Николай Перовский

Памяти Николая Рубцова

Майский ветер братается с листьями

и наносит, наносит пыльцу

на рубцовскую раннюю лысину 

и поэту, и ветру к лицу!

С семистрункой, с дешевыми винами

Дегустируют песню и стих

Третьяков и Мелехин, и Виновен,

и Перовский, и много других...

Колобродит поэтская вольница

и не смотрит в затылок судьбе,

все равны и дружны, но, как водится,

каждый гений и сам по себе.

Будет время - придется пригорбиться,

преклониться в гордыней своей

перед светлой-пресветлою "Горницей",

"Добрым Филей", "Звездою полей"...

Юрий Максин

Памяти Николая Рубцова

Все увидят,

                оценят, осудят,

издадут не один яркий том.

Жаль,

        что даже хорошие люди

по достоинству ценят потом.

Неприкаянной жизни стезя

довела до бессмертья Рубцова,

ничего в ней

                исправить нельзя,

как из песни

                не выкинуть слова.

Узаконился ранний уход.

В день печали

                    стихом помяни.

Неживучий поэты народ,

Русь, Россия, храни их,

                                    храни...

Нина Груздева

У памятника Рубцову

Ты жил, как Бог, без хлеба и без крыши,

Любой приют - твой временный причал.

Ты говорил - народ тебя не слышал,

Народ других провидцев привечал.

 

Давно звенит твое святое имя.

И все, твоей причастные судьбе, 

Провидцы - оказались вдруг слепыми...

О, как они завидуют тебе!

Борис Чулков

* * *

Вновь лазурь залила окоем

над безбрежным, немыслимым маем,

но опять поминальным вином 

поминаем.

 

Наш товарищ, ушедший вперед

в жизни, в творчестве, в смерти, в бессмертье, 

нас оттуда к себе не зовет.

Уж поверьте.

 

И его мы не в силах позвать.

Так стоим на невидимой грани.

Скоро станут, глядишь, увядать

и герани.

 

Увядая - снесут через грань

ну хоть отсвет зеленого мая?

(Или наши цветы - не герань?

Я не знаю.)

 

Впрочем, важно не это, а то,

что, быть может, хоть отзвук привета

донесут, несмотря ни на что,

до поэта.

 

И однако - все это темно!

Может, это навеяно маем?..

Спи, товарищ! Уж так суждено.

Поминаем.

Василий Мишенев

ПАмяти Николая Рубцова

Над могилой твоей -

Ни березки, ни тополя,

Над могилой твоей

Свет вечерней звезды.

Только ветер в ночи,

Разбежавшийся по полю,

Горько жестью звенит,

Задевая кресты...

Ах, как хочется жить!

Будто вольная птица

Набирать высоту

До задумчивых звезд...

Но в уютном тепле

Снова ночью мне снится

Скрип тяжелых шагов

И крещенский мороз...

Евгений Вдовенко 

СУГРОБЫ

                              Памяти друга

1

 

Полю - полево,

Небу - небово.

Что твое здесь и что мое? 

Осень долгая, 

а как не было, 

вот какое пошло житье...

Друг последней отсыплет горсткою: 

память - памяти,

праху-прах.

Сосны вскинутся в синь угорскую, 

раскачелившись на ветрах.

Не посажена,

не посеяна,

А неведомо, как - сюда? 

загорится звездой осеннею

здесь березовая звезда.

Полем, лесом, рекой, долиною, 

где и жизни как будто нет, 

заскрипит по-коростелиному

над безмолвием лунный снег. 

Затаращится в зиму выпукло, 

по-сугробному чист и тепл, 

всю-то душу готовый выплакать, 

чтоб хоть деревце - да растет! 

 

Семя в вечном потоке - плохо ли? 

Не затем ли и мы цветем?

Листно во лесу,

стыло во поле,

думно на сердце, -

все путем!

 

2

 

Окривела луной окраина. 

Олунелая спит душа.

Ночь приткнулась к окну, как раненый,

бледногубо в стекло дыша. 

По сугробам - шаги усталые,

под сугробами - теплый скрип, 

и копятся там воды талые -

до великой своей поры. 

Понесутся ручьи сугробами -

и уж больше их не неволь!..

..."Не такие ль сугробы - оба мы?"

снится голос, знакомый столь. 

Снится,

снится в часы бессонницы,

словно предков шаги - земле. 

Голос - помнится.

Голос - полнится.

Это друг подошел ко мне.

Кто из Тулы, а кто из Вологды 

поездами, такси, пешком, 

Безволосо и седо-молоды -

мы встречаемся на Тверском. 

По традициям Дома Герцена,

что сложились давным-давно,

от сугробной зноби согреться мы 

молча складываемся на вино.

Не копейками: двести, триста ли 

души в складчину!

Все - на всех!..

 

...Взгляд его -

из-под грусти пристальной -

под ногами читает снег:

"Не ужился с родными тучами? -

а теперь погибай, ничей..."

Так идем, не хужей, не лучше мы,

чуть помедленней москвичей...

Мы - свободны, и это - главное! 

Слово, всплеснутое в тиши, 

лунной лодкой легонько плавает, 

щекоча берега души.

И ничто, не мешает Голосу

В беспредельной дали стиха!.. 

Тихо во поле,

тихо во лесу,

тихо на сердце:

Жизнь тиха...

 

3

 

Жизнь!

Не часто в ней друг встречается... 

Только - вместе,

и вот уж - нет...

Где-то, словно плывет-качается, 

по проселку бредет поэт...

И одежкой он скромной помнится, 

и неброской игрой ума,

а за ним на угор поземисто 

насугробливается зима:

Он - свободен!

Какого лешего -

Счастье грезится?!

Ерунда!!!

Ива - словно заледеневшая

пригорюнилась у пруда.

Не в его ль тепле - счастье ивино? 

Если так - то оно во всем! 

Лошадиной ноздре заиненной -

чем несчастье дышать овсом?! 

 

...Что же - счастье?.. 

Чего-то выстрадать? 

Накубышить в чулок гроши? 

Чувство Истины?

Меткость выстрела?

Единенье с душой души?

Нет! -

оно только манит издали,

как дымки над родными избами,

и - как детства заря в судьбе 

лишь миражно зовет к себе...

Не насытится им,

не выболеть:

перезлей любви и вина...

А Свобода? -

в любом ли выборе

рядом с нами стоит она? 

Совесть,

Счастье,

Свобода,

Истина-

все едино, и независимо.

Как земная жизнь - в невесомости, 

где ты маленький и большой...

Чем дано тебе больше совести 

тем возвышенней ты душой!.. 

 

...Так шагает Поэт - создание 

Плоти,

Радости

и Тоски, -

вспоминая дороги дальние,

что на деле совсем близки.

Под шапчонкой не тесно волосу, 

не богат, а что хошь проси... 

...Щедро во поле,

щедро во лесу,

щедро - стало быть - во Руси.

 

1971г.

Глеб Горбовский

Памяти Николая Рубцова

В березовой рубахе,

в душистых сапогах

идет полями пахарь

с букетиком в руках.

 

Несет своей любимой

свой васильковый смех...

И вдруг - проходит мимо

ее, меня и всех...

 

Идет, уходит пахарь.

Дай Бог ему всего...

И пролетают птахи

сквозь тень и плоть его.

---