборника и ухода от безысходности ряда его произведений (так казалось редакторам, не только одному Елисееву) эта строфа была снята и в конечном, пятистрофном варианте стихотворения, напечатанном в сборнике «Сосен шум» произошла замена некоторых слов и строк. Мы выделим их по сравнению с авторским вариантом Н.М. Рубцова.

ДАЛЕКОЕ

Лети, мой отчаянный парус!
Не знаю, насколько смогу,
Чтоб даже тяжелая старость
Меня не согнула в дугу!

Но выплывут, словно из дыма,
И станут родней и больней
Стрелой пролетевшие мимо
Картины отроческих дней...

Запомнил я снег и салазки,
Метельные взрывы снегов,
Запомнил я песни и пляски
Нарядных больших мужиков,

Запомнил суслоны пшеницы,
Запомнил, как чахла заря
И грустные, грустные птицы
Кричали в конце сентября.

А сколько друзей настоящих,
А сколько там было чудес,
Лишь помнят сосновые чащи
Да темный еловый лес!..

Но, тут надо знать характер поэта Николая Рубцова, который никогда так просто не отказывался от понравившейся ему строчки, образа, слова, эпитета. И, видимо, после отклонения строфы с «пропащим мужиком» в «Советском писателе» он ещё раз возвращается к теме прошлого, давнего в стихотворении, которое при жизни поэта не печаталось «Что вспомню я» (публикация в журнале «Север» 1976 год № 6, есть вероятность того, что сам поэт послал это стихотворение в редакцию журнала при жизни). И в нём-то, сейчас очень популярном, есть всё, что нравилось поэту Рубцову. Пара строф прямо заимствована у стихотворения «Далёкое», правда, как водится у поэта с вариантами, по его мнению, улучшающими их, и есть отвергнутая строфа, а мужик в ней всё же «пропащий». Стихотворение оригинальное с яркими образами о бывшем, а может это просто вариант с самозаимствованиями из стихотворения «Далёкое»?

ЧТО ВСПОМНЮ Я?

Все движется к темному устью.
Когда я очнусь на краю,
Наверное, с резкою грустью
Я родину вспомню свою.

Что вспомню я? Черные бани
По склонам крутых берегов,
Как пели обозные сани
В безмолвии лунных снегов.

Как тихо суслоны пшеницы
В полях покидала заря,
И грустные, грустные птицы
Кричали в конце сентября.

И нехотя так на суслоны
Садились, клевали зерно,—
Что зерна? Усталым и сонным,
Им было уже все равно.

Я помню, как с дальнего моря
Матроса примчал грузовик,
Как в бане повесился с горя
Какой-то пропащий мужик.

Как звонко, терзая гармошку,
Гуляли под топот и свист,
Какую чудесную брошку
На кепке носил гармонист...

А сколько там было щемящих
Всех радостей, болей, чудес,
Лишь помнят зеленые чащи
Да темный еловый лес!

Придётся попытаться разобраться и со стихотворением «Далёкое» напечатанным с сборнике «Душа хранит», хотя это не совсем по теме, но, мы делаем это исключение в виду его важности и запутанности дальнейших его публикаций даже в серьёзных изданиях. Вначале приведём вариант, который опубликован в сборнике «Душа хранит», видимо, по правилам, его и следует считать эталонным, его и следует печатать согласно негласному закону последней прижизненной книжной публикации. Тем более, тот же вариант напечатан и в сборнике «Зелёные цветы».

Где вьюга полночным набегом

Поля заметает кругом

Стоял запорошенный снегом

Бревенчатый низенький дом.

 

Я помню, как звезды светили,

Скрипел под окошком плетень,

И стаями волки бродили

Ночами вблизи деревень.

 

Как все это кончилось быстро!

Как странно ушло навсегда!

Как шумно - с надеждой и свистом -

Помчались мои поезда!

 

И все же, глаза закрывая,

Я вижу: над крышами хат,

В морозном тумане мерцая,

Таинственно звезды дрожат,

 

А вьюга полночным набегом

Поля заметает кругом,

И весь запорошенный снегом

Стоит у околицы дом...

Более того в прижизненной газетной публикации этого стихотворения в газете «Ленинское знамя» от 4 июня 1970 года, в основном, тот же вариант стихотворения. Хотя, разумеется, Николай Рубцов верен себе и заменяет одно слово во второй строке первой строфы. Вместо «Поля заметает кругом» в тотемской районке напечатано «Пути заметает кругом» и называется стихотворение не «Далёкое», а «Давнее». А больше прижизненных публикаций не было!

Другое дело архивы! В них сохранилось несколько вариантов этого стихотворения «Далёкое – Давнее», чтобы отличать его от стихотворения «Далёкое» (Лети, мой отчаянный парус!) из сборника «Сосен шум».

Начнём с такого варианта…

В краю, где по нивам, по рекам

Метели гуляют кругом, 

Стоял запорошенный снегом

Бревенчатый низенький дом. 

Я помню, как звезды светили,

Скрипел под окошком плетень, 

И стаями волки бродили

Ночами вблизи деревень. 

Они подходили к ограде,

Их вой до утра не смолкал, 

И я, поднимаясь с кровати,

Испуганно бабушку звал! 

Как все это кончилось быстро!

Как странно прошло навсегда! 

Как шумно, с надеждой и свистом,

Помчались мои поезда! 

И все же, глаза закрывая,

Я вижу: над крышами хат, 

В печальном тумане мерцая,

Загадочно звезды дрожат, 

А вьюги по нивам,по рекам,

По дебрям гуляют кругом, 

И весь запорошенный снегом

Стоит у околицы дом...

Собственно, с приведённым книжным пятистрофным вариантом этот архивный отличается только подчёркнутыми строками и словами. Вызывает интерес нигде не публикуемое третье четверостишие, где появляется едва ли не единственный раз в поэзии Рубцова образ бабушки и разночтения в первой и последней строфах. Собственно, в них-то и дело, так как в основном все современные публикации почему-то предпочитают именно этот вариант, но без строфы про бабушку. Напомню, что вариант этот архивный и никогда при жизни поэта не публиковался. Так он присутствует в ГАВО (Государственный архив Вологодской области) ф. 51, оп. 1, ед. хр. 86, л. 1 – это рукопись и л. 2 – это машинопись.

Ну, ещё немного рубцовского отбора верных слов и исправлений из РГАЛИ. В первой строфе строчка «Метелица свищет кругом» зачёркнута и появляется «Метели гуляют кругом». В последней строфе вместо «А вьюги по нивам, по рекам» написано «А вьюга по сумрачным рекам», что стало нормой в большинстве публикаций этого стихотворения. В предпоследней строфе вместо «В печальном тумане мерцая, загадочно звезды дрожат», написано «В морозном тумане мерцая, таинственно звёзды дрожат».

Откуда же пошла традиция повсеместно печатать архивный вариант, а не тот, который был опубликован в книге «Душа хранит» или в тотемской газете при жизни Н.М. Рубцова. В газете «Вологодский комсомолец» 4 апреля 1971 года была напечатана подборка стихов Николая Рубцова под рубрикой «Из творческого наследия». Л.М. Патралов публикует десять стихотворений Н.М. Рубцова с небольшим послесловием. В подборке и был опубликован вариант стихотворения «Далёкое» («В краю, где по дебрям и рекам…» нами публикуемый как архивный с разночтениями в первом и последнем четверостишиях по сравнению с напечатанным вариантом в сборнике «Душа хранит» («Где вьюга полночным набегом…»). От этой публикации в «Вологодском комсомольце» и прослеживается традиция печати этого стихотворения.

В сборнике «Последний пароход» 1973 года - архивный вариант. Предисловие написал Сергей Викулов. В сборнике «Избранная лирика» 1974 год – вариант сборника «Душа хранит». Составитель и автор послесловия Василий Оботуров. В сборнике «Подорожники» 1976 года – архивный вариант первой и последней строф. Составитель и автор предисловия Виктор Коротаев. В дальнейшем почти всегда печатается только условная архивная версия. В трёхтомном собрании сочинений Н.М. Рубцова под редакцией В. Д. Зинченко 2000 года, в примечаниях, вроде бы нет явных ошибок, касающихся этого стихотворения. Но, публикуемые тексты его - оба архивные варианты. Текст стихотворения «Далёкое» из сборника «Душа хранит» не публикуется. Такое положение дезинформирует читателей, исследователей, тем более точные архивные координаты (фонд, опись, единица хранения, листы) редактором трёхтомника не указываются, к тому же не каждый будет читать примечания, ограничившись текстом стихотворения. Тут уже сложилась традиция. Ломать ли её или это важный момент только для исследователей и литературоведов? Оставить всё как есть или это тоже не совсем правильное решение? Пусть каждый останется при своём мнении. Я же напомню о поливариантности лирики Н.М. Рубцова и, конечно, о необходимости её глубокого всестороннего изучения, в том числе и с позиций истории литературы. В нашем понимании ситуация с публикациями С. Викулова, В. Оботурова, В. Коротаева, В. Зинченко как раз служит веским аргументом в пользу приведённых положений. Истина не должна оставаться в тени времени и инерции.

P.S. После опубликования материала от директора Тотемского музейного объединения А.М. Новосёлова пришло сообщение, что возможная, первая версия стихотворения «Далёкое» (из книги «Душа хранит») под названием «Радость жизни» хранится в фондах ВГИАХМЗ (полная аббревиатура Вологодского государственного музея – заповедника) и, более того, стихотворение было частично опубликовано в книге «Николай Рубцов на Тотемской земле» Вологда, 2021, стр. 39. Оказалось, что в моём архиве оно тоже присутствует и лет десять лежит не оценённым по некоторым причинам.

Машинопись стихотворения «Радость жизни» из архива автора статьи.

Но, не бывает худа без добра и острота взгляда молодых исследователей-рубцововедов помогает устранить ошибки и неточности. Предлагаю оценить этот вариант стихотворения, который отсутствует и в трёхтомнике стихов поэта под редакцией В.Д. Зинченко.

РАДОСТЬ ЖИЗНИ

Где вьюги с весёлым разбегом

Пути заметали кругом,

Стоял запорошенный снегом

Бревенчатый низенький дом.

Я помню, как звезды светили

Скрипел под окошком плетень.

И стаями волки бродили

Ночами вблизи деревень.

Они подходили к ограде.

Их вой до утра не смолкал -

И я, поднимаясь с кровати,

Испуганно бабушку звал.

Она не скупилась на ласки,

И тихо, как будто во сне,

Старинные русские сказки

Любила рассказывать мне.

У печки мурлыкала кошка

С глазами, как яркий сапфир.

Глядел на меня из окошка

Огромный загадочный мир.

Всё было волнующе странным.

И я, поражаясь всему,

Себе задавал постоянно

Вопрос: "Почему, почему?"...

Летели года не напрасно -

О многом,узнав наяву,

Я понял насколько прекрасна

Земля, на которой живу.

С годами пришло убежденье,

Что главное - радостный труд,

Что в каждом советском селенье

Счастливые люди живут.

Я жизнь полюбил без опаски

И песнями сердце полно.

А бабушка, волки и сказки -

Всё в прошлом осталось давно.

Но всё же, глаза закрывая,

Я вижу: Над крышами хат,

В морозном тумане мерцая,

Загадочно звёзды дрожат.

А вьюги с весёлым разбегом

Пути заметают кругом.

И весь запорошенный снегом

Стоит у околицы дом.

Самый главный вопрос к этой машинописи «Радость жизни» - какого она времени. Судя по тому, что она из подборки флотского поэта Николая Рубцова, хранящейся в рукописном фонде Вологодского музея-заповедника (Подборка: "На вахте", "Т.С.", "Радость жизни" - объединена под одним номером 37183/14), то и отнесём стихотворение к годам службы старшего матроса Рубцова на Северном флоте (1955 – 1959), скорее всего к 1958 – 1959 годам. Это доказывается содержанием и стилистикой стихотворения. Это тот самый случай, когда вариант флотского стихотворения «Радость жизни» дорабатывался поэтом для сборников стихов уже в середине 60х годов 20 века и печатался с использованием новых и старых образов. В этом случае Н.М. Рубцов отсекает всё развитие сюжета, связанное с бабушкой как надуманное, неоригинальное, которое является по сути некой мечтой поэта. Подобное случилось со стихотворениями «Матери» и «Отпускное». Вот, например, четверостишие из последнего, хотя поэт прекрасно знал о кончине мамы в 1942 году. Это стихи, но, это ещё далеко не тот Рубцов, которого мы любим, совсем не за умение бодро рифмовать строчки …

Еду, еду в отпуск в Подмосковье!

И в родном селении опять

Скоро, переполненный любовью

Обниму взволнованную мать.

При всём том, оба стихотворения печатались в газете «На страже Заполярья» (5 января и 23 марта 1958 года и в коллективном сборнике «На страже Родины любимой» 1958 года). Вот и в случае с «Радостью жизни» поэт пишет не о своём детстве и бабушке, как и в случае приведённых стихов не о своей маме, а о некоем обобщённом, желаемом образе матери. Только в зрелом творчестве поэта появляются пронзительные строчки о матери, о родине.

Но, то, что стихотворение «Радость жизни» писалось для публикации в каком–то издании конца 50х годов доказывают бодрые, общие строфы о «о прекрасной Земле, на которой живу…» или «в каждом Советском селенье счастливые люди живут…». Они не выделяются на общем фоне оптимистической советской поэзии нечем, являясь ещё одним её перепевом, но были печатными и были бы востребованы. Однако у каждого стихотворения своя судьба, в том числе и печатная. Сейчас так получается, что особой радости от этого стихотворения Рубцова «Радость жизни» не получается. Хотя могут быть и другие мнения, но как раннее оригинальное произведение или как ранний редкий вариант стихотворения «Далёкое» оно, без сомнения, должно учитываться при составлении полного собрания сочинений Н.М. Рубцова и не должно быть забыто.

---

Материал предоставлен автором