Перечитывал письма Н. М. Рубцова и письма к нему от друзей. И, вдруг, это стало прозрением, что не всё, и уж точно, не всё точно, мы знаем об адресах Рубцова в Вологде. Нет, не о тех местах, где он бывал, иногда ночевал, проводил время. Об этом, как раз, существуют воспоминания, есть фотографии. Задумался о конкретных местах, где поэт жил более – менее постоянно, был прописан, пусть и временно, имел свой собственный угол, как говаривали в те годы в Вологде. А ведь не отвечу на эти вопросы основательно, хотя кое – что знаю и помню. Но, это кое – что для исследователя как красная тряпка для быка – надо бежать, что – то делать, устранять недостаток – преграду для вольного дыхания…

Вот и начнём с письма Николая Рубцова о его жилищных проблемах.

Из письма ректору Литературного института В. Ф. Пименову от студента – заочника 3 курса Н. Рубцова. Москва, 27 апреля 1965 года.

«Уважаемый Владимир Федорович! … С тех пор меня перевели на заочное отделение... меня преследует неустроенность в работе, учебе и в быту. Конечно, что есть проще того, чтобы устроиться на работу где-либо, прописаться и в этих нормальных условиях заниматься заочной учебой? Но дело в том, что мне, как всякому студенту нашего института, необходимы еще творческие условия. Эти условия я всегда нахожу в одном деревенском местечке далеко в Вологодской области. Так, например, прошлое лето я написал там больше пятидесяти лирических стихотворений, многие из которых сейчас приняты к публикации в Москве и других городах. Когда я ушел на заочное, я сразу же опять отправился туда, в классическое русское селение, — и с творческой стороны опять у меня все было хорошо. Но зато в документах возник беспорядок: у меня нет в паспорте штампа о работе, т. к. я сотрудничаю в тамошней газете нештатным (штатных мест не было), у меня нет прописки в паспорте, т. к. в той местности временным жителям выдают только справки о том, что они с такого-то по такое время проживали именно там. У меня тоже есть такая справка, но для Москвы она, эта справка, — филькина грамота. Именно из-за этого беспорядка в документах меня оставили тогда ночевать в милиции и написали оттуда такое резкое письмо в институт. Т. е. помимо сути акта о нарушении в их руках оказалась еще эта суть. Бесполезно было там все это объяснять... В заключение хочу сказать, что я ничего не прошу, не прошу даже о восстановлении... Просто, как Ваш студент, я посчитал своим долгом объяснить то неприятное происшествие, которое, в конечном счете, явилось результатом моего, так сказать, заочного образа жизни…».

Можно сказать, что до 1965 года койка в общежитии, место, где можно заночевать, приготовить еду, помыться, позаниматься у Николая Рубцова было, как была и молодость и, возможно, о лучшем и не думалось. В селе Никольском, в Тотьме, в Архангельске, в Кировске, в посёлке Приютино, во время службы на Северном флоте, в Ленинграде, в Москве кров над его головой был. Об отдельном жилье тогда мечтали миллионы советских людей. Но, когда студента Николая Рубцова перевели на заочное отделение, начались проблемы, о которых и пишется в письме 1965 года. Положение Рубцова было и впрямь аховое. Отсутствие жилья и прописки очень удручало. Вот тогда он и проводит время в Никольском, ночует у друзей в Вологде и Москве, ездит по стране, беря творческие командировки. Выкручивается с ночлегом как может, заводя знакомства и используя всё возможности для этого. А ведь он уже признанный поэт, много печатающийся, но нормальных бытовых условий не имеющий. Не будем забывать, правда, два обстоятельства. Он до весны 1968 года ещё не член Союза писателей, когда можно было бы заявить о своих правах на отдельную жилплощадь по закону и до лета 1969 года ещё студент Литинститута.

Итак, с начала 1965 года, а можно считать и с 1964 года, до осени 1967 года поэт Рубцов неприкаян, неустроен в бытовом смысле абсолютно. Он может сорваться на несколько месяцев на Алтай, как это случилось летом 1966 года. В Москве прожить гораздо большее время, чем положено на экзаменационную сессию. А сессия, напомню, по месяцу два раза в год, была непременно. Зиму мог провести, снимая комнату у поэта Бориса Чулкова, которого попросил Александр Романов сдать ему угол. Мог ночевать у Нинель Старичковой, у родственников отца, как – то месяц жил в комнате Нины Груздевой, бывшей в отлучке на это время. Кто только не вспоминал, что у него гостил - ночевал поэт Николай Рубцов. Художник Валентин Малыгин вспоминал, что у него хранилось даже чистое бельё поэта Рубцова, которое тот мог переодеть после бани. Ну, разве это было нормально для творческого человека со всесоюзной известностью? Писательская организация не раз пыталась помочь поэту, который входил в её, так называемый, творческий актив, не будучи ещё членом СП. Романов давал возможность подработать публикацией стихов, давал оплачиваемые командировки с возможностью устроиться в гостиницу, написать рецензии на стихи молодых авторов, которые тоже оплачивались и т. д. Но, это вопроса не решало. По закону, только членов СП РСФСР можно и нужно было обеспечивать жильём. А в стране уже широко развернулось гражданское строительство. Желанные отдельные метры жилья в «хрущобах» были пределом мечтаний её жителей. Никакого скепсиса и иронии не вызывали маленькие кухни, низкие потолки у людей, живших до этого без удобств, без холодной воды, не говоря уже о горячей, без газа, санузла и центрального отопления, с печами и «удобствами» во дворе. Но, получить отдельную благоустроенную жилплощадь было не так просто. Нужно было годами ждать своей очереди на получение жилья, и, что немаловажно, быть примером в быту по поведению и ударником на работе. Если работник оступался, скажем попадал в вытрезвитель, то будь ты хоть первый в очереди на улучшение жилищных условий, решением завкома, профкома, собрания трудового коллектива твоя очередь передвигалась в конец списка. Можно только представить какие жизненные и семейные драмы переживали люди в этом случае…

Возвращаясь к нашей теме, можно сказать, что Николай Рубцов был в таком подвешенном состоянии, без постоянного жилья вообще, более двух лет, он не претендовал на улучшение жилищных условий, он просто не имел никакого крова над головой, ведя скитальческий образ жизни, оставаясь бездомным и бесприютным. Отсюда многочисленные адреса поэта в разных городах страны, области, многочисленные знакомые, давшие приют на день – два, ему просто негде было преклонить надолго свою голову. Ну, хорошо, а как же писали о такой ситуации друзья поэта? Уж они – то должны знать всю подноготную о таком бедственном положении товарища.

В. А. Оботуров «…Осенью 1968 года Николай Рубцов получил комнату в квартире-общежитии на Красноармейской набережной, на излюбленном им берегу Вологды. Жилье радовало поэта только поначалу: это все-таки было общежитие, и надо было приспосабливаться к соседям, а приспосабливаться Рубцов уже не хотел. Жизнь его и работа шли нервно, и к тому времени, когда следующим летом Рубцов переселился в однокомнатную квартиру на улице Александра Яшина, всего в двух кварталах от реки, он был немало измотан. Успокоение наконец пришло, но теперь уже и одиночество было поэту в тягость…»

Н. А. Старичкова «Это было сказано еще в 1968 году, когда дали ему комнату на Армейской набережной (подселение к семье партийного работника). Понимаю, что писать о Рубцове— ответственное и сложное дело. Время жизни поэта в Вологде совпадает с расцветом его таланта».

В. П. Астафьев из интервью 1994 года «— Да с жильем у него... Мы в молодости больше мытарились, чем он. С жильем было так. Ему сперва дали на той стороне реки с подселением комнатушку, и надо же — попался в соседи секретарь райкома. У того вся квартира, у Коли — комната. Поставил тот Ленина, книжки, иконку вологодскую повесил — уже модно было, ковришко прибил, побежал знакомиться с соседом, а тут лежит человек, у него одна раскладушка в комнате и та без матраса, и половины пружин, как видно, нет. Пол-литра тут же... — Гармошка... — Гармошка у нас была; то у нас, то у Васи Белова. Пока он еще не перевез. Так вот, прибегает знакомиться, а тут лежит пьяный человек. Но встал, как следует: «Рубцов». С первой встречи — конфликт. Он перестал в той квартире бывать. Всякий раз скандалы, ключи потеряет, пинает дверь: «Открывай, моя квартира!..» То бабу приведет и тогда — гармошка. Партийный деятель отдыхает, а он поет...».

Г. В. Александров «…А некоторое время спустя, поэт окончательно определяется на место жительства в Вологде. В то время я работал в газете «Маяк» Вологодского района, и Николай часто заходил к нам в редакцию, приносил свои стихи. Как-то он пришел возбужденный, радостный и сообщил: — Получаю квартиру, может, поможешь мне въехать? — Какой разговор — говорю — конечно, помогу! Каково же было мое удивление, когда мы пришли в пустую длинную комнату, в которой кроме старенького чемодана ничего не было — И это все? — спросил я. — Все — ответил Николай. В тот вечер мы вымыли окно, пол и отпраздновали Колино новоселье. Купили курицу, попросили у соседей кастрюлю и сварили в ней куриный бульон. Николай был жизнерадостен, много шутил, стал показывать мне свои фотографии. Особенно запомнилась одна из них, с которой глядел на меня молодой черноглазый моряк с пышной шевелюрой. — Были и мы когда-то рысаками — не то полушутя, не то полусерьезно сказал Николай, но в голосе его прозвучала неподдельная грусть. Позднее, когда Рубцов переехал на новую квартиру, на улицу Яшина, он часто приглашал меня к себе. Поэт постепенно обживался, становился озабоченным. К нему пришла известность…».

В. С. Степанов «…Как-то вьюжным днём, уткнувшись подбородком в шарф и ёжась в потрепанном, явно не по сезону пальто, он остановил меня в центре города и спросил: — Скажи, как писать заявление на жилье? Мне говорят: напиши заявление и сходи к одному начальнику, расскажи о себе... Как это делается? Никогда не приходилось. Не умею я, не могу. Я спросил, к какому именно начальнику ему советуют сходить, но он только отозвался об этом начальнике неодобрительно, не назвав фамилии, и порывисто ушел… Kaк поэт, он был удивительно цельным, был именно поэтом и никем другим, а как человек — на редкость противоречивым. Через пару месяцев он уже с глазами, полными теплого огня, взахлеб хвалил того начальника, к которому надо было идти на поклон. — Оказывается, умный и добрый человек! И в литературе не профан. Не ожидал. Оказывается, нельзя судить о человеке, не познакомившись с ним. Организовать встречу с тем начальником ему помогли друзья из Вологодской писательской организации. Вскоре он и жилье свое первое получил…».

Больше не буду приводить воспоминания, они больше запутают проблему, чем ответят на вопросы. А вот как сам поэт пишет летом 1967 года о своём бедственном положении. Это уже документ того времени.

В ВОЛОГОДСКИЙ ОБКОМ КПСС
Вологда, 15 июля 1967
В Вологодский обком КПСС
от члена вологодского отделения Союза писателей РСФСР Рубцова Н.М.
Заявление
Прошу Вашей помощи в предоставлении мне жилой площади в г. Вологде. Родители мои проживали в Вологде. Я тоже родом здешних. Жилья за последние несколько лет не имею абсолютно никакого. Большую часть времени нахожусь в Тотемском районе, в селе Никольском, где провел детство (в детском доме), но и там, кроме как у знакомых, пристанища не имею. Поскольку я являюсь студентом Литературного института им. Горького (студент-заочник последнего курса), то бываю и в Москве, но возможность проживать там имею только во время экзаменационных сессий, т. е 1-2 месяца в год. Все это значит, что у меня нет ни нормальных бытовых условий, ни нормальных условий для творческой работы. Я автор двух поэтических книжек (книжка «Звезда полей» вышла в Москве, в издательстве «Советский писатель», «Лирика» — в Северо-Западном книжном издательстве), я также автор многочисленных публикаций в периодике, как в центральной, так и в областной. В заключение хочется сказать, что меня вполне бы устраивала и радовала жизнь и работа в г. Вологде.
Н. Рубцов. 15 июля 1967 г.

Повторюсь, но Николай Рубцов формально ещё не вступил в члены вологодской писательской организации и войти в его положение могли только в порядке исключения, по просьбе авторитетных друзей – писателей. Одним из них стал Александр Яшин, который обратился к областным партийным руководителям после поездки группы писателей по Волго – Балтийскому водному пути в августе 1967 года. Почти наверняка, рядом с ним был и ответственный секретарь вологодского отделения СП РСФСР Александр Романов. Обращает на себя внимание, что просили они за Рубцова уже не первый раз.

Из дневника А. Я. Яшина «…Второго сентября. Были у секретаря обкома Другова Вас. И. Рассказали о поездке. Просили опять за Рубцова. Обещал пока поселить в общежитии Совпартшколы… Обещание комнаты Рубцову».

Эту комнату на одного Рубцов получил, видимо, в сентябре и условия в партийном общежитии были хорошие. Вот что вспоминает В. Ф. Куваева: «И надо же было так случиться, что в 1967 году мы с ним оказались соседями по общежитию. Это было общежитие совпартшколы для семейных; оно стояло, это двухэтажное здание, за основным зданием общежития. Для меня место в этом общежитии после частной квартиры было счастьем, думаю, что и Николаю Рубцову, после всех скитаний, тоже. Его поселили в комнату, где сначала жила я с подругой. Мне позже предложили комнату для трёх человек, а он стал жить один в нашей. Кухня была общая. Однажды смотрю - наш бывший чайник стоит на газовой плите, а из него что-то пузырится и вытекает. Оказалось, варятся пельмени. Я убавила газ. В коридоре встретилась с Н. Рубцовым. Он спиной прижался к стене, чтобы пропустить меня, и опять на лице улыбка. Мы с ним не успели ближе познакомиться, т.к. общежитие вскоре стали расселять: мы получили свои первые ордера на собственное жильё. Мы с девочками на работе тогда смеялись, что вот когда прославится Николай, я напишу мемуары, что жила с ним в одном общежитии. Он жил так неслышно и скромно, что не все, очевидно, и знали, какой человек живет рядом с нами…».

Из этих воспоминаний понятно почему Николай Рубцов долго в этом хорошем общежитии не задержался. Кстати, есть и другая версия, почему поэта перевели в другое, менее статусное общежитие. Попадание в вытрезвитель 7 декабря 1967 года вынудило начальство на такое перемещение поэта с центра города в общагу на окраине, чтобы меньше попадался на глаза… Приведём как документ ещё одно неоконченное письмо Николая Рубцова секретарю обкома партии В. И. Другову конца 1967 года и постараемся выяснить следующий адрес поэта в Вологде и время его проживания там.

«Уважаемый Василий Иванович!
Обращаюсь к вам в крайнем случае по чрезвычайно важному для меня делу. Я вовсе не склонен к официальному тону своего обращения к вам — поэтому пишу вам обычное (ну, пусть просительное) письмо, а не специальное заявление. Для ясности общей картины расскажу немного, без всякого художества и подробностей, о своей жизни. Родился я в 1936 году. Родителей лишился рано, поэтому исключительно мало знаю о них. С пяти лет воспитывался в различных детдомах Вологодской области, в частности в Никольском Тотемского района. Там закончил семь классов, и с тех пор мой, так сказать, дом всегда находился там, где я учился или работал… В настоящее время — студент-заочник последнего курса Литинститута. Начиная с того же 1962 г. я постоянно жил и зарабатывал, как говорится, на хлеб (а также занимался студенческими делами) в г. Вологде и ее окрестностях. Но постоянного адреса все это время не имел. Снимал «углы», ночевал у товарищей и знакомых, иногда выезжал в Москву— на период экзаменационных сессий. В общем, был совершенно не устроен. При Вашем благожелательном участии (Вы, конечно, помните встречу с Вами вологодских и других писателей) я получил место в общежитии. Искренне и глубоко благодарен Вам, Василий Иванович, за эту помощь, так как с тех пор я живу в более-менее нормальных бытовых условиях. Хочу только сообщить следующее:1. Нас в комнате проживает трое. 2. Мои товарищи по месту жительства — люди другого дела. 3. В комнате, безусловно, бывают родственники и гости. Есть еще много такого рода пунктов, вследствие которых я до сего времени не имею нормальных условий для работы. Возраст уже не тот, когда можно бродить по морозным улицам и на ходу слагать поэмы и романы. Вследствие тех же «пунктов» я живу отдельно от жены, впрочем, не только вследствие этого: она сама не имеет собственного жилья. Среди малознакомых людей я привык называть себя «одиноким». Главное, не знаю, когда это кончится. Василий Иванович! Вряд ли я ошибусь, если скажу, что жизнь зовет к действию...».

Получается, что через некоторое время Рубцов получил койко-место в общежитии, в комнате на троих. Это было лучше, чем ничего, но радости особой не принесло, ибо нормальных условий для творческой работы не было. Но, какой же был адрес этого второго пристанища поэта в Вологде? Скажем так, с середины декабря 1967 года поэт проживал в общежитии на улице Ветошкина дом 105 комн. 50. Вот об этом адресе и говорится в приведённом выше незаконченном письме. Кстати, оно же и неотправленное, а это значит, что поэту снова пошли навстречу и в начале 1968 года он получает уже отдельную комнату в квартире с подселением.

Но, вначале, закончим об общежитии, где была комната на троих. На одной из новогодних открыток, посланных Рубцову, стоит дата 28 декабря, и адрес — Вологда, ул. Ветошкина, 103, к. 50. Но адрес на открытке написан неточно. На почте его поправили химическим карандашом: «105—50». Этот адрес называет и журналист Альберт Третьяков, который в ноябре получил здесь комнату. Соседями поэта были комсомольские работники, люди, конечно, разные, но об одном из них Рубцов высказался так: «Я не могу с ним говорить!».

Вячеслав Белков так писал об этом доме по улице Ветошкина: «Кто хочет, может подойти в Вологде к этому дому и посмотреть — с виду обычный жилой дом, панельный, пятиэтажный. В 1967 году он был совсем новый…». Очень недолго прожил Николай Рубцов в этом общежитии и вскоре получил ордер на отдельную комнату, как не имевший семьи человек.

Итак, Рубцов, в январе 1968, получил наконец свою собственную комнату в квартире с подселением по адресу Набережная шестой армии д. 209. кв. 43. Это уже не общага, как ошибочно считал Н. М. Коняев. Добавим, что В. С. Белков полагал, что немалую роль в получении комнаты сыграла публикация стихов поэта в «Правде». Эта комната, о которой вспоминал В. П. Астафьев, в ней родилось стихотворение «Вологодский пейзаж», есть вариант названия «Городской пейзаж». В неё помогал переезжать Рубцову Герман Александров. Адрес указан на нескольких письмах и открытках, а это значит, что жил в ней поэт достаточно долго, практически год или был просто прописан? Было ли счастье и покой для творчества в новом жилище? Об отношениях соседей по коммунальной квартире живописал Виктор Астафьев.

Вот какие сведения приводятся в книге Н. А. Старичковой «Наедине с Рубцовым», кстати, у неё был свой ключ от комнаты Николая Рубцова. «…О себе он напомнил сам - радостным телефонным звонком в январе 1968 года - Неля, мне комнату дали на одного. Но, там пока будет ремонт. Я сейчас приду к тебе, сходим в магазин, выберем обои. Я не хочу, как они. Может, там розовые, я не хочу такие… Вот и комнату получил, а не рад. В подселении к семье партийного работника А. В. Сидоренкова, он не получил полной свободы. Для семьи эта комната была бы не лишней, но, видимо, распоряжение свыше принудило взять в соседство такого беспокойного жильца, как поэт Николай Рубцов. Комната узкая стиснута с боков, почти пенальная. Оклеена розовым обоями (чего так не хотел Коля). Единственное "окно в мир" - окно с видом на реку. Единственный стул, раскладушка, без матраца, подушки (не говоря о постельном белье), чемодан да десяток пустых бутылок из - под вина — это внутренний "мир" этой комнаты. Главное же в комнате - чемодан, где сложены его нехитрые пожитки - книги, рукописи, переписка…». И ещё одна цитата из книги Н. А. Старичковой. «…Из коротких эпизодов Колиной жизни в 1968 году заметно, что он почти не бывает в полученной комнате…».

Точнее определить, когда Рубцов получил однокомнатную квартиру на улице Яшина, помогут письма поэта с датами и с указанием адресов. Может обнаружатся и более конкретные документальные сведения.

В. М. ЕРМАКОВУ
Вологда, 12 февраля 1969
Дорогой Валя!
Очень жаль, что нам тогда так и не дали поговорить эти звонки (помнишь ЦДЛ?). Я так и уехал, не разузнав толком, в каком состоянии моя книжка и что мне нужно там сделать. Я еще не скоро вернусь в Москву, поэтому прошу тебя в письменном виде сообщить мне об этом деле. Кроме того, вот что: Дней двадцать назад я послал письмо Туркину В. Я. о том, чтобы он помог мне получить в издательстве еще проценты в счет гонорара за будущую книжку. Ответа все еще нет. Он тебе ничего не говорил об этом? Узнай, пожалуйста, Валя, что он решил и поддержи меня в случае чего. Ладно? Напиши обо всем, пожалуйста, поскорее. Вообще пиши. Жду. Мой адрес: Вологда, Набережная 6-й армии, 209, кв. 43. Желаю тебе наилучшего.
12/II—69 г. г. Вологда
Твой Н. Рубцов

А. А. МИХАЙЛОВУ
Вологда, апрель—май 69
Телеграмма
Москва Тверской 25 Литературный институт
проректору Михайлову
Дорогой Александр Алексеевич вышлите пожалуйста личную чернилами теорию формы стиха рифма ритм подобное кратко пожалуйста сразу. Исключительно надеюсь прошу адрес Вологда улица Яшина 3 квартира 66.
Рубцов

Так письмо В. М. Ермакову по поводу издания книги стихов «Зелёные цветы» помечено 12 февраля 1969 года и указан адрес, куда Валентину Ермакову следует писать «Вологда. Набережная 6-й армии, 209, кв. 43. А в телеграмме проректору Литературного института А. А. Михайлову отправленной в апреле – мае 1969 года указывается новый адрес: Вологда улица Яшина 3 квартира 66. С учётом летней сессии, того, что квартиру необходимо перед заселением привести в порядок, определим прописку в ней Н. М. Рубцова, получение документов на неё весной 1969 года. Тогда получается, что двух лет поэт в квартире 66 дома 3 по улице Яшина не прожил… Что подтверждает и В.С. Белков «Вероятно, в апреле или в начале мая поэт въехал в новую квартиру - улица Яшина, 3-66. Однокомнатная "хрущевка", пятый этаж. Людмила Д. так передает слова поэта об этой квартире: "...А здесь я с весны 69-го. Эта пещера мне нравится...". Однако, если почитать воспоминания Н. А. Старичковой, то её дата получения квартиры Рубцовым – это самый конец ноября 1968 года. И именно от этой даты она ведёт всю хронологию их знакомства, бытовых эпизодов (например покупки стола и стульев в квартиру на Яшина). Причём, убедительно пишет об этом, приводя факты собственной биографии.

Суммируя, скажем, что точной, документальной даты, переезда Рубцова в квартиру на улице Яшина, пока, определить не удалось. Наверное, до той поры, пока не найдётся какая – нибудь подтверждающая квитанция или ордер на жилплощадь, этого сделать не удастся. Но, фактом является, то, что это было единственное, отдельное, последнее жильё поэта Н. М. Рубцова. Это уже был настоящий дом, в который поэт покупал домашние бытовые вещи, мебель, по - своему обустраивая квартиру. В этой квартире № 66 дома № 3 по улице, носящей имя учителя и друга поэта Александра Яшина, и произошла трагедия, унесшая жизнь национального русского поэта Н. М. Рубцова. Видимо поэтому, даже самые верные друзья Николая Рубцова, не пытались сделать её музеем, мемориальным местом поклонения. Слишком одиозные и печальные воспоминания несёт это помещение. Да и как рассудочно ворошить прошлое, каким циником надо быть, рассуждая о величии творчества поэта, причинах его трагического ухода из жизни, если знаешь, что здесь совершено убийство, здесь произошла трагедия… Видимо, поэтому личная жизнь людей, живущих в этой квартире сейчас, не нарушается просьбами о посещении или выкупе квартиры под мемориальное помещение. Воспоминания об этой печальной квартире поэта Рубцова оставили многие его друзья, приятели, знакомые. Свою лепту в них внесли и соседи. Это всё документально зафиксировано в материалах уголовного дела, с которым можно познакомиться в книгах М. В. Сурова. Он же пишет и свою версию квартирного вопроса поэта Н. М. Рубцова, приводя собственные рассуждения и делая выводы по датам.

P.S Как – то не получилось подчеркнуть в материале ещё одно очевидное положение для старшего поколения, которое знакомо с политическим устройством нашего государства той поры, но совершенно не очевидное для молодых людей. Исходя из того, что были встречи поэта Рубцова в обкоме КПСС (Областной комитет коммунистической партии Советского Союза, как тогда считалось руководящей и направляющей силы нашего общества), просьбы о бедственном жилищном положении в тот же обком партии, то никак нельзя игнорировать роль этой важнейшей тогда организации и её руководства в решении жилищного вопроса. В ГАВО есть заявления - просьбы помочь с жильём от Б. Чулкова, В. Астафьева, О. Фокиной, В. Дементьева и других писателей. Жилищный вопрос в творческой организации, не имевшей своего жилфонда, быстро и по – другому, просто не мог быть разрешён. Но, писателям, как тогда говорили, инженерам человеческих душ, шли навстречу. О. А. Фокина, например, в этом просто уверена, что следует из разговоров с ней. И Николай Рубцов получал свои законные метры жилья, в том числе и из – за своего неоспоримого таланта. А вот достучаться до обкома партии помогали его друзья из руководства вологодского отделения Союза писателей РСФСР, А. А. Романов, В. В. Коротаев. Приведём две телеграммы за подписью Александра Романова как раз об этом. Подчеркнём роль писательской организации, болеющей за условия для творческой работы её членов.

Будем надеяться, что когда - то можно будет с уверенностью по датам и фактам, расставить все точки в этом непростом вопросе, которому пока, не хватает документальности, выписок из домовых книг, каких – то справок и точных дат. Хотя, не это главное в творческой биографии поэта, но без точности в деталях теряется, по нашему мнению, и точность суждений и выводов. А это и есть цель и ценность любой исследовательской или литературоведческой работы.

---

Материал предоставлен автором