Посвящения Николаю Рубцову
Иван Трифонов
СОЛОВЕЙ
Памяти Н.Рубцова
Сбылось ли то, о чем мечталось
У соловья в ночном саду?
Забыв про сон и про усталость
Я утром новой трели жду.
Увы - несбыточны надежды:
Кричит соседский попугай,
Одетый в яркие одежды -
Терпи! Коробься, а внимай!
И на дворе разнообразно
Скворцы, синицы, воробьи
Весь день коверкают бессвязно
Напевы чудные твои...
При свете дня невзрачный, сирый
Всем чистым существом своим
Он ночью царствует над миром -
Он - днем бессильный перед ним...
Источник:
Аркадий Брязгин
У Рубцова
"Здесь жил..."
Поведайте другому.
Немного надпись говорит
ему.
Он сутки ехал к дому
и вдвое более небрит.
Но в остальном он безупречен
и лишь себе немного дик -
он хочет быть увековечен
на фоне нескольких гвоздик
и сей доски, что почитатель -
из местных -
к зданию в торце
пристроил...
Он - простой читатель
в одном единственном лице.
В переселенье душ поверя,
он наблюдает за баржой,
что много лет врастает в берег,
покрыта глиною и ржой.
Глядит до ночи, в строчках роясь,
их проживает, и тогда
садится в тот же самый поезд
и отбывает навсегда.
А там, где памятник, на площадь
фонарь сто ватт напрасно жжёт,
там за паромом в поле лошадь
белеет и призывно ржёт.
Источник:
Лев Щеглов
Н. Рубцову
Ах, как мы
хороши
Ногами из дверей!
Скорее напиши,
И помирай скорей.
Источник:
Андрей Грунтовский
* * *
Посвящение Н.Рубцову
Ты дождешься, когда я усну
И уйдешь потихоньку из дома,
И навек - будто мы не знакомы,
И навек - в этот холод и тьму.
Я останусь один в темноте,
Не впервой... и куда мне такому...
Были люди и строки не те
И не раз выгоняли из дому.
Потому и знобит у огня:
Ни тебя, ни любви ,ни надежды.
Будто кто-то примерил одежды,
Что-то пишет, но это не я.
От того-то навеки не сплю,
Проворонил чудную жар-птицу,
Полюбил этот холод и тьму -
Мглу, откуда должна воротиться.
Источник: сайт
Андрей Земсков
Памяти Николая Рубцова
Все березы, березы
Вдоль осенней дороги -
Невесомые строки
невеселой судьбы.
Загрохочет ли поезд,
Застрекочут сороки, -
Все дороги, дороги,
все столбы да столбы...
Ах, и сам я не знаю,
Отчего и откуда
Жду неясного чуда:
не бывает чудес.
Плачет серая птица
И, туманом окутан,
Как свеча, догорает
стеариновый лес.
За дорожною пылью
Я полоску косую
Золотого заката
не могу разглядеть.
С придорожных колодцев
Журавли голосуют,
Потому что не могут
на юга улететь.
К староструганным срубам
Север их приторочил.
Вологодская осень
среди сонных полей
Отзывается эхом
Недописанных строчек, -
И березы, березы
вдоль дороги моей...
февраль 2000
Источник: сайт
Сергей Соколов
БЕЛОЕ ОБЛАКО
Николаю Рубцову
Около древнего волока
Стынет туман молоком.
Где-то к заутрене колокол
Вдруг зазвонил далеко.
Вспомнилось детство далёкое,
Вспомнилась милая мать…
Будто она, ясноокая,
Хочет мне что-то сказать.
Шепчет, но слов мне не слышится,
Смотрит, но дум не понять…
Лишь в небе тихо колышется
Облачная благодать.
Может, она белым облаком
Внемлет, скорбя надо мной
Около древнего волока,
Там, где туманы стеной?
Москва
5 января 2002 г.
Источник:
Александр Росков
Памяти Николая Рубцова
...А мороз под Крещенье и в Вологде тоже - мороз,
как на родине детства, в Архангельской области, в Емце.
Он прохожих целует в пунцовые щёки - взасос,
на балконах сцепляет бельё - простыню с полотенцем.
Он рисует узоры на мутном оконном стекле
неуютной квартиры, где груду бумажного хлама
в дальнем тёмном углу, да бутылку вина на столе
освещает луна сквозь ни разу не мытую раму.
Человек у стола тянет руку к посудине... и,
опрокинув стакан, чистит хвост заржавевшей селёдки...
Пей, Рубцов, свой портвейн! Георгины замёрзли твои,
и на жёлтой мели догнила твоя старая лодка.
Пролетели твои самолёты, прошли поезда,
и телеги твои, как ты сам говорил, проскрипели.
Не горит, а мерцает полей твоих зимних звезда,
в перелесках ветра твою душу заочно отпели.
Пей, Рубцов, свой портвейн! Места в жизни тебе уже нет,
во всей Вологде нет завалящей тебя человека...
У подъезда напишут, что жил здесь великий поэт
четверть века спустя. Да, какую-то там четверть века.
Издадут мемуары - да!-да! И (тебе невдомёк)
в городке древнерусском твою установят скульптуру...
А пока что на твой, неуютный такой, огонёк
если кто забредёт, так уж точно - по пьяни или сдуру.
Пей, Рубцов, свой портвейн. Скоро будешь не здесь, а в раю
с серафимами пить совершенно другие напитки.
Скоро примет Господь покаянную душу твою
и пошлёт её в рай - за земные страданья и пытки.
Скоро в дверь постучат. Ты откроешь единственной - той,
за плечами которой архангел погибели реет...
Минет несколько дней... И останется Русь сиротой.
Как она без тебя - непутёвого! - осиротеет!
Скорбно сгорбятся избы любимых тобой деревень,
станут ниже кресты на заснеженных русских погостах.
Пронесётся над ними души твоей лёгкая тень,
ты простишься с Россией без крика - трагично и просто.
...Кто стучит в дверь поэта морозной январской порой? -
по хозяйски стучит, а не скромно и благоговейно?
То судьба, Николай... Это - смерть твоя. Встань и открой,
и налей ей в стакан, просто - вылей остатки портвейна...
Источник:
Александр Беспалов
АВГУСТ
Н.Рубцову
Ещё не улетели журавли и цапли,
В любое время суток
Не слышно грусти уток,
И нам не надоели дождевые капли.
Еще в полях гудят шмели,
И пчелы носят, носят мед.
Наверно, долго осень не придет,
И лодке красоваться на мели.
Еще так жгуч полдневный зной.
И тишины глоток тягуч.
И пышный лес весьма пахуч.
И солнце покоряет крутизной.
Еще озера спят в тиши,
И жир нагуливают стаи рыбок.
О том, что жизни миг так зыбок,
Невнятно шепчут камыши.
И все же, все же есть примета:
Березу лист желтит,
Он отрывается, летит
И ласково венчает лето.
Источник:
Ирина Сидоренко
НИКОЛАЮ РУБЦОВУ
В деревенской столовой беспричинно девчонки смеются.
Всё им дико здесь, гордым – первокурсницам – впрямь городским.
Да и я тут дежурю – мою всё «общепитные» блюдца.
Так нас встретила осень здесь семестром своим трудовым.
Вот подходит к студенткам перекатная голь, забулдыжка,
И пытается с ними завязать непустой разговор.
Только смехом с издёвкой всё взрываются фразы из книжек,
Только взгляды презренья заработал так местный фрондёр.
Вдруг сказал он серьёзно: «Я поэт и довольно известный».
Но в ответ брызнул хохот – вот ещё одна шутка бомжа!
Попросила я тихо: «Почитайте!» – ему было лестно,
И он начал читать нам вдохновенно, тепло, не спеша:
Улетели листья с тополей –
Повторилась в мире неизбежность…
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?
За стеною насмешек я прислушалась к музыке слова.
«Как зовут вас, скажите?» – «Я Рубцов Николай», – он в ответ.
И так скромно потупил он прозрачный свой взор от немого
Восхищённого взгляда, что был брошен «поклонницей» вслед.
Он исчез незаметно. И мы тут же забыли поэта.
Лишь осталось движенье неизбывной осенней красы.
И на листьях мерцало в синеву уходящее лето,
Это робко дрожали прежних строф вдохновенных весы.
*
Через годы нашла я те стихи, что запали мне в душу.
Только вот неувязка – в год
той встречи Рубцов Николай
Был давно уж в могиле. За церковной оградой. Он в стужу
На Крещенье убит был… Не жалей ты любовь… Не желай…
Самозванец шутливый, видно, очень хотелось вниманья?
Только помню я – слёзы потаённо блеснули твои!
Сколько ж этих бродяжек и поэтов без тени признанья
Своим именем гений осенил на бескрайней Руси!
2002
Источник:
Павел Настин
НИКОЛАЮ РУБЦОВУ
в моей стране крещенские
морозы
плюс три и лай ночных собак
сегодня он погибнет сирота
и я открою его скромный томик
и буду плакать пить валокордин
вести себя как глупый сивый мерин
но сердце встанет вдруг
с сухим щелчком на место
как после вывиха
внезапно стихнет боль
я снова окажусь в моей россии
19 января 2003
Источник: