Николай Рубцов и Виктор Потанин: дружба через годы

Леонид ВЕРЕСОВ

Иногда приходиться задумываться, почему исследовательский текст имеет читательский успех, или почему проходит почти незамеченным? Составляющих запоминающегося материала много: среди них неожиданная тема, толково раскрытое содержание, горение автора публикацией. Но тут должен быть и элемент удачи, когда найденный документ просто вдохновляет на исследование и написание работы. Так случилось с письмом, которое ждало своего часа в архиве Сергея Дмитриева. При первом знакомстве буквально заворожила подпись «Твой Потанин». При всём том, естественно, что письмо вело происхождение из бумаг, поднятых, с пола квартиры Н. М. Рубцова, после его трагической гибели, Н. А. Старичковой. Письмо было на одной страничке, без даты, но как много содержание говорило историку литературы.

«Здравствуй, Коля!

Спешу сообщить тебе, что с огромной радостью закончил читать «Душа хранит». И перечитал её уже раз десять. И пусть судьба даст тебе ещё несколько таких книг! Глубоко преклоняюсь перед каждой твоей строкой. В письме можно сказать об этом. Кажется, ещё вчера только сидели за столом у Саши Романова, а вот уже и май. С праздником тебя, хорошей тебе весны!А главное новых стихов. И таких же! Пусть не дрогнет твоя рука никогда! Я обещал прислать тебе свои последние книжки. Делаю это с удовольствием.  Если выберешь время, то прочти хотя бы «Пристань». Очень хочется знать твоё слово.   Очень! Мой адрес: г. Курган (обл) Тобольная, д. 68, кв. 25. Вспоминаю Вологду с радостью, да и не забуду никогда. Обнимаю крепко! Твой Потанин»

(Адрес в письме указан старый. Писатель Виктор Потанин по нему давно не проживает. А месяц, указанный в письме, это май 1970 года. - Л. В).

Неужели это тот самый Виктор Фёдорович Потанин, давно ставший классиком русской литературы, именем которого названа детско – юношеская библиотека в Кургане? Но, ведь его имя никогда ещё, напрямую, не связывалось с именем Николая Рубцова. Исключения составляют упоминание В. С. Белкова в книге «Неодинокая звезда» и В.Д. Зинченко в предисловии к 3х-томному собранию сочинений поэта, а также краткие дневниковые записи писателя В. И. Лихоносова, они будут приведены дальше. Но, тем интереснее будет это литературное исследование для автора и читателей, поклонников таланта поэта Рубцова и писателя Потанина.

Виктор Фёдорович Потанин
Виктор Фёдорович Потанин

Если вы думаете, что это так просто решиться на разговор со знаменитым писателем или найти его адрес или номер телефона, то попробуйте обзвонить всех знакомых литераторов. Нет, контактов с Виктором Потаниным ни у кого не оказалось. Решил уже действовать через библиотеку его имени, но пришла в голову счастливая мысль обратиться к Александру Кердану, а вдруг? Перечислю только некоторые должности поэта и писателя Александра Борисовича Кердана – сопредседатель правления Союза писателей России, координатор «Ассоциации писателей Урала». Он написал, что регулярно созванивается с Виктором Фёдоровичем, что писатель здоров, в хорошем творческом тонусе, несмотря на возраст. Звонил несколько раз, поменялся код города Кургана, и когда в трубке ответили: «Да…» это уже было приятной неожиданностью. Удостоверившись, что у телефона Виктор Потанин, даже не представился, а сразу сказал ему, что хочу передать привет из далёких 70-х годов 20 века и прочитать его письмо Николаю Рубцову. Даже в трубке телефона была слышна взволнованная заинтересованность писателя при таком известии и при чтении письма, которое приводится выше. Потом он немного помолчал и начал говорить. Удалось записать наш разговор, поэтому приведу часть его, касающуюся письма Н. М. Рубцову без сокращений. Наверное, будет не лишним сказать, что и письмо, и разговор с писателем Виктором Потаниным печатается с его разрешения.

(Расшифровка телефонного разговора с писателем В.Ф. Потаниным в сентябре 2020 года).

«Во-первых я вам сердечно благодарен за Колю, простите, что я его так называю, за Николая Михайловича, что вы к нему так благоговейно относитесь… Вот. Конечно же после Николая Рубцова у нас какая-то образовалась озоновая дыра, понимаете, в поэзии, ну это моё личное мнение… Она может длиться столетия даже, понимаете, настолько он велик и как Тютчев и как Фет. Я вам очень благодарен за это. Ну, а в отношении того, что вы нашли моё письмо, то я сейчас думаю точно так же, как я написал тогда, в пору своей молодости, и Коля был молод. Мы с ним были в Литинституте в довольно близких отношениях. Иногда он встречал меня из Кургана, потом мы сидели за чашкой чая и не только чая, говорили, мечтали… Для меня он не умер, и я его часто вижу во сне. Вот я вам как на исповеди говорю, действительно часто, понимаете, и это бывает в январе обычно, в тяжёлый, страшный месяц ухода его… Конечно, же, если вы найдёте нужным опубликовать это моё письмо, то, ну что же, это всё ради памяти Коли…».

В.И. Лихоносов и В.Ф. Потанин
В.И. Лихоносов и В.Ф. Потанин

Складывается такое впечатление, что поэт Николай Рубцов был знаком, оценён, творчески общался или дружил со всей писательской элитой своего времени. А вот теперь и имя Виктора Потанина можно включить в этот список. И как приятно сознавать, что тёплые, значительные слова Виктора Фёдоровича о своей поэзии Николай Рубцов смог прочитать при жизни… По каким – то причинам: занятость, нехватка времени, но поэт не ответил Виктору Потанину на это письмо. Однако, в семье Потаниных хранится телеграмма от Николая Рубцова Виктору Фёдоровичу и Людмиле Александровне Потаниным с поздравлением со Старым Новым годом. Она датирована 13 января 1971 года и по факту, это последняя телеграмма, отправленная поэтом Рубцовым при его жизни. Ну, а теперь попробуем рассказать о встрече писателя Потанина и поэта Рубцова в Вологде.

В марте 1970 года с 24 по 28 число, в Москве состоялся Третий съезд писателей РСФСР. Чтобы не опираться только на воспоминания, дадим слово другу В. Ф. Потанина В. И. Лихоносову и процитируем его дневник того времени. Но прежде ещё одна выдержка из телефонного разговора с Виктором Потаниным «…Иногда, в телефонном разговоре, Виктор Лихоносов вспоминает Колю. О том, что время Рубцова, оно будет бесконечно долго длиться, потому что ничего рядом поэтического поставить просто невозможно. Это его позиция, Лихоносова…».

из "Записей перед сном...":

«После съезда писателей поехали в Вологду к В. Астафьеву. Н. Н. Яновский с женой Фаиной Васильевной (Новосибирск), В. Потанин и я. Астафьев так звал, что не могли отказаться, хотя только что все вечера проводили вместе и трепались допоздна. В. Белов тоже ждал. Всей гурьбой остановились у Астафьевых, бедная Мария Семеновна не управится с нами. Они живут в панельном доме, в невзрачной квартире, переехали из Перми недавно. В первые же часы зашел Николай Рубцов.

...Ходили на базар покупать шаньги. Я порою наглею очень быстро, подшучивал чересчур над В. Потаниным, Астафьев добавлял.

...Вечер с Колей Рубцовым, он играл на гармошке и пел.

...В доме у Белова. Матушка его Анфиса Ивановна читала мою повесть «На долгую память».

...Проводы на станции. Василий Иванович достал нам билеты по блату (его знают) на поезд из Котласа (проходящий)».

Собственно, это и есть записи Виктора Ивановича Лихоносова о той встрече. Думал, что их достаточно для документального рассказа, но нет надо публиковать и слова писателя о них, никак нельзя обойтись без эмоций и чувств Виктора Лихоносова.

«Что это за записи? что за легкомыслие? Что в этом человеке (во мне) было от писателя? Ничего! Перечитал сейчас - хоть плачь и рыдай. А поздно локти кусать. Многое не помню, а свежих чувств никакая память не возродит. Я уже был автором нашумевшей повести <Люблю тебя светло>, и меня, недавнего забитого учителя средней школы под Анапой, с такой лаской встречали вологодцы - и Саша Романов, и Витя Коротаев. Астафьев вел себя как старший добрый братишка (вдобавок мы с ним с чалдонской стороны), Белов стал другом любезным. С Потаниным я вообще уже три года жил душа в душу, по дороге к матери в Новосибирск останавливался у него в Кургане, Люся (его жена) была ласкова как сестренка, и я, с некоторых пор купавшийся в лучах дружбы и внимания, потихоньку терял ту тоску по близкому высокому обществу, которой маялся все студенческие годы на юге.  Жил, наслаждался, ничего не записывал о том, отчего умер бы в счастливых снах, если бы достались такие мгновения раньше. Вот какая беда случается. Умер Рубцов, умерли Романов и Коротаев, умер Астафьев, болеет Белов, исчезла великая страна и... не подышишь тем воздухом весны 70-го года... нет строчек подробных, нет долгих разговоров Астафьева с Яновским, нет слов Рубцова, нет слов матери Белова (тоже покойной). Не просто механических слов, а той паутинной связи слов, переливов мелодии речи, того, что сплетается в художественное волнение, в подробности текучей жизни. Если б знал, где упаду, соломку б подстелил>. Это про меня. Теперь дорога была бы каждая мелочь. Надо бы письма найти, может, там, вослед событию, что-то сохранилось. Русские беспечные. Сейчас выходит много книг, мемуаров, евреи фиксировали каждую секунду. А русские... Я уверен, наша встреча не записана никем. Я не помню, как мы пришли домой к Рубцову в его запущенную квартирку. Он подписал мне сборничек <Душа хранит> (3 апреля, 70 г.), а я ему книгу <На долгую память>. Я пожелал ему <жить долго>, и он встрепенулся, спросил: <А ты что, боишься, что я скоро умру?>. Как мы расставались с Яновскими и Потаниным - сейчас мне так важно удержать все до мелочей, а я уже не помню. Николай Николаевич тоже умер. Книжица Рубцова с избушкой, тонкой березой на ветру и с одиноким лебедем, чуть ли не касающимся большой луны на обложке, - дар и тогда таился бесценным, а нынче к тому же еще и скорбный. Тогда мы, писатели русские, еще не так горько чувствовали сиротство на своей родной земле, еще не так заметно земля русская была обобрана и присвоена злыми силами, что-то тревожило, но еще не унижали русских в открытую, мерзко и нагло. Сейчас душа скитается по знакомым углам и бесполезно зовет исчезнувших единоверцев. Тридцать пять лет прошло, в красных строчках на внутренней стороне обложки хранится надпись: <Виктору Лихоносову без лишних слов, на добрую память о встрече в Вологде. С любовью Н. Рубцов. 3. IV. 70 г.>. А этот Виктор Лихоносов ни в поезде, ни дома не собрался запечатлеть драгоценное мгновение. Пока писал это, выпил винца и легко захмелел; сожаление поднялось еще выше, и я со слезою в душе вздохнул обо всех потерях, о самом времени потерянном (как будто по моей воле) и о том еще, что мне были подарены мгновения, часы, дни, недели и месяцы, а вообще-то целые годы вольного скитания по жизни, любимых занятий, прикасания к дружескому пиру. Привык и не боялся утрат.А к нынешнему дню их уже так много. Не пожалел бы о записях, если бы и Рубцов, и Шукшин, и Ю. Казаков, и другие наши близкие друзья-писатели были живы и писали шедевры. И я родственно горюю оттого, что их нет...».

В.И. Белов, В.Ф. Потанин и А.И. Белова (мать В.И.Белова), 1970 год. Архив В.Ф. Потанина.

Невозможно не привести и другие воспоминания (часть их) В. И. Лихоносова, впервые опубликованные им в журнале «Родная Кубань» №1 за 2016 год.

«Как печально, что о поэте, которого любишь, не можешь написать поподробней, потому что видел его всего два раза, да и то не подолгу.     Я несколько раз тосковал по его сборничку, который он мне подарил в Вологде, принимался искать его в своих шкафах и уже согласился, что его кто-то присвоил. Но всё-таки порою надеялся его найти. В канун его восьмидесятилетия, 2 января, решил просмотреть на полках особо уставленные в дальние ряды стопки узеньких маленьких томиков. Долго не трогал, уж и позабыл, какие там сокровища...И... Коленька! Чудо вологодское. Это ты?! Наконец-то. Слава Богу. Как будто живого застал. Николай Рубцов – «Душа хранит». Северо-Западное книжное издательство, 1969 год. «Виктору Лихоносову, без лишних слов, на добрую память о встрече в Вологде. С любовью. Н. Рубцов. З апреля 70 г.»! И развернулась 33-я страница… «Меж болотных стволов красовался восток огнеликий... Вот наступит октябрь – и покажутся вдруг журавли!..». О-о-о, тотчас вспомнилось мне: это Рубцов пел у Астафьева поздно вечером, после ужина за старательно богатым столом, Коля появился к концу, и мы расположились кучкой в маленькой комнате, вологодцы приготовили астафьевским гостям музыкальное угощение, выманили Колю с улицы, у кого-то на один вечер отняли гармонь, сперва читали стихи Романов, Коротаев, повеселился с гармонью Белов, и наконец уговорили Рубцова «спеть про журавлей».

«И разбудят меня, позовут журавлиные крики

Над моим чердаком, над болотом, забытым вдали...»

Это был вечер сиротливого русского счастья. И приехали мы в Вологду к Астафьеву (он позвал) и Белову как к родне. В Москве отсидели в Кремле и в Колонном зале на писательском съезде, проводили с поста Председателя российского Союза писателей Л. Соболева и избрали С. Михалкова, поприкалывали друг дружке к пиджакам значок «Русь» (не всем конечно), и Астафьев на прощание пригласил новосибирца Н.Н. Яновского с женой, В. Потанина и меня проведать его в Вологде, куда только что переселился с Марьей Семеновной из Перми. 1970 год, конец марта, недавно громко обругали в газетах мою повесть «Люблю тебя светло», и меня провинциалы и вологодские писатели, в частности, окружали как родного. Уже тогда замелькала в статьях, стихах, разговорах тяга к русскому откровенному согласию, к укреплению родных исторических чувств, возвысились надежды на роль журнала «Наш современник». Русские поклонные мотивы в словесности, в кино и театре звучали редко, как-то глухо и сиротливо, на всё такое тут же некими наблюдателями накидывался ярлык патриархальщины. В Вологде мы ничего прямо не обсуждали, но душою объединялись в сокровенном ощущении забытой деревни, разрушенных храмов, отлученных от печати русских исповедников К. Леонтьева, В. Розанова, М. Меньшикова, А. Суворина, даже этнографа С. Максимова и других очень-очень русских писателей.    

В лад этому настрою добавлялись все новые стихи Николая Рубцова.   Сам он худенький, невысокого росточка, в каком-то негреющем пальтишке водил нас на нелюдный базар, хвалил тёплые шаньги, и мы покупали их, привёл в своё бедненькое жилище в казённом доме, я пожелал ему в надписи на книге «На долгую память» долгой жизни, и, он спросил вздрогнув: «А ты что, думаешь, что я скоро умру?!»

Я досадую, что нету письменных следов той моей поездки в Вологду, что я не помню разговоров, своего самочувствия, не помню, как попрощались в последний час, негодую даже на то, что не хватило мне простительного тщеславия, чтобы написать ему в надежде на ответ, который бы теперь берег и перечитывал».

Из воспоминаний Виктора Лихоносова можно легко представить всю картину посещения писателями своих вологодских друзей в марте - апреле 1970 года, в них перечислены все писатели, принимавшие участие в этих событиях, в автографе Николая Рубцова указана точная дата – третье апреля 1970 года. Но, вот, что показалось ещё важным. Виктор Лихоносов очень сожалеет, что не написал тогда письмо Николаю Рубцову, и в этой связи письмо Виктора Потанина как - то нивелирует переживания своего друга. И ещё Виктор Лихоносов пишет о своём автографе Николая Рубцова, а нам представилась уникальная возможность поведать об автографе Рубцова, адресованном Виктору Потанину. Виктор Фёдорович прислал копию этих бесценных для него слов на сборнике стихов «Душа хранит».

«Дорогому Виктору Потанину.  На добрую память о Вологде и обо мне, в знак большого уважения к его таланту и к нему лично. А также на память Люсе Потаниной. Апрель 70 г. Н. Рубцов г. Вологда».

Из личного письма В. Ф. Потанина автору материала от 22 сентября 2020 года: «Дорогой Леонид Николаевич! Я Вам обещал выслать автограф Н. М. Рубцова на его сборнике «Душа хранит», - что я и делаю… А вам огромное спасибо за любовь к русскому гению. Мне же даже посчастливилось учиться с Колей Рубцовым в одно время – в Литературном институте. И я рад сказать Вам, что Коля очень ценил мою прозу и даже всегда ждал мой курганский поезд. А потом были наши разговоры, мечты, надежды. Он, конечно, чувствовал, всей душой своей чувствовал, что его стихи будут жить долго – долго, а может быть и вечно. Сам же он особенно ценил, точнее сказать очень любил – Тютчева, Фета, Есенина, чуть меньше Блока. В нынешних трудах и воспоминаниях о Рубцове много лишнего, наносного, много неправды. Их часто пишут даже те, кто никогда не встречался с поэтом, не слышал его живого голоса, не разговаривал с ним, не спорил и не мечтал. И потому получаются монологи не о поэте, а о самих себе – о своих взглядах на поэзию, о своих идеалах. И это, думаю, очень печально. На мой же взгляд, самые сердечные, самые близкие отношения у Коли были с семьями Белова, Астафьева, Саши Романова. И сейчас самые честные, самые точные воспоминания о поэте получились у Марии Семёновны Астафьевой, но, это, конечно, моё личное мнение. Больше того, я впервые говорю об этом. Сам же я постоянно говорю и вспоминаю о Коле на занятиях литературной студии. Студия при нашем университете, а я руководитель её уже много лет…».

Но вернёмся к стержневой нити нашего материала и, наверное, будет интересно привести автографы 1970 года писателей В. И. Лихоносова и В. Ф. Потанина оставленные ими поэту Н. М. Рубцову на книгах. Такие автографы сохранились в архиве поэта и сейчас находятся в отделе рукописей Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея–заповедника (ВГМЗ).

Книга В. И. Лихоносова «На долгую память» М. 1969. На форзаце: «Коле Рубцову желаю долгой жизни и счастья. В. Лихоносов. Апрель 70, Вологда (ВГМЗ 26851).

Книга В. Ф. Потанина «Пристань» Челябинск, 1970. На форзаце: «Дорогому Коле Рубцову – на память мои первые повести. Сердечно, с надеждами. В. Потанин. 24. 4. 70 г». (ВГМЗ 26852).

Книга В. Ф. Потанина «Шальная весна» Рассказы. М, 1969. На форзаце: «Николаю Рубцову – дорогому поэту России – с волнением, с любовью. В.Потанин.24. 4. 70 г». «ВГМЗ 26856).

Итак, книга Виктора Лихоносова подарена Николаю Рубцову в Вологде, а свои книги Виктор Потанин прислал Николаю Рубцову по почте, о чём говорят даты автографов и текст письма.

Позвольте сказать в конце этого материала, что чудесным образом письмо В. Ф. Потанина из далёкого 1970 года явилось нам как раз в канун 85 летия со дня рождения Н. М. Рубцова и открыло новые страницы его биографии, а именно творческую дружбу с писателем Виктором Потаниным и подтвердило дружбу поэта с писателем Виктором Лихоносовым. А дружбе двух Викторов – Лихоносова и Потанина уже много десятков лет и даже членами СП РСФСР они стали в одном 1966 году. Мы цитировали уже воспоминания Виктора Лихоносова, а закончить работу хочется прозой Виктора Потанина. Вернее, тем, как оценивал её ещё В. С. Белков в книге «Неодинокая звезда» М. 1989.

«Сибирский писатель В. Потанин, знавший поэта, в рассказе «В конце апреля» отстаивает вместе с героиней, молодой учительницей, самостоятельность мышления и настоящий поэтический вкус, в противовес практицизму, формальному подходу к преподаванию литературы в школе. Молодая учительница читает на уроке стихи Рубцова, которые не устраивают ее противников прежде всего потому, что их (стихов) нет, так сказать, в методичках, они еще не спущены сверху и умные дяди не написали еще о них толстых книг... «… Кому это нужно — Рубцов да Рубцов? Он даже в программе-то не стоит, а вы... Он по таланту не меньше Тютчева! Да, да — это так!  Заволновалась Люся Кондратьева, и лицо ее побледнело...» А потом Люся обращается к своему оппоненту рубцовской строчкой: «Мы были две живых души, но неспособных к разговору...». Здесь, в рассказе, хорошо передано, как идет борьба «в невидимой области духа», как лирика формирует убеждения...».

А мне и вам, дорогие читатели, осталось дождаться слова Виктора Потанина о Николае Рубцове. Виктор Фёдорович обещал прислать своё произведение, и мы обязательно его прочитаем.


Материал предоставлен автором