Эта статья, наверное, получится полемичной. В ней придётся дискутировать с признанными исследователями творчества Н.М.Рубцова. Сам поэт был живым, публичным человеком, поступавшим и высказывавшимся порой противоречиво. Нельзя считать догмой и истиной по Рубцову ни единичные воспоминания, ни описания, ни, тем более, делать на их основе далеко идущие выводы. Даже к проверенным временем датам и документам надо относиться критически, ибо они могли в своё время быть материалом момента и идеологии. Возможно, иногда, в психологии поэта надо искать мотивы поступков и темы стихов. Чем больше проникаешься величием поэзии Николая Рубцова, тем больше хочется снять все противоречия его творческого пути. Н.М.Рубцов – это цельный и сложный характер, опалённый войной, сиротством, сложным для страны временем, когда будущий поэт рос и мужал. О чём – то в те годы не полагалось говорить и вспоминать вовсе, к каким – то крайним оценкам доставшегося ему времени сейчас надо относиться крайне осторожно и сами оценки того времени, на основе опыта современности, должны быть крайне взвешены. Наверное, первейшая задача рубцововедов ставить задачи, находить проблемы, решать их, совместно приходить к общему скоординированному мнению. Но это невозможно без дискуссий, аргументированных споров, новых идей и доказательств. Давайте относиться к поэту и друг другу с уважением, любить мятежную душу поэзии Николая Рубцова, понимать его сложный характер, всесторонне изучать его непростой жизненный путь. В этой связи некоторые факты юношеской биографии поэта и будут темой рассмотрения в данном материале.

Начнём, как–бы несерьёзно. Ташкент в биографии Николая Рубцова, исключить нельзя оставить. Каждый может поставить запятую в нужном месте предложения, но не в знаке препинания дело, тут мировоззренческие, доверительные, человеческие, литературоведческие, исторические пристрастия сплелись в единый клубок у исследователей. А между тем, как правильно заметил товарищ Сухов в фильме «Белое солнце пустыни»: «Восток дело тонкое…».  Однако по нашей теме написаны толстые исследования. Собственно источниками проблемы являются воспоминания Татьяны Решетовой (Агафоновой), воспоминания Сайярпулата Файзуллаева (литературный псевдоним Сайяр), узбекского поэта, которые записал Николай Красильников и несколько юношеских стихотворений, тогда студента Кировского горно-химического техникума Николая Рубцова [1].  

Дадим краткую характеристику перечисленных авторов. Татьяна Агафонова уже в 90-х годах 20 века начала свою кампанию воспоминаний о Николае Рубцове. Воспоминания росли в количестве страниц (не скажем, что в качестве) и доросли до книги о ней и собственной книги воспоминаний. Этому способствовали публикации  по пиару её как первой любви поэта Н.М.Рубцова В.И.Аринина, М.А.Полётовой, Е.Гусева, А.В.Быкова и некоторых других исследователей и литераторов [2].  Нам представляется, что первые по времени воспоминания Т.И.Агафоновой, более честные, не ангажированные и, в основном, будем опираться в своей работе на них.

Самые первые воспоминания Татьяны Решетовой (девичья фамилия Агафонова) были опубликованы в газете «Вологодский комсомолец» 19 июля 1991 года и были невелики, помещаясь на трети страницы. Публикация состоялась благодаря В.С.Белкову, который в предисловии пишет о том, что нужно бы некоторые факты прояснить, но не хочет в целом нарушать ценный источник информации. А далее находится всё больше стихов, якобы посвящённых Татьяне (счёт дошёл до 20 произведений), строчки которых  притягиваются к событиям связанным  с нашей героиней, сами воспоминания становятся более пространными, но вопросы всё равно остаются. Уже в первых воспоминаниях 1991 года Т.И.Решетова упоминает, о поездке Николая Рубцова в Ташкент, как ясно из контекста, в августе 1954 года будущий поэт  поехал на восток. До определённого момента все исследователи так и считали, соглашаясь с этой датой. Некоторый разнобой внесла статья Николая Красильникова «Жизнь меня по Северу носила и по рынкам знойного Чор-су».

Ташкентская эпопея Николая Рубцова впервые была опубликована в газете «Русский Север» 23 – 29 мая 2007 года. Из неё становится понятным, что в Ташкенте Николай Рубцов был в июле – в самом начале августа 1954 года. Автор ссылается на рассказы некоего поэта Сайяра, не приводя никаких сведений о нём, кроме имени. Тут по - неволе воскликнешь как герой Венедикта Ерофеева в поэме «Москва – Петушки»: «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел…». А между прочим, Рубцов и Ерофеев обязаны были знать друг друга и встречаться в маленьком городе Кировске, Мурманской области, в котором в 1954 году будущий поэт был студентом маркшейдерского отделения КГХТ и писал стихи, а будущий писатель заканчивал 10 класс школы № 1 и писал свой первый роман, так и не увидевший свет. Итак, все говорят Сайяр, Сайяр, а кто-нибудь видел хотя бы его фотографию, читал его стихи? - спросим мы, перефразируя Венедикта Ерофеева. Однако, слава богу, есть одна история про Сайяра… «В Ташкенте узбекский поэт Сайяр подошел к Расулу Гамзатову с журналом «Юность», где были напечатаны стихи и Расула, и Сайяра с портретами авторов. Сайяр хвастался, как, мол, он красиво вышел. Расул ответил: – Да, Сайяр, у тебя портрет хороший, а у меня стихи». Удалось найти этот номер журнала «Юность» № 9 за 1968 год и  фотографию Сайяра с его стихотворением в нём [3]. Значит, со всей серьёзностью надо подходить к воспоминаниям ташкентского поэта и надеяться на его память, тем более, что находит подтверждение встреча Сайяра и Николая Рубцова в стенах Литературного института уже в 60-е годы, когда поэты узнали друг друга, будучи уже известными авторами.

Новый виток разногласий произошёл после выхода книги А.В.Быкова «И золотое имя Таня» в 2009 году. В ней вологодский историк утверждал и, как он считал,  убедительно доказывал, что Николай Рубцов никогда не был в Ташкенте. Вот примерные аргументы Александра Быкова того времени, но они не говорят о деталях, лишь обозначают мнение, оставляя открытым вопрос, а где же был Рубцов в июле и в августе 1954 года после встреч с Татьяной Агафоновой?

Рубцевед 17 января 2009 г.: «Красивая сказка! Но, увы,  все это придумано г. Красильниковым и к исторической действительности не имеет никакого отношения. Дело в том, что в июне-июле Рубцов был в г. Тотьма и д. Космово, чему есть свидетели, в середине августа он провожал свою девушку Т. Агафонову в Азербайджан по распределению.  1 сентября он был уже в Кировске на учебе в техникуме. Так когда ж было ему грузить дыни и торговать мелочевкой на базаре Чор - су? Как вам не стыдно, г. Красильников?»

Это заявление вызвало негодование у исследователя творчества Н.М.Рубцова Ю.И.Кириенко – Малюгина, который доказывал, что пребывание Рубцова в Ташкенте это факт неоспоримый. Однако, до выхода в свет книги «Николай Рубцов. «Звезда полей горит, не угасая…», в которой автор пересмотрел свою позицию, Кириенко – Малюгин считал и подчёркивал во всех своих публикациях, что Рубцов был в Ташкенте в августе 1954 года. К сожалению, Н.М.Коняев ограничился в своей последней книге о Рубцове в серии «ЖЗЛ» 2015 года одной фразой по поводу данной  дискуссии «Ничего не известно из летних месяцев жизни Рубцова…», но в другой книге всё же добавляет «Ничего не известно из этого периода жизни Рубцова. Кроме одного… Кроме того, что и в солнечно знойных краях не сумел отогреться поэт». Значит, верил Николай Коняев в ташкентскую одиссею Николая Рубцова.  

М.А.Полётова в своей книге пересказала воспоминания Сайяра, не касаясь, как и Коняев, даты пребывания Рубцова в Ташкенте. С.П.Багров факт пребывания Рубцова в Ташкенте тоже не отрицает, а защищает. В.Н.Бараков пишет, что «Впервые фразу о своей смерти поэт легкомысленно, полушутя – полусерьёзно обронил ещё в 1954 году в Ташкенте, когда ему было всего восемнадцать лет». Против мнения Быкова, отстаивая факт пребывания поэта в Узбекистане выступила, тогдашняя заведующая музеем Рубцова в Хибинском техническом колледже г. Кировска (бывшем КГХТ) М.А.Салтан, которая в своей статье привела некоторые документальные факты, доказывающие пребывание студента Рубцова в Ташкенте в июле 1954 года. Такой же точки зрения придерживается и А.П.Смолин в своей работе, но он идёт дальше и предполагает второе посещение Ташкента Рубцовым  в августе 1954 года, а возвращение в Кировск только в октябре и даже ноябре 1954 года. Но документы КГХТ говорят, что предположения могут быть разными, но если они не обоснованы ничем, то таковыми и останутся.   Да и Ю.И.Кириенко – Малюгин тоже сейчас считает, что именно в июле и только, поэт был в Узбекистане.

Это нормально, что в исследовательской работе сталкиваются мнения, но мнения без подтверждения фактами и документами повисают в теме как экзотический, но бесполезный продукт для продвижения к истине, которая и должна рождаться в муках творческих усилий людей. К настоящему времени у большинства исследователей творчества Н.М.Рубцова сложилось твёрдое общее мнение, что в 1954 году  Николай Рубцов был в Ташкенте и только Александр Быков отрицает его пребывание в нём наотрез. Остаётся только документально доказать точное время пребывания поэта, тогда ещё студента КГХТ на востоке. Так исследователь Е.Б.Никанорова продолжает настаивать на пребывании Рубцова в Ташкенте в августе 1954 года и возвращении его в Кировск только 8 сентября, а в июле поэт был, по её мнению, в Биряково, отдыхая и развлекаясь. Правда убедительных доказательств, что это был именно поэт Николай Рубцов, а не какой – то другой его однофамилец не приводится. Остальные исследователи или не определились с датой, или уверены, что в июле 1954 года состоялась поездка поэта в Ташкент [4]. Но есть же ещё и стихи Н.М.Рубцова восточной тематики, с восточными подробностями, знанием бытовых нюансов, а стихотворение «Да, умру я…» прямо датировано автором «1954 год, Ташкент» и опубликовано  поэтом в его машинописном сборнике 1962 года «Волны и скалы».

Итак, слушая доводы разума, попытаемся опубликовать как можно больше документов, имеющихся в нашем распоряжении из архива Кировского горно–химического техникума. Их происхождение не должно вызывать вопросов, так как до 2007 года автору довелось преподавать  на заочном отделении Хибинского технического колледжа (в котором, тогда Кировском горно-химическом техникуме, с июля 1953 по январь 1955 года на маркшейдерском отделении учился студент Николай Рубцов). От директора колледжа А.М.Коптяева было дано  полное доверие на изучение архивов учебного заведения. Личное дело студента Рубцова Н.М. не сохранилось, т.к. он не закончил техникума, но сохранились приказы, касающиеся учёбы и поведения учащегося Рубцова. В силу отдельных причин они полностью никогда не публиковались, но упоминались неоднократно. Тогда же удалось поработать и в филиале Государственного архива Мурманской области в городе Кировске, где нашлись протоколы педсоветов, на которых разбиралось поведение Николая Рубцова. Они анализировались и печатались автором материала в работах, посвящённых кировскому периоду жизни будущего поэта. В это же время удалось поднять архив  газеты «Кировский рабочий» из которого наиболее нужными для темы нашего исследования оказались заметки 1954 года об учёбе и быте студентов будущего академика РАН, а тогда учащегося КГХТ Н.П.Юшкина [5]. В полном объёме документы не были аргументами ни в одной исследовательской работе по Кировску и поэту Н.М.Рубцову.  Оговоримся, что Кировский горно-химический техникум был серьёзным учебным заведением, дававшим хорошие горные специальности и средне–техническое образование инженера или техника горнорудной промышленности страны. Преподаватели и дирекция техникума стремились дать студентам хорошие знания и твёрдые навыки будущей специальности и к отлыниванию от занятий, к нерадивости учащихся, к их плохой дисциплине на уроках относились соответственно, всеми средствами стараясь выправить уровень знаний и поведения студентов и не уронить авторитет техникума. Этому способствовала хорошая стипендия, форменная одежда учащихся, материальная и культурная база учебного заведения, напомню, что речь идёт о времени, когда это было жизненно необходимо малообеспеченным учащимся из деревень или сиротам. Будем использовать тексты заметок из газеты «Кировский рабочий», если они касаются студента Рубцова, естественно не напрямую. Все заметки относятся к 1954 году, автором большинства из них был студент Николай Юшкин. Одновременно будем использовать  материалы педсоветов и совещаний педсостава КГХТ, а также  материалы приказов по техникуму, с поправкой на присутствие в них учащегося Николая Рубцова. Причём, попробуем совместить по времени парадную (газетную) часть и служебную, не всегда лицеприятную. Выскажем ещё одну крамольную мысль о том, что если бы Николай Рубцов был бы отличником, то в документах КГХТ о нём могло ничего не сохраниться, а так имеем информацию к размышлению из приказов и из разборов на педсоветах. Правда, этой истории были посвящены первые напечатанные работы автора этого материала, но иногда настоящая истина видится на расстоянии и лучше различима во времени [6].

Начнём, пожалуй, публиковать выдержки из текстов исследователей, которые надо читать внимательно, не имеет смысла повторять всё правильно сказанное, касающееся темы исследования. Позволим себе только некоторые комментарии их и начнём с текста работы М.А.Салтан, опубликованной только в 2014 году.  

 

«Татьяна Агафонова (Решетова) в своих воспоминаниях утверждает, что в самом разгаре выпускного вечера неожиданно появился Николай с букетом цветов, чтобы поздравить ее с окончанием техникума. В этот же вечер, ночным пароходом, Николай уезжает из Тотьмы. Это было 1 июля 1954 года. Куда? Зачем? В воспоминаниях Татьяны об этом ничего не сказано. Ведь Николай любил Татьяну и стремился успеть на выпускной бал. Так почему же он уезжает, не оставшись даже до конца вечера? Наверное, была важная причина. Николай в конце июня успешно заканчивает первый курс, начинаются каникулы. Получив стипендию за июль и август, он спешит к Татьяне. Спешит и дальше: уехать в Ташкент, где когда-то побывал Есенин. Все, что связано с Есениным, очень интересовало Рубцова. Из книги «И золотое имя Таня...»: «...Пароход на Вологду отправлялся в половине первого ночи. Пора было прощаться. Николай ступил на трап. Татьяна осталась на берегу.... Николай прокричал: “Слушай! Я уезжаю, мучит тайна...”». Не Есенинская ли тайна погнала его увидеть своими глазами Ташкент, прочувствовать атмосферу Средней Азии. Почему спешил? Почему в июле? В Кировском горном техникуме студенты направлялись на производственную практику в разные концы Советского Союза, в том числе и в Узбекистан, на серный рудник Шор-су, Кокандский район — это под Ташкентом. В 1954 году, с 17 июня по 28 июля, туда на серный рудник Шор-су были направлены два маркшейдера с третьего курса: И. Н. Соцков и Л. А. Думин. Соцков и Думин жили в одном общежитии с Рубцовым. Соцков родом из г. Череповца (там же проживала сестра Рубцова — Галина Михайловна). Думин — из Вологодской области. Можно сказать — земляки. Не исключаю, что они общались и могли обсудить возможность приезда Рубцова к ним. Николай не мог предположить, что до Коканда от Ташкента еще 12 часов езды. Н. М. Рубцов не доехал до Коканда, он застрял в г. Ташкенте. Его подобрал и взял к себе дядя Костя, живший у вокзала. Николай лежал на скамейке под палящим солнцем, почти умирал.

В статье Н. Красильникова говорится, что узбекский поэт Сайяр встретил Рубцова в начале июля. В течение июля они общались».

 

М.А.Салтан очень хорошо и верно подметила некоторые моменты и выдвинула своё видение, того как Николай Рубцов оказался в Ташкенте. В целом согласимся с её авторской, не зависимой ни от кого версией, но добавим документальности в её эмоции.

Кстати, хотелось бы, после воспоминаний Салтан, подчеркнуть факт, что рубцововедение как отрасль литературоведения не стоит на месте, а, уточняя предмет исследования, развивается. Судите сами – перед вами примечания к книге стихотворений Николая Рубцова в серии «Поэзия 20 века» 1998 года. «Чор – су (Шор – су) – город в Узбекистане, где, по всей вероятности, в 1954 году побывал Николай Рубцов». Вскоре после выхода книги А.В.Быкова у нас состоялся разговор с автором (в присутствии Ю.П.Малозёмова), в котором мною была озвучена версия о поездке Рубцова в Ташкент именно в июле 1954 года и приведены доказательства. А. В.Быков категорически не согласился с такими доводами. Тогда же, в состоянии эмоционального подъёма поделился своими материалами с Ю.И.Кириенко-Малюгиным, тоже в присутствии свидетелей. Рубцововед Кириенко-Малюгин через месяц на основе статьи Николая Красильникова и моих выкладок написал статью о пребывании Рубцова в Ташкенте именно в июле 1954 года, хотя ранее во всех публикациях книжных и газетных стоял за пребывание поэта в Ташкенте в августе 1954 года. Считаем, что слабым звеном доказательств Ю.И.Кириенко - Малюгина является отсутствие документальной базы его новых выводов, хотя в принципе эта точка зрения давно стала очевидной. А вот и сам текст исследователя, в котором переплелись истина и фантазии.

 

«Николай Рубцов поехал в Среднюю Азию, вероятно, по информации и предложению студентов старших курсов техникума, которые вербовались в топографические или геологические партии для заработка… В то время в пустыне осуществлялся один из дилетантских проектов строек коммунизма: программа орошения земель путём отвода воды из Аму-Дарьи. Как известно, кончилось это катастрофой: полным осушением Аральского моря. В одну из топографических или геологических партий (версия Ю.Кириенко-Малюгина) по прокладке оросительных каналов завербовался Рубцов. Результаты работы молодёжи в условиях пустыни Николай отражает в таком фрагменте:
 
А чай припахивал смолою,
А дикий мёд
Чуть-чуть горчил…
Мы не держали под полою
Свои последние харчи.
По-братски поделились с теми,
Кто две недели жил втощак.
Мы знали:
Будет, будет время,
И нам придётся точно так.
А парни ели,
Парни пили.
Нас аппетит их поражал
…И мы не знали,
Что кормили
Тех, кто из партии сбежал.

 

Одним из таких «сбежавших» был, вероятно, Николай Рубцов. То, что он работал в пустыне, сомнений нет. Об этом говорят раздумья из стихотворения «В пустыне», опубликованные в «Вологодском комсомольце» 9 августа 1968 года  

 

Шли с проклятьями 
Все караваны…
Кто ж любил вас?
И кто вас ласкал?
Кто жалел
Погребённые страны
Меж песков
И обрушенных скал.
Хриплым криком
Тревожа гробницы,
Поднимаются,
Словно кресты,
Фантастически мрачные 
Птицы,
Одинокие птицы пустынь…
                                
Такие стихи в городе не напишешь. Николай Рубцов возвращается в Ташкент, к дяде Косте. Логически вытекает, что поэт осмысливает и создаёт исторические картины, за период месячного пребывания в Средней Азии.

Позднее в стихотворении «Желание» (1958 г.) Николай Рубцов увековечил ташкентский рынок:

 

Жизнь меня по Северу носила
И по рынкам знойного Чор-су!  

 

Когда Сайяр приехал в середине августа, дядя Костя сказал: «А Коля уехал домой. Я дал ему на дорогу деньжат. Хороший он хлопчик, помогал мне по хозяйству, как сын родной…»
 

Итак, в начале августа 1954 года Коля возвращается в Россию, едет в Вологду и пытается решить свою дальнейшую судьбу. 
 

Потому что далее Татьяна Агафонова пишет:
 

«В августе 1954 года неожиданно Николай приехал ко мне на родину в Космово (Междуреченский район Вологодской области). Тогда были приняты такие визиты, и ничего дурного тут не было…Попал Коля в атмосферу внимания и ласки моей мамы (она узнала, что Коля сирота)…Был август, поспела малина. С деревенскими девчатами и моими сёстрами мы ходили по ягоды в лес. Для Коли интереснее была дорога в лес, природа, чем сама малина…Часто сидел на берегу речки Шейбухты или уходил в поле, в рожь…».        
 

Затем Татьяна Агафонова сообщает: «Из-за чего-то мы поссорились с ним, как часто бывает с молодыми людьми в 18-19 лет. Компромиссов молодость не знала. Коля уехал из деревни». 
 

В последнее время Т.Агафонова приводит совсем другие «факты» в которых чернит Н.Рубцова и которыми себя выставляет в неприглядном виде, афишируя бытовуху. Зачем?
 

Ещё одну попытку связать свою судьбу с Т.Агафоновой предпринимает Николай. В воспоминаниях от 1994 года Агафонова сообщала: «А вскоре мы с сокурсницами отправились на работу в Азербайджан – пароходом до Вологды, а затем поездом через Москву. Каково же было моё удивление, когда после отправления  поезда   в нашем  вагоне  появился  Рубцов  с гармошкой. Кажется, до полуночи мы пели под гармошку наши любимые песни. Я с ним не разговаривала, побаивалась, что он поедет за мной до Баку. А ведь там и для нас с подругами были неизвестность и страх. Коля нервничал, злился. А я ещё не понимала, что обманываю себя, играя в любовь. Видимо, это было очередное увлечение. Николай почувствовал это и утром в Москве сказал мне, чтоб я не волновалась, едет он в Ташкент. Так мы расстались в Москве с нашей юностью…»
 

Почему Т.Агафонова сообщает, что Рубцов едет в Ташкент, неясно. Ведь он только что приехал из местности «не для всех родной». Родной для узбеков, но не для Рубцова. У каждого народа – своя родина. Об этой поездке Т.Агафонова должна была бы знать. Не думаю, что Рубцов стал бы скрывать этот факт.   Итак, Рубцов на вокзале в Москве и с гармонью. У него один путь – в Кировск. Николай знает, что отец в Вологде женат и у него другая семья.
 

Выдвигаю следующую версию. Рубцов выезжал в конце июня 1954 года из Кировска через Архангельск до Вологды и взял с собой гармонь. По тем временам Рубцов мог оставить гармонь в Вологде в камере хранения на вокзале за 15-30 копеек в месяц. Возможно, Николай оставил гармонь в Вологде у тёти Сони. Он съездил в Тотьму на выпускной вечер к Т.Агафоновой и вернулся в Вологду. Ехать в Среднюю Азию с гармошкой было нереально. При возвращении из Ташкента Николай Рубцов мог проверить и доплатить хранение гармони в Вологде. Возить гармонь в Космово не было смысла. С этой гармонью Николай появился в вагоне Вологда-Москва, пытаясь как-то повлиять на Т.Агафонову и прояснить взаимоотношения. 
 

Ходить по Москве с гармошкой или ехать с ней в Кировск без денег было нереально. Считаю, что Рубцов продаёт в Москве гармонь на одном из разрешённых товарных рынков (типа известного «Птичьего рынка» на Таганке), на вырученные деньги покупает билет и возвращается в Кировск, ведь у него нет другой  крыши над головой и средств к существованию. Есть другие версии?
Почему-то исследователи не задавались бытовыми условиями проживания бездомного студента в этот период и материальных условий возвращения в техникум».

 

Таковы выдержки из статьи, отражающие версию событий Ю.И.Кириенко-Малюгина, в которой по существу вопроса и в смысле цитирования материалов всё в порядке, а повторяться просто не хочется. Но вот «бытовыми условиями проживания  бездомного студента в этот период и материальными условиями возвращения в техникум» придётся заняться.  
 

Представляем вниманию читателей, желающих разобраться в этом вопросе, список сохранившихся приказов о пребывании Н.М.Рубцова в Кировском горно–химическом техникуме в городе Кировске Мурманской области за 1953 - 1955 годы. Без комментариев с нашей стороны просто не обойтись. Хотелось бы сразу предупредить исследователей о следующем. В приказах выделены только те положения, которые касаются студента Николая Рубцова. Может показаться, что только он нарушал дисциплину и только ему выносились предупреждения. Это далеко не так, состав студентов был в возрастном и социальном аспектах не однородным. Сироты, дети, приехавшие  со всех уголков страны, которым не могли помогать родители, выпускники 7  классов школ и уже возрастные, почти взрослые люди должны были быть объединены в единый учебный коллектив. Но, как и во всяком живом деле были  прилежные учащиеся, а были те, которых привлекала хорошая по тем временам стипендия, крыша над головой и к учёбе они относились спустя рукава. Уверен, что желание учиться у Николая Рубцова, вначале, было искренним. Но горная специфика оказалась не для него. Маркшейдерская специальность была делом точным, требующим полной самоотдачи. Так что студенты называли её делом не точным, а тошным. И в этом была правда. А специальные предметы на втором курсе, например, геодезия, навевали на студента Рубцова тоску, рисовали будущее далеко не в лучшем свете. Но с другой стороны для исследователей эти сохранившиеся приказы материал для анализа судьбы и творчества поэта. То, что они сохранились  в архиве нынешнего Хибинского технического колледжа большая удача.

 

1.Приказ о зачислении в число учащихся первого курса приёма 1953 – 1954 г.г № 218 от 25 августа 1953 года.

Маркшейдерское дело

20. Рубцова Николая Михайловича

29. Шантаренкова Николая Никифоровича.

 

 

2. Приказ №56 от 13 марта 1954 года

О наложении административных взысканий на учащихся за нарушение правил внутреннего распорядка в общежитии. В результате проведённой проверки установлено, что со стороны отдельных учащихся имеются случаи грубого нарушения правил внутреннего распорядка в общежитии…

 Параграф 3

«За допущение картёжной игры в общежитии учащимся Рубцову 1к. МС, Шантаренкову 1к. МС, Воронину 1к. МС, Кострикину 1к. МС, Белякову 1к. 3 гр. ГЭС, Копытову 1к. 3 гр. ГЭС, Кудрявцеву 1к.3гр. ГЭС  объявить выговор».

 

 

3.Приказ №74 от 31 марта 1954 года.

Во исполнение решения педсовета от 30.03.1954 года по обсуждению учащихся за плохую успеваемость и плохую дисциплину

Приказываю:

Параграф 5

«За нарушение устава техникума, выразившееся в плохом поведении на уроках, порчу чертёжной доски и большое количество пропусков занятий по неуважительной причине учащемуся первого курса МС (маркшейдерская специальность) Рубцову Н.М. объявить строгий выговор с предупреждением об исключении из числа учащихся техникума».

 

Не можем не заметить, что со стипендии не сняли, так как знали, что жить парню не на что и жалели, воспитывали, наставляли на путь истинный. А как ещё можно было заставить учиться, не бездельничать, а, по мнению преподавателей, превратиться учащемуся Рубцову в хорошего специалиста с востребованной горной профессией, способной обеспечить будущее. Материалы педсоветов это ясно показывают.

 

4. Приказ № 180 от 25 августа 1954 года.

Перевести на старшие курсы, с зачислением на госстипендию с 1 сентября 1954 года следующих учащихся отделения «маркшейдерское дело»

16. Рубцова Н.М.

 

Самый важный приказ по КГХТ для нашей темы исследования. Из него делаем вывод, что уже к 1 сентября 1954 года учащийся Рубцов был  в техникуме. Более того, после телефонных звонков и консультаций с учившейся в одной группе с поэтом Е.К.Савкиной, вывод более категоричный.  Николай Рубцов   должен был приехать к  моменту выхода приказа, т.е. к 25 августа, а возможно и раньше, чтобы принять участие в работах по подготовке общежития и учебного корпуса к учебному году.  А также, что совершенно точно  вспоминает Е.К.Савкина, чтобы принять участие в традиционной акции советских студентов – поездке на картошку с 1 -2 сентября 1954 года. Опоздание должно было привести к выговорам и снятию со стипендии. А он всё же переведён на второй курс без замечаний. Чего не скажешь, смотря на следующий приказ, касающийся студента Рубцова.

 

5. Приказ по Кировскому горно-химическому техникуму №255 от 30 октября 1954 года

«Партия и Правительство уделяет большое внимание созданию здорового быта для советских людей. Значительная часть учащихся техникума ценит эту заботу Партии и Правительства и своей хорошей учёбой и дисциплиной оправдывает звание советского учащегося. Однако отдельные учащиеся плохо готовятся к урокам, допускают нарушения дисциплины, употребляют спиртные напитки. Так, например, учащиеся второго курса ГЭМС Мезенцев, Алексеев, Телов и др., учащийся 2курса МС Рубцов, 23 .10.1954, под предлогом проводов товарищей в Советскую армию устроили в общежитии коллективную выпивку, после чего учинили шум, выражались нецензурными словами и нетактично вели себя с комендантом общежития:

Приказываю за допущение выпивки в общежитии учащемуся второго курса МС Рубцову объявить выговор»

 

Такие же наказания понесли и его приятели. Но будем учитывать, что парням уже по 17 -18 лет и они готовились защищать Родину. Нам важно ещё и то, что 23 октября Рубцов точно в Кировске, а то в интернете можно прочитать и такие сообщения:

«У подлинных рубцововедов никогда не было сомнений, что Николай Рубцов был в Ташкенте. Речь могла идти только о сроках. Вероятно, мы бы вообще не узнали о пребывании будущего поэта в Ташкенте. Если бы нам не дал подсказку в стихотворении "Я умру". Может дискутироваться только возможность второго пребывания поэта осенью 1954 года. Но вряд ли этот факт можно утверждать или опровергнуть. Никаких данных, что Коля вернулся в Кировск к 1 сентября 1954 года, нет. Ясно, что летом 1954 года он принял решение оставить техникум в Кировске, поэтому необходимости туда спешить у него не было...»

 

6. Приказ по составу учащихся № 24 от 29 января 1955 года

В соответствии с решением педсовета от 28 января 1955 года, учащимся, получившим плохие оценки по трём и более предметам в результате зимней экзаменационной сессии, отчислить из числа учащихся техникума: 7.Голыгина В.Л. 8. Рубцова Н.М. 9. Филиппову Е.Н. 2 курс МС.

И.о. директора Г. Бобырев.

 

Мы решили не приводить материалов педсоветов, ограничившись приказами, т.к они уже не раз печатались в работах автора материала и прямого отношения к теме исследования не имеют.

Чего не скажешь о заметках  из газеты «Кировский рабочий» 1953 -1954 годов. Приводим, доступный на сегодня их список с нашими комментариями.

1. 5 июля 1953 года. А.Глущенко – директор горно – химического техникума «Новый отряд горных техников» «Студенты вторых и третьих курсов после экзаменов выехали на производственную практику, чтобы закрепить знания, полученные ими на классных занятиях. К нам ежедневно поступает много заявлений от желающих приобрести горную специальность… Надо уже теперь развернуть полным ходом ремонтно – подготовительные работы к зиме… Круглый год не прекращается работа в горно – химическом техникуме…». Это заметка из 1953 года, когда Николай Рубцов только поступил в техникум, но думается такое же положение дел, провозглашённое директором Глущенко, сохранилось и через год летом 1954 года.
2. 1 мая 1954 года «Начались экзамены».  «Третьего мая начнутся экзамены у горняков и маркшейдеров второго курса, после чего эти учащиеся пойдут на производственную практику. В настоящее время в техникуме ведётся большая работа по подготовке к экзаменам первых и вторых курсов…». Заметки показывают, что контроль в КГХТ был круглогодичный и уехать их техникума, когда вздумается и приехать позже, чем начались занятия,  без серьёзных наказаний было невозможно. А Рубцов  и так уже был предупреждён в марте 1954 на педсовете и в приказе о том, что может быть исключён из техникума. Однако, приказом от 25 августа 1954 года, он переведён на второй курс со стипендией.
3. 5 мая 1954 года. А.Фёдорова «В красных уголках замерла работа» «В красном уголке по Нагорному переулку холодно, так как комендант тов. Абакумов не обеспечивает его дровами, печи не топятся». Это условия жизни студентов, в том числе и Николая Рубцова. В свои комнаты учащиеся должны были расколоть и натаскать дрова сами. Как вспоминают однокурсницы поэта, парни ленились и спали в не протопленных комнатах, в отличие от девушек. Хотя это не могло быть явлением постоянным, зимой в бараке, а общежитие им фактически было, очень неуютно и холодно.
4. 23 мая 1954 года. Н. Юшкин опубликовал сразу две заметки под общим заголовком «В горно - химическом техникуме» о вечере открытых дверей в техникуме для учащихся выпускных 7х и 10х классов школ города Кировска. Это важно, ибо является неким свидетельством, что Николай Рубцов и Венедикт Ерофеев, десятиклассник школы №1 могли встречаться, даже если не были близко знакомы. Вторая заметка о ремонте кабинетов, лабораторий и мастерских руками учащихся.
5. 3 июня 1954 года. Н. Юшкин, учащийся техникума. «Экзамены в горно – химическом техникуме». Их сдавали третьи курсы геолого – разведочной и разведочно – буровой специальностей. «Сейчас учащиеся, сдавшие экзамены уезжают на производственную практику». Это очень важное уточнение, так как в том числе они уезжали и на рудник Шор – су в Узбекистане. Подкрепим эти сведения данными из статьи уже нашего времени академика РАН Н.П.Юшкина, директора института геологии Коми НЦ. «Ну что же, образно говоря, Николай выбрал «самого горячего коня» и почему-то помчался не на радость свидания, с девушкой простой, а в Ташкент. Да и не столько в Ташкент, сколько на один из рудников, куда посылали на практику учащихся техникума. Есть у него в одном из стихов строка, что жизнь его носила «...и по рынкам знойного Чор-су». Скорее всего, речь идет о серном руднике Шор-су в Ферганской области, в предгорьях Алайского хребта. Там всегда было много наших студентов и выпускников. Наверное, именно там и пришло к Рубцову понимание: специальность маркшейдера — не по нему...»
6. 10 июня 1954 года. Н.Юшкин «У студентов горно – химического техникума». «Одни проходят учебную или производственную практику, другие готовятся к сдаче экзаменов. Свою первую практику проходят учащиеся маркшейдерской и горно – эксплуатационной специальностей. Будущие маркшейдеры, вооружившись теодолитами, нивелирами, мензулами, производят съёмку учебных полигонов, будущие горняки работают на руднике им. С.М.Кирова». Разница между учебной и производственной практикой в том, что за вторую учащиеся получали зарплату. Приятели могли уговорить Николая Рубцова поехать с ними  в Узбекистане не только посмотреть мир, чего студенту очень хотелось, но и заработать денег в изыскательской партии. Какую цель преследовали мы, публикуя материалы газеты «Кировский рабочий»? Да, в некоторых своих воспоминаниях Т.И. Агафонова очень вольно обращается с датами, что может запутать внимательного читателя. О датах в воспоминаниях Татьяны Решетовой мы ещё поговорим. А пока её оценка лета 1954 года. «… Для Николая Рубцова лето 1954 года было, вероятно самым светлым периодом в его жизни. Это и первое свидание в Тотьме на берегу Сухоны. И первый поцелуй, и дни, проведённые в моей деревне. И наши короткие свидания наедине». Вот только куда деть стихи Николая Рубцова «Да, умру, я…» полные безысходной тоски о том самом времени и невнятное стихотворение «Воспоминание о весне 1954 года». Почему - то никто не примеряет их на себя. Вот почему, к воспоминаниям, впервые напечатанным и в последствие отредактированным и напечатанным надо относиться  в любом случае критически.
7. 14 ноября 1954 года. Н.Юшкин «Новое общежитие студентов» О новом общежитии на улице Хибиногорской, на 300 мест с мебелью, водопроводом, радио, паровым отоплением, электроосвещением и бытовой сетью. Ну, если и пожил в нем будущий поэт, то очень недолго, так как в конце января 1955 года покинул техникум и Кировск навсегда. Вот как об этом пишет академик Н.П.Юшкин «В новом общежитии строго следили за порядком. Нарушений не прощали. 23 октября второкурсники Мезенцев, Алексеев, Телов, Рубцов собрались проводить товарищей в армию: «...устроили коллективную выпивку, учинили шум, нетактично вели себя с комендантом...» Всем четверым объявили по выговору, кое-кого решено было не заносить на Доску почета... 24 января судьба студента Рубцова решилась окончательно и бесповоротно. Педсовет выслушал информацию о том, что у него двойки по черчению, геодезии, математике, что «если он останется, то учиться всё равно не будет», и попросил директора исключить его. Приказом от 25 января Николай Рубцов и еще девять учащихся, получивших плохие оценки по трем и более предметам, были исключены». К приказам мы ещё вернёмся, хотя уже понятно, что 23 октября Рубцов полностью занят студенческой жизнью. Почему он принял участие в проводах в армию, да просто он старше многих своих однокурсников и тоже подумывает о службе в советской армии. Хотелось бы привести и воспоминания Е.К.Савкиной, которая с тремя подругами-однокурсницами вселилась в комнату №31 нового общежития на Хибиногорской. Девочки до смерти перепугались, когда их через несколько дней вызвали в дирекцию техникума. Дело в том, что под одной из кроватей они обнаружили батарею бутылок из – под вина, оставшихся после прощального пиршества строителей -отделочников и не знали, как от них избавиться. С тяжёлым чувством, что кто – то доложил об этом они явились в учительскую, справедливо опасаясь, что их выгонят из общежития, а они доказать ничего не смогут. Но милых девушек, наоборот, похвалили за уют, созданный в комнате, за считанные дни и поставили в пример остальным студентам. Большую роль в этом сыграли цветы на подоконнике, подаренные преподавателем техникума и видимые с улицы. А бутылки понемногу вынесли из комнаты и постарались забыть о таком казусе.
8. 19 декабря 1954 года. Н.Юшкин «Радиоузел в техникуме» Название говорит само за себя и ещё это какое – то новшество, улучшение воспитательного процесса. Кстати, заметим, что именно после ухода Николая Рубцова из техникума появилось много фотографий учащихся, так как заработала фотостудия, а фотография Рубцова, того времени только одна. Именно в январе 1955 года встал вопрос о создании литературного кружка в техникуме. Его должна была вести М.И.Лагунова, но студент, которому этот кружок был больше всего нужен, уже не числился в списках КГХТ. И даже строгое расписание распорядка дня для учащихся, проживающих в общежитиях, было введено после отъезда Рубцова, приказом №29 от 4 февраля 1955 года. Эти сведения из педсоветов ещё будут систематизированы.
9. 23 декабря 1954 года. Н.Юшкин. «Вечер отдыха в техникуме» «Каждую субботу в Кировском горно – химическом техникуме проводятся вечера отдыха…». Не такая уж беспросветная была жизнь учебного заведения Кировска, но Рубцов уже решил для себя, что эта специальность и дальнейшая учёба ни для него. Из прощальных стихов Н.М.Рубцова посвящённых Николаю Шантаренкову.

Зима глухая бродит по дорогам,

И вьюга злая жалобно скулит...

Я ухожу до времени и срока,

Как мне судьба постылая велит.

Остаётся ещё один источник - стихи самого Николая Рубцова. Могут ли они помочь в определении факта пребывания поэта в Средней Азии? Ведь мы явно сворачиваем тему, говоря о его поездке в Ташкент. Студент Рубцов побывал и в поисково–геологических партиях в пустыне, посетил и ряд небольших посёлков или городов Узбекистана, явно почувствовал местный колорит, слушал местные легенды о славном прошлом, на которые мастера восточные люди. Вошло ли это в его творчество, конечно, и очень хорошо прослеживается в его стихах условного «Восточного цикла». Но начнём с некоего странного стихотворения поэта, которое он озаглавил «Воспоминание о весне 1954 года» с надеждой, что вот уж из него мы узнаем…, а ничего мы не узнаём из него.

Родимый край мой тих и пуст! 

И резко, словно в мегафоны, 

На председательский картуз 

С амбаров каркают вороны.

 

Старушек наших гнет в дугу, 

А все без жалобы унылой 

С какой-то дьявольскою силой 

Граблями машут на лугу.

 

Пока извилины в мозгу 

Копил я, странствуя по свету, 

Мой дом маячил на лугу 

Немного лет... Его уж нету.

 

В избе, бывало, у подружки 

На сковородке, на жару 

Пельмени прыгали в жиру, 

И подавалась брага в кружке.

 

Не раз по горлу моему, 

Эх, ручейком журчала брага! 

А что здесь нынче, не пойму, — 

Поганки светятся из мрака.

 

И странной тенью прежних дней 

С какой-нибудь бездомной кошкой 

По всей деревне без огней 

Я, как дурак, хожу с гармошкой.

  

Ведь было время! Не пройти 

Воскресной ночью, не волнуясь! 

Народу было на пути, 

Веселья, музыки... О, юность!

Попробуем порассуждать об этом странном стихотворении, которое может быть следовало бы назвать «Воспоминания о лете 1954 года», ибо из документов известно, что весна поэта была кировская, где нет ни деревень, ни покосов и амбаров, ни председателей. Да и родимым краем Кировск никогда не был, а им считал поэт Николу, где кончил семилетнюю школу, кстати, не так давно это и было. А вот летом поэт бывал в Тотьме, встречаясь с Татьяной Агафоновой, в деревне Космово. Сохранилась приписка В.С.Белкова к этому стихотворению, что весной 1954 года (по нашему мнению летом в августе) Рубцов был в Николе и Белков считает, что тут он (Рубцов), согласно стихам точен наверняка. Но смущают каркающие вороны в предчувствии нового урожая и старушки, которые с дьявольскою силой машут на лугу граблями. Явный сенокос июля – августа в Вологодской области, когда чтобы не перестояли травы надо косить траву и сушить сено, переворачивая его граблями по нескольку раз в день. Очень интересной показалась строка «Пока извилины в мозгу копил я, странствуя по свету…». А до августа 1954 года лето и в самом деле было удачное на странствия. Вологодская область, Москва, Средняя Азия. И вот в августе поэт с гармошкой в деревне Космово, Междуреченского  района или в Николе Тотемского района. Но он же поэт и имеет право на обобщение, когда не важна конкретика, а важна художественная сила слова. Может весна жила тогда в душе юного поэта, а ветер странствий и любви гонял его по свету с желанием как можно больше перечувствовать и посмотреть. И ведь никогда более не стремился поэт на юг страны, как, впрочем, не бывал больше и в Хибинах, в Кировске.

Стихотворение «В пустыне» опубликовано Н.М.Рубцовым в 1968 году сразу в нескольких печатных изданиях. Некая попытка систематизации впечатлений автора от Востока и пустынь по истечении времени в поэтической форме (стихи, которые уже приведены в работе, второй раз не публикуются). Начинается стихотворение с вечного покоя пустыни и изнуряющего зноя. Но они преодолеваются и идут караваны, пугая одиноких птиц пустыни, тревожа гробницы. Но вечный покой пустынь тоже может сменяться бурей.

«Зреет жгучая жажда сраженья, в каждом шорохе зреет самум». Видимо ситуация с пустынями была сродни и жизненной ситуации у Рубцова, человека ранимого и импульсивного.

Стихотворение «А чай припахивал смолою…» полно местных восточных примет. Чай, пахнувший смолою, горчащий дикий мёд, парни, сбежавшие из партии геологов, не выдержавшие испытания пустыней, а может быть серным рудником   Шор – су. Вроде бы описательное, бытовое стихотворение, но даже обычай восточного гостеприимства в трудных условиях  – это плюс в пользу нахождения Рубцова в Узбекистане.

Стихотворение «Да, умру я!»:          

Да, умру я!
И что ж такого?
Хоть сейчас из нагана в лоб!
Может быть,
гробовщик толковый
смастерит мне хороший гроб..
А на что мне хороший гроб-то?
Зарывайте меня хоть как!
Жалкий след мой
будет затоптан
башмаками других бродяг.
И останется всё,
как было —
на Земле,
не для всех родной...
Будет так же
светить Светило
на заплёванный шар земной!..
 

г. Ташкент,
1954

Оно подписано г. Ташкент, 1954 и входит составной частью в сборник «Волны и скалы», который тщательно готовился Николаем Рубцовым  совместно с Борисом Тайгиным и вышел как самиздат в количестве 6 экземпляров в 1962 году. Таким образом, совсем немного времени прошло с момента написания стихотворения до его публикации с указанием места и времени написания. Стихотворение написано в минуты отчаяния, полного неприятия жизни. Это очевидно. Но очевидно и другое, стихи как – то перекликаются с музой С.А.Есенина. Возможно, что одной из целей поездки Рубцова в Среднюю Азию, было желание увидеть и познать то, что когда – то довелось Есенину. Николай Рубцов находился тогда под сильным впечатлением от лирики Сергея Есенина, старался, как это видно из писем, отыскать следы С.А.Есенина в Мурманске, а почему бы и не в Ташкенте? Это только в 80 е годы 20 века было полностью доказано, что двадцатидневное пребывание Сергея Есенина в Ташкенте стало важной вехой в его биографии, а в 50 е годы ничего ещё ясно не прослеживалось. Вполне важная для Рубцова цель поездки, отыскать следы поэта Есенина, конечно, помимо встречи с приятелями из КГХТ, желания заработать, посмотреть мир и окунуться в другую культуру. Но вышло не так, как планировалось, и реальность жёстко обошлась со студентом из Кировска.

«Жалкий след мой будет затоптан башмаками других бродяг…». Надежды пошли прахом. Вот тут окажутся вполне достоверными и уместными рассказы Сайяра, записанные Николаем Красильниковым, о  бытовом унижении Николая Рубцова в Ташкенте и его полном отчаянии. Кстати, есть и вариант кратких воспоминаний самого Николая Рубцова о Ташкенте, как аргумент его в нём пребывания.  А, само стихотворение это произведение момента, или такие мысли посещают поэта не редко? То, что он прекрасно помнил, всё связанное с этим произведением, минуты отчаяния, может предательство приятелей и подчёркивается указанием места и времени, а значит, не придуман Ташкент. И последнее, стихотворение располагается автором в сборнике « Волны и скалы» в разделе «Ах, что я делаю?», который как - то особенно трагически биографичен. Впрочем, вот отрывок самого Николая Рубцова из предисловия «От автора»: «Кое – что в сборнике (например, некоторые стихи из цикла («Ах, что я делаю?») слишком субъективно.  Это «кое- что» интересно только для меня, как память о том, что у меня в жизни было. Это стихи момента». Мы специально подчеркнули слова Рубцова, что Ташкент в его жизни был, пусть и не лучшим её моментом. Можно спорить с исследовательской версией датировки событий, но после слов самого Рубцова факт его пребывания в Узбекистане отрицать нельзя.

Приведём ещё несколько наблюдений, так или иначе касающихся темы нашего исследования. В 1968 – 1969 годах поэта просто прорвало на стихи с явными мотивами восточных воспоминаний, ностальгии по юности. Из того, что напрямую связано с югом, любовью, пустынями назовём следующие произведения. Первая публикация стихотворения «Пальмы юга» состоялась в газете «Вологодский комсомолец» 29 января 1969 года. А это означает, что черновые варианты стихотворения, поиски Николаем Рубцовым лучшего образного ряда произведения относятся ко второй половине 1968 года. Стихотворение «Волнуется южное море» публикует «Красный Север» 30 января 1968 года, «По дороге к морю» («И азиатская чужбина, бог знает  что за сторона…») «Вологодский комсомолец» 9 августа 1968 года, «В пустыне» напечатано в «Вологодском комсомольце» тоже 9 августа 1968 года, «Ответ на письмо» (хотя написано в 1958 году) вышло впервые в «Вологодском комсомольце» 31 августа 1969 года, «У церковных берёз» в «Вологодском комсомольце» 29 января 1969 года. Немного позднее все эти стихи перепечатывались в журналах (характерная подборка в журнале «Наш современник» № 9 за 1969 год) и в прижизненных сборниках поэта. Но особенно мы выделяем стихотворение «Караваны» и приводим его авторский вариант  из записных книжек поэта Н.М.Рубцова, хранящихся в рукописном фонде Вологодского музея – заповедника.

В отличии, скажем от А.В.Быкова, находим в нём многочисленные приметы того, что Рубцов был знаком со спецификой и легендами, историей и местными понятиями, бытовавшими в Узбекистане, о чём, не побывав там, в нюансах, никогда бы не узнал. Куда шли караваны: из Бухары до Фив, совершенно особый отрезок Великого шёлкового пути. А что везли караваны:  дамасские булаты из Сирии, персидские халаты из Ирана, Афганистана, Персии. Под песни Навои двигались корабли пустыни. А это уже средневековье – Алишер Навои тюркский поэт (1441 – 1501), государственный деятель тимуридского Хорасана. Рубцов знаком с местными типами государств, а надо учитывать, что историком он не был, но поэт пишет, что время сжигало ханство (Хива), эмирство (Бухара) и орду (Золотая орда). Впрочем, Николай Рубцов просто пытается обобщить и поэтическим языком показать временность государств и может быть, не суть важно Хивы или Фивы были началом или концом караванного пути, и Бухара только для рифмы  в стихотворении. Не историческая точность, другое занимало поэта Рубцова - некая спресованность и преходящий характер времени, государств, человеческой жизни. Тут какое – то прозрение, что только природа и высшее искусство – поэзия, переживёт рукотворные творения человека.

Вобрали все барханы

Века в пласты свои

Но живы караваны

Песен Навои.

Видимо восток способствовал таким неспешным выводам поэта, где всё течёт веками, не изменяясь, а, только чередуясь…. Рубцов смешал времена и века, события и понятия, людей и природу в одном стихотворении, а для этого надо было много читать или побывать на месте описываемого.

В связи с этим стихотворением есть необходимость дать оценку книги А.В.Быкова «И золотое имя Таня …», которая вышла в Вологде в 2009 году. Вот мнение  самого Александра  о ней: «Перед Вами обложка одной из немногих правдивых книг о поэте. Она неудобна разного рода "липовым специалистам", но возразить им по сути нечего, поэтому предпочитают просто грязно ругаться в ее адрес. Пройдет время, фамилии всех этих "биографов" уйдут в небытие, а книга "И золотое имя, Таня" останется сразу в двух ипостасях, как литературное произведение, и как исследовательское, ведь все, что там написано - есть правда, пусть и неудобная лакировщикам биографии поэта». 

Громкое и часто тиражируемое заявление. Однако факты и даты упрямая вещь. Их документальная точность и интерпретация - есть существо рубцововедения, никак иначе. Даже духовность поэта тоже выводится из определённых фактов, правда не имеющих, зачастую, привязки к дате и месту. А это уже легендарность, которая тоже имеет право на существование, как параллельное направление, наряду с научно – документальным и литературоведческим секторами современного рубцововедения. Жизнь Н.М.Рубцова не всегда укладывается в выводы, зачастую противоречит им. Да и как вогнать живое в схемы. А ведь изо всех сил стараются и хвалить без меры и хулить без оглядки, а нужно просто быть деликатными в выводах без  категоричности…

Для неискушённого читателя книга Александра Быкова, безусловно, познавательна и интересна. Но она написана, как значится в подзаголовке как «Повесть о первой любви поэта Николая Рубцова» и автор  сосредоточен почти полностью на фигуре Татьяны Агафоновой (в замужестве Решетовой), читай, что на его с ней «литературном романе». А вот вопросы, которые реально интересны и важны, связанные с Николаем Рубцовым, мягко говоря, не доминируют в развитии сюжетных отношений научного руководителя и героини дипломной работы неназванной студентки. Автор даёт какие - то ответы вскользь, согласно своей конфигурации и концепции темы, но они не могут быть удовлетворительными без документального подтверждения. Наверное, научный руководитель, который не раз заявлял, что он историк – источниковед обязан понимать такие простые истины. По большинству вопросов, которые, по нашему мнению, являются принципиально неясными из – за отсутствия документальной базы Александр Быков просто даёт своё заключение и следует дальше в канве своего сюжета, без сомнений и попыток документального обоснования. Оговоримся, что в большей степени это касается фактов биографии Н.М.Рубцова, а ведь собственно в них то и должна заключаться особая ценность книги претендующей не только на литературные, но и на исследовательские лавры.

Александр Быков неточен в фактах и датах. Оправдывает автора только собственная выстроенная логика событий и то, что книга посвящена судьбе Т.И.Решетовой и только роли в ней поэта Рубцова, а неточности просто проходной материал для сравнений автора.

«Вот и ситуация подходит: моряк приезжает в отпуск летом 1957 года, а любимая вышла замуж…» А.В. Быков пишет о недельном отпуске 1957 года который не принёс Рубцову нечего кроме горького чувства обмана. Почему отпуск был недельным и именно в 1957 году? Почему Тая Смирнова оказалась замужем уже в 1957 году непонятно. Рубцововедение не стоит на месте и по вновь открывшимся фактам и документам все доводы, приведённые А.В.Быковым неверны.

Из письма автору статьи от 10.12.2009 года от Таисии Александровны Голубевой (Таи Смирновой) «Леонид Николаевич, в 1958 году Николай приезжал, но при встрече я ему дала понять, чтобы он не надеялся на будущее, всё равно отец не даст согласие. Мне было тяжело, я много думала и пришла к такому решению. Ведь у нас с ним нечего нет, если только сбежать и жить в шалаше. В 1959 году 14 мая я  вышла замуж за соседа Боловинцева Владимира, в 1960 году 20 марта у нас родилась дочь Эльвира…»

А.В. Быков не приводит «легендарных» данных о работе Рубцова в Архангельске в библиотеке избачём, но зато без тени сомнения и доказательств пишет: «Весеннюю сессию Рубцов так и не сдал, забрал документы из техникума и попрощался с Тотьмой». По сюжеты его повести автору в иные подробности и не надо вторгаться. Между тем, факт сдачи или не сдачи Рубцовым весенней сессии 1952 года в Лесотехническом техникуме Тотьмы принципиален.

Александр Быков утверждает, что первое стихотворение Рубцова «Май пришёл» состоялось 5 мая 1957 года в газете «На страже Заполярья», хотя правильная дата публикации 1 мая 1957 года, да и как стихотворение посвящённое Первомаю в советское время могло быть опубликовано с опозданием.

«Через две недели в газете «Вологодский комсомолец» Рубцов подал ей (Татьяне Решетовой) знак в стихах. Это были знаменитые ныне «Письмо» и «Ответ на письмо». Столько лет пронеслось, а стихи были всё так же злободневны…». Очень лирично, если бы не одно но. Стихотворение «Письмо» было опубликовано только 3 января 1986 года, правда, в «Вологодском комсомольце», а вот «Ответ на письмо» впервые в том же издании 31 августа 1969 года. Получается полуправда от научного руководителя. А.В.Быков так сосредоточен на фигуре Татьяны Агафоновой, вернее, на той правде, которую она ему доверяет, что и не пытается разобраться, а где же был Николай Рубцов в июле 1954 года. Только скромно замечает, что поэт проводил каникулы в Тотьме на квартирах друзей и знакомых. Но об этом ни С.П.Багров, ни И.А.Серков ничего не сообщают, как молчат и другие приятели поэта. Да мы согласны с утверждением Быкова, что в августе Рубцов не был в Ташкенте, но в июле он точно на востоке, в Узбекистане. Доводов для этого приведено думается достаточно. Но Александр Быков отказывает поэту в посещении Ташкента вовсе. Вот его характерное рассуждение «…Стихотворение «Караваны» вообще странное, поэт путает географические названия. Вместо Хивы – крупного города в средней Азии – пишет про Фивы, которые, как известно, в Египте. Караваны из Бухары туда вряд ли ходили: далеко и очень опасно. А вот между Хивой и Бухарой по пескам – это да, этим путём ещё Ходжа Насреддин хаживал. Чор – су это не рынки, а один большой базар в старой части Ташкента.  Это красивое название Рубцов мог услышать от кого угодно и вставить в стихотворение. Но вот если бы он там был и действительно «разгружал дыни у дяди Нури», написал бы однозначно правильно. Всё это как раз и говорит, что до Ташкента Рубцов не доехал. И ехал ли вообще, вот вопрос».

Приведём небольшую справку. Старинный базар «Эски жува» («Старая башня»), более известный как «Чорсу» (Чор-су - «четыре дороги» либо «четыре потока») и расположенный в Старом городе на пересечении четырех торговых улиц, круглый год впечатляет своими красочными товарами и архитектурным строением, дыханием древности и народной культуры. Его можно назвать одним из старейших базаров Ташкента, да и всей Средней Азии в целом, так как он был известен еще в средние века и имел большое значение в торговой дороге Великого шелкового пути. Из записей путешественников прошлых веков можно узнать, что на главном базаре Ташкента было бесчисленное количество рядов с товарами, мелкие лавки, бани, караван-сараи, чайханы и прочие заведения. Уже в те времена Чорсу представлял собой целый торговый город. Так что назвать в стихотворении, что поэт хаживал «И по рынкам знойного Чор – су» вполне нормально. Товары даже на современном базаре Чор – су разделены следующим образом: 1. Продукты 2. Ремесленные ряды 3. Вещевой рынок, т.е. существуют различные по существу рынки, объединенные только общей маркой лучшего базара Ташкента. И нам опять не обойтись без стихотворения «Караваны» Н.М.Рубцова.

Великий шёлковый путь – караванная дорога, связывавшая Восточную Азию со Средиземноморьем в древности и в Средние века. В первую очередь использовался для вывоза шёлка из Китая. Великий шёлковый путь, вернее один из его морских путей доходил до Балканского полуострова. И, возможно, в стихотворении Николая Рубцова отголосок легенды о связях Бухары с Беотийским союзом греческих городов  и его столицей, тоже как не странно Фивами, который сохранился в Узбекистане. Итак, Александр Быков опять прав наполовину, караваны в Египетские Фивы не ходили, а вот в Фивы Греческие вполне могли. Как тут не поверить поэту Николаю Рубцову в отличие от историка показавшему отличное знание эпоса Средней Азии. Для нас это неоспоримый факт пребывания поэта Рубцова в Ташкенте и его знакомства не по книгам с местным фольклором и славным прошлым региона.

Художественность, а тем более документальность книги «И золотое имя Таня» достигается в основном за счёт рассказа о судьбе Т.И.Решетовой, которая и впрямь серьёзно увлекает Александра Быкова. Воспоминания Татьяны Решетовой, ей же и предложенные автору или выявленные в результате длительных расспросов и есть предложенная автором часть игры в «научность» уже касающаяся  биографии Николая Рубцова. Некоторые нестыковки позволяют думать, что женщину, к которой поэт испытал чувство, пугала эта настойчивость научного руководителя и заставляла зажиматься, до конца так и не раскрыв все тайны. В этом смысле строка поэта «я уезжаю, мучит тайна» справедлива. Но это тайна женщины, а её, как известно, порядочные люди должны уважать. Вот так и пришлось Татьяне Решетовой лавировать, пытаясь не раскрыться до конца и искать пути к мирному сосуществованию всех известных фактов. Но научный руководитель напорист и давит своей схемой событий, для которых придумана даже специальная методика изучения фактов.

Что же Т.И.Решетовой согласиться полностью, ну нет, не тот характер, и она выпускает свою книгу «Сколько лет пронеслось» «…Как будто вечен час прощальный…» в которой использует только малую часть материалов книги А.В.Быкова. Для исследователя любое напечатанное слово уже пища для размышлений, а в этом случае мы имеем роскошную трапезу недоговорённости, отрывочности воспоминаний в которых нет твёрдых выверенных вешек из дат и даже последовательности событий, не говоря уже о твёрдой основе истории жизни в документах. Т.И.Решетова сама предельно запутала ход событий и отношений с Н.М.Рубцовым, но мы в этом материале рассматриваем только 1954 год, практически лето 1954 года в жизни поэта. Список её воспоминаний разных лет приведён в примечаниях,  в некоторых она вообще не приводит конкретных дат, а в других очень вольготно с теми же датами обращается. В 1991 году она пишет «…Затем летом 1954 года встреча на выпускном вечере в педучилище… я плакала  провожая Колю…  в августе 1954 года неожиданно Николай приехал ко мне на родину, в Космово…». Из предисловия к воспоминаниям 2006 года «…Поэтому, когда в конце мая (или начале июня) 1954 года, когда он вернулся в Тотьму, я согласилась с ним встретиться. Это было единственное наше свидание на берегу реки Сухоны, в ожидании парохода из Вологды… Дело ещё в том, что мы с Колей Рубцовым виделись всегда недолго: «свидания краткие», «наша минутная радость». Так что мне о характере юного Рубцова судить трудно…».

И ещё из тех же воспоминаний «… По распределению 15 августа 1954 года я должна была отправиться на работу в Азербайджанскую ССР в качестве учителя русского языка и литературы… а в начале августа в деревне неожиданно появился Коля Рубцов с приятелем Сашей Гладковским…». А вот каким неожиданным откровением поделилась Татьяна Решетова с Владимиром Арининым в материале последнего 2006 года «… Но судьба подарила нам с Колей неожиданную встречу в Вологде летом 1969 года.  До этого мы не виделись пятнадцать лет…» Легко посчитать, что с 1954 года?! Ну не интригует ли, не запутывает ли Татьяна Решетова.  Вот как пишет со слов Татьяны Евгений Гусев в материале 2007 года «… За это время - почти пять лет заочного знакомства – у нас было всего три встречи… надо признаться, что Коля был довольно вспыльчив. Он умел добиваться своего не останавливаясь ни перед какими трудностями… Он видел  красоту, красоту не только человека, но и окружающего мира, природы… запомнилась его аккуратность и общительность…». А это уже цитаты из материала Полины Красновой с названием, предвосхищающим титлы книги Александра Быкова «Повесть о первой любви…», правда, противоречащие друг другу. «Как вспоминает Татьяна Ивановна, свидания их с Колей Рубцовым были действительно очень короткими. Это вечер в ожидании ночного рейса парохода на берегу Сухоны в Тотьме в 1954 году и несколько дней в конце июля или начале августа того же 1954 года в деревне Космово Междуреченского района, куда Коля неожиданно приехал к Тане Агафоновой в её родительский дом». И другая цитата «На празднике Рубцовская осень в Вологде в 2003 году Т.И.Решетова в своём выступлении сказала такие слова: «Судьба много раз давала нам с Колей шанс остаться вместе, но каждый раз и разлучала. Ни одной из любимых им женщин судьба не отдала его, а подарила Рубцова России…».  В книге Александра Быкова всё встаёт на место и воспоминания Татьяны Решетовой приобретают некую целостность по датам и основным событиям. Автор использовал все материалы, записанные до него, естественно конкретизировав и облагородив их мнением научного руководителя, но в роли первопроходца и в оригинальности материала А.В.Быкова трудно обвинить.

Можно считать устоявшимися датами  приезд Рубцова в Тотьму на выпускной вечер Решетовой  1 июля 1954 года, что согласуется  с документами из КГХТ (Кировского горно – химического техникума),  приезд поэта в Космово в начале  августа  1954 года, встречу  наших героев в поезде, шедшем в Москву  11 – 12  августа 1954 года, и расставание,  как в песне  «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…». И даже, то, что в августе Рубцов не мог поехать на восток: ни денег, ни желания у него не было, да и зачем, если уже был там в июле. Но, то, что А.В.Быков отрицает факт поездки Николая Рубцова в Ташкент и  тянет одеяло личной жизни поэта только в сторону Татьяны Решетовой, никак не может быть истиной. Известны воспоминания об отношениях с девушками  помощника кочегара Архангельского тралового флота и студента КГХТ Николая Рубцова. Возможно, поэт отметает большинство своих случайных знакомых ради светлого чувства к Татьяне. Но вскоре в его жизни появляется Тая Смирнова и новые любовные отношения… А логика автора книги «И золотое имя Таня» всё ищет чувство в том, что давно прошло и отболело. Николай Рубцов, всё ещё влюблён в Татьяну Решетову и конец, так считает Быков, но это упрощает, схематизирует личность поэта.

А теперь о психологическом подтексте событий данной темы исследования. Как нами уже писалось, именно психологией можно нивелировать все шероховатости вопроса о пребывании Николая Рубцова в Ташкенте, но это уже уровень после документальный, когда доказательства есть, но их нужно соединить воедино. Итак, конечно, студент КГХТ мог приехать на один день на выпускной вечер к симпатичной и завоевавшей его приязнь девушке. Но почему только на один день, куда он торопится и пропадает на целый месяц? Мог ли Николай Рубцов не сказать 1 июля 1954 года Татьяне Агафоновой  о том, что он поедет в Ташкент к своим приятелям из техникума? Вполне, если сам об этом точно не знал, а только предполагал поездку. Трепачом прослыть легко, а вдруг что – то не сложилось бы с путешествием. Да у него были впереди почти два летних месяца каникул, некоторая сумма денег за полученные стипендии и, возможно, за разгрузку вагонов в Кировске. Мы специально спрашивали студенческого друга Николая Рубцова Николая Шантаренкова о возможных побочных заработках, и ответ его был утвердительным. Но, давно уже знавший жизнь начинающий поэт понимал, что на длинные разъезды и пропитание этих денег не хватит, а ещё надо было думать и о возвращении в Кировск. Даже бессистемные перемещения внутри Вологодской области требовали времени и денег. Почему Николая тянуло посмотреть чужие края понятно. «Я ещё везде попихаюсь…» вот формула его тогдашней действительности. А тут вдруг случай, поехать к приятелям подзаработать в геологической партии или на серном руднике Шор – су, на котором проходила практика студентов КГХТ. Ведь он уже закончил один курс маркшейдерского отделения техникума, уж его - то возьмут на работу, тем более ему уже 18 лет.  Уточним, что Николай поехал  без направления на практику, самостоятельно, и, возможно, его там никто не принял с распростёртыми  объятиями.  А какие были надежды посмотреть восток, заработать денег на оставшиеся каникулы. Пример Есенина, совершившего такой же восточный вояж, тоже вдохновлял поэта Рубцова. Правда, оба русских поэта немного написали стихов на восточные мотивы, но они же русские поэты.   А это опять психология. Итак, вечером, почти ночью, 1 июля Рубцов куда – то вдруг сорвался от своей девушки, ничего не сказав ей, не погостив, как Татьяна, может быть, ожидала в виду развития их романа. А Николая ждала Москва и Узбекистан, в котором он желал, как мужчина, решить свои материальные и познавательные проблемы. Мог Рубцов некоторое время поработать и в геологической партии, но… стихи «А чай припахивал смолою…» многое объясняют. И вот в результате оказался в Ташкенте, в незавидном положении без работы, без денег и перспектив даже на благополучное возвращение.

Дальше надо цитировать статью Николая Красильникова с воспоминаниями Сайяра, ибо из неё и без психологии, без фантазий всё понятно. Ни поэтические надежды, ни попытки заработать не стали явью. И даже к руководству города обращался студент, а приютивший его дядя Костя помог с деньгами на обратный путь. Вот несколько цитат из статьи Николая Красильникова: «Если бы не добряк дядя Костя, не известно, как бы сложилась судьба Рубцова в чужом городе. «Что ты думаешь здесь делать?» – спросил я Колю. «Поживу, осмотрюсь, – ответил он. – Может, в ремеслуху (ремесленное училище – Н.К.) поступлю или пойду куда-нибудь на работу».

«Окончив читать, Видонова улыбнулась и сказала: «Стихи хорошие… Но, понимаете, в них много грусти, пессимизма. А нам нужны произведения о комсомоле, о строителях Голодной степи, о хлопкоробах… Если вы напишете стихи на эти темы, приносите. Мы с удовольствием их опубликуем». «Нет, я не пишу таких стихов», – ответил Николай и покраснел. «У вас должно хорошо получиться! Подумайте над моим предложением», – сказала на прощанье Видонова. «А что тут думать?» – махнул рукой поэт, хлопнув громко дверью».

«А Коля уехал домой, – сказал пьяненький дядя Костя. – Я дал ему на дорогу деньжат. Хороший он хлопчик, помогал мне по хозяйству, как сын родной. Вот только бедовый, похоже, пропадёт зазря…»

Николай Рубцов понимает, что Ташкентская эпопея окончилась и надо возвращаться в Кировск, но он бы не был самим собой, если бы не прояснил до конца свои отношения с Татьяной Агафоновой. Неизвестно на какие средства, но он сразу после возвращения  из Ташкента заезжает к ней в Космово. В деревнях голодом никого не морили, а Николаю хвалиться было нечем, ни публикаций в газете, ни заработанных денег нет, а может он рассчитывал сделать своей девушке подарок…  Потом психологический срыв из – за разладившихся отношений с Татьяной и отъезд. Но уже 10 – 11 августа он узнаёт о том, что Татьяна Агафонова едет в Азербайджан, их встреча в поезде, идущем в Москву, и он говорит, что за ней не поедет, а у него другой маршрут в Узбекистан, собственно из которого он недавно бесславно вернулся. Мужская гордость не позволяла Николаю говорить раньше о провальной поездке, но сейчас, чтобы сохранить лицо и в дальнейшем козырять фактом, что он тоже был на востоке, вполне позволяла об этом упомянуть. Странно другое, что сама Татьяна Агафонова ничего ему не говорила о распределении в Азербайджан в начале августа, когда он гостил у ней в Космово. Тут снова психология и степень доверительности молодых людей, вроде бы влюблённых в друг друга. Странноватая любовь – влюблённость получается.  

А 25 августа датирован приказ КГХТ о переводе студента Рубцова на второй курс с государственной стипендией, и, по нашему мнению, он требовал присутствия студента Рубцова на месте учёбы, т.е. в заполярном Кировске, учитывая строгие порядки в техникуме и степень администрирования того времени. Эти дни с 12 по 25 августа Николай Рубцов мог провести в дороге, как считает В.С.Белков с заездом в Вологду, Николу, если бы были деньги на разъезды, хотя бы в общем вагоне. Но скорее всего - двое суток от Москвы до станции Апатиты, а там 25 километров до Кировска таков путь Николая до места учёбы в КГХТ, выкрутился как – то Николай с деньгами на обратный путь, поняв, что кроме техникума его никто нигде не ждёт. Мы консультировались по поводу, того пустили ли бы его в общежитие – безусловно пустили бы и даже могли попросить принять участие в подготовке к новому учебному году. Грибов и ягод в это время в Хибинах навалом, продавай или питайся  сам. Но это только предположение. Не лишено оснований и такое развитие событий, что к 25 августа все студенты должны были быть на месте учёбы и принимать участие в хозработах по благоустройству общежитий, учебных корпусов, аудиторий, заготовке дров. А уже с 1 сентября второй курс – это картошка, специально звонил по этому поводу однокурснице Николая Е.К.Савкиной , которая подтвердила догадку о сельхозработах осенью 1954 года. Опаздывать не полагалось, под страхом снятия со стипендии и отчисления из техникума. В приказах или материалах педсоветов данные факты точно бы получили отражение. Так, что ни о каком возвращении Рубцова 8 сентября с каникул, тем более в октябре не может быть и речи. В октябре уже совсем другие приказы касаются Николая Рубцова, впрочем, об этом уже писалось.

А чисто психологически можем предположить, что понимал уже будущий великий поэт, что Кировск не рай земной, горная специальность, после, пережитого  в Узбекистане, не кажется манной небесной и надо менять опостылевший техникум, как бросил и Лесотехнический в Тотьме, на другой сценарий жизни. В конце концов, поиск себя и поэтического стиля приводит талантливого человека на его магистральные рельсы классического русского стихосложения и уже с этого пути Н.М.Рубцов не сошёл. А психологические этюды, которые оставил нам Николай Рубцов на своём поэтическом пути ещё долго разгадывать. Вот, например, один из них напрямую связанный с нашей темой относится к стихотворению «Ответ на письмо» безусловно посвящённом  Т.И.Решетовой (Агафоновой). Случай приводит в своей книге Н.А.Старичкова [7]. В начале 1970 года она написала Николаю Рубцову письмо полное упрёков, а он после её приезда из отпуска ответил строками стихотворения «Ответ на письмо». Поэт использовал стихотворение, написанное давно, по другому поводу, но читал в сходной ситуации именно Старичковой. «Да, этого не было, но это можно себе представить» - говорил он женщине любившей его, она же  была уверена что, как пишет в книге, обращаясь к Рубцову «Ольга Фокина – открытой души человек. Не то, что ты. Твой ребус не сразу разгадаешь. Коля весело рассмеялся. Но таков был Рубцов! Надо просто это знать…». Необычное начало подразумевает нетривиальный конец материала. Вот как писал об Узбекистане и об отношениях с узбекской девушкой детдомовский друг Николая Рубцова Анатолий Мартюков.

Казалось, я живу

В Узбекистане, -

Привет тебе далёкая земля…

И девушка

С раскосыми глазами,

Которую  зовут Рауфиля.

Мне слышались

Есенинские песни

О Родине, России, о любви,

Когда она читала по-узбекски

Волшебные поэмы Навои.

Но сердце волновал

Не только голос –

Я слушал

И смотрел в её глаза

Кто знал тогда,

Что я не сяду в поезд

И что она

Встречала поезда…

Читая это замечательное лирическом стихотворение не нужно  оценивать степень таланта автора и степень его чувства к узбекской девушке. Подчеркнём только, что в отличие от Анатолия Мартюкова Николай Рубцов сел в поезд, и побывал в Узбекистане. Собственно это мы и старались доказать.

---

---

Материал предоставлен автором