Ещё раз о переводах Николая Рубцова, неожиданные выводы

Леонид ВЕРЕСОВ

В августе 2015 года Рубцовские дороги привели автора этих строк в деревню, где живёт с начала 21 века известный поэт, писатель А.Е.Брагин. В архиве Александра Брагина, впервые в начале 70х годов 20 века поднявшего тему переводов поэта Н.М.Рубцова, удалось обнаружить переводы Хазби Дзаболова с осетинского, но выполненные не Николаем Рубцовым, а Сергеем Залиным...

О чём думал Николай Рубцов, когда 25 мая 1970 года напечатал в «Вологодском комсомольце» переводы осетинского поэта Хазби Дзаболова? О том чтобы почтить память погибшего Хазби (в разных источниках дата его гибели приводится разная, но это всегда январь 1969 года. Совпадение дат смерти Дзаболова и Рубцова, как сказано в первой части работы, - 19 января скорее красивая легенда. - Прим. автора). А может о том, что вышла книга переводов Хазби Дзаболова, выполненных Сергеем Залиным, а переводов Рубцова в ней нет и надо напомнить о себе?

Надо понимать при этом, что в книге переводов Залина выпущенной в 1970 году в Орджоникидзе, ИР, под редакцией А.П.Межирова 108 страниц переводов, а это значительная часть творческого наследия Хазби Дзаболаты, а у Рубцова нет и 15 переводов осетинского поэта. Возможно, Николай Михайлович хотел вернуться к переводам стихов своего умершего друга, как знать?

Мы должны помнить также то, о чём сообщает в своих воспоминаниях Борис Укачин ¹: «Стихи Дзаболова в переводах Рубцова однажды печатались в «Литературной России», затем автор включил их в книгу «Очаг» вышедшую в 1963 году в осетинском издательстве «ИР». Переводы Рубцова согласно данным Виктора Шуткевича также были опублиованы в «Комсомольской правде» и в газете «Молодой коммунист» города Владикавказа в 1969 году. К сожалению, пока, автору этих строк посмотреть эти газеты не удалось. Как уже говорилось автором публикаций переводов Рубцова после его гибели в «Литературной России» и в «Вологодском комсомольце» стал Александр Брагин. Напомню, он же нашёл публикацию переводов Дзаболова в журнале Литинститута. А ещё переводы Рубцова печатались в журнале «Осетия» при жизни поэтов. Таким образом, можно сказать, что именно переводы Рубцова ценил и печатал Хазби в своих сборниках при жизни поэтов.

Леонид Вересов (автор статьи) и Александр Брагин.

При всём том Николай Рубцов не придерживался точных и безусловных принципов перевода с подстрочников. Скорее он переводил художественно, передавая суть мыслей и ощущений Хазби через свои образы и понимание. Но как хороши стихи Дзаболова на осетинском, так они хороши и на русском, в вольных переводах Рубцова. Вывод из этой публикации можно сделать однозначный – к стихотворным переводам Рубцова надо относиться по иному, чем это делалось до сих пор. Переводы Рубцова можно рассматривать как вольный пересказ стихов Хазби Дзаболова. Это скорее стихи по мотивам произведений Хазби (как у Рубцова есть стихи «из Верлена» «По мокрым скверам проходит осень…»). Возможно, так их и стоит представлять, а не просто как переводы. Видимо переводы Залина более точные. Скажем про горбоносого мальчишку у Рубцова три строфы, у Залина две. Почему то есть уверенность, что в подлиннике Хазби строф две, как и в подстрочнике. Но Рубцовской музе потребовалось несколько больше слов для передачи мыслей Хазби.

В качестве оценочного материала приводим профессиональные и добротные переводы Сергея Залина из упоминавшейся книги и переводы этих же стихов Хазби Дзаболова, выполненные Николаем Рубцовым. Дорогие друзья, решайте сами, что вам понравиться больше. Подстрочников стихов Дзаболова пока найти не удалось, но думается это исправимо. Публиковать стихи Дзаболова на осетинском без подстрочного перевода также не имеет смысла.

Перевод Сергея Залина

Перевод Николая Рубцова

МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО БЫЛ НЕ Я?

Горбоносый, гордый, упрямый мальчишка

Все хотел изведать, стать мечтал известным,

О бескрайнем мире прочитавший
в книжках,-
Мысленно прощался с тесным
миром местным...

Но, как видно, лгали в этих
вздорных книжках.
Я ли был тот самый упрямый мальчишка?

* * *

Горбоносый,
В коротких штанишках,
Он стоял у родного крыльца.
И мечтал,
             увлеченный мальчишка,
Что изведает мир до конца!
Он мечтал
             и не ведал сомнений
В том, что имя его прозвенит,
Что везде
И у всех поколений
Будет подвиг его знаменит!..
Где же подвиг твой,
                           гордый мальчишка?
Где крылатая слава твоя?..
Горбоносый,
В коротких штанишках, Это был...
                                              неужели не я?

Меня не совсем миновала война...

Меня не солдатом застала война

И я не прошел фронтовые дороги,
Но в памяти все же осталась она,

Остались лишенья ее и тревоги.

Война... И опять над моей головой -

Снарядов и мин оглушительный вой,
Вновь слышится скрип мукомолки ручной

/Мука - пополам с отрубями, травой/...

Меня не совсем миновала война -

Ко мне прикоснулась рукою костлявой.
Я помню зловещие ночи без сна,
И дни, осененные славой.

* * *

Меня война солдатом не застала.
Чтоб взять винтовку, был годами мал.
Но тоже рос голодный и усталый
И тоже груз на плечи поднимал!
Своим крылом безжалостное время
Махало так, что мой мутился взгляд,—
Недетских слез и всех лишений бремя
Я тоже нес, как будто был солдат!..

* * *

Поля, покрытые росой,
В садах укрытые строенья,
А на окраине села -

Чинары старой ствол косой

И дата моего рожденья

На сморщенной коре ствола...

Давно я с этим всем расстался,

Давно уже не просыпался,

Разбужен криком петухов,

Тоскливым блеяньем козлиным

Или гудением пчелиным

Над пестрым бархатом цветов.

Давно уже за земляникой

Не продирался кущей дикой,
По свежевспаханной земле

Босыми не ступал ногами,
Но и теперь, в пыли и гаме,
Я помню о ее тепле.

ДАВНО Я НЕ ВСТАВАЛ ПО КРИКУ ПЕТУХОВ

Село, где на чинаровом столбе
Осталась моего рожденья дата,
Зеленогрудое! Грущу я о тебе...
Мои поля! Где мной трава не смята.
Давно по свежевспаханной земле
Я не бродил и не слыхал спросонок,
Как блеют за стеною в теплой мгле
Коза и разлученный с ней козленок.
Давно я не вставал по крику петухов
И солнце не встречал в лощинах вешних,
Но домик наш— гнездо моих стихов
Не забываю, как скворец скворешник...

ОГОНЬ

Самолеты горящие рушились с неба,
И подбитые танки пылали вдали,
Но от стужи и мрака спасти не могли,
Печь зажечь огонька в нашем домике не
было...

Запах гари и дым отовсюду несло,
Все вокруг освещалось зловещим огнем,
Было ночью светло от пожаров, как днем,
Но тепло в очагах сберегало село...

Были пули шальные убийственно-метки,

Залетали и в самый глухой утолок,
Но друг к другу бесценный просить уголек

Под смертельным огнем пробирались
соседки...

ОГОНЬ

Было видно село издалека
Даже темною ночью, как днем:
Вся земля озарялась жестоко
Ослепительным смертным огнем.
Падал с воздуха огненной свечкой
Самолет, и дымилась стерня...
А чтоб только не выстудить печку,
Часто не было в доме огня!
Не смолкали горящие звуки...
А соседки, сквозь пули, тайком,
Чтоб над печкой погреть свои руки,
Шли к другим за живым огоньком.

ОБЩЕЕ ГОРЕ

Ворона рылась в синичьем гнезде,

Голубя мучили холод и голод...

Узнав о непоправимой беде,
Солдатка запричитала в голос..

Соседки заплакали следом за ней,

Слезы скорби сдержать не в силах,

Вспомнив далеких отцов, сыновей,

Братьев, мужей, нареченных, милых.

ОБЩЕЕ ГОРЕ

В гнездах покинутых рылись вороны,
И гибель носилась вокруг.
В избе, где вручили листок похоронный,
Рыданье послышалось вдруг!

И все, кто услышал, тотчас зарыдали,
Как листья осины одной,
И всем представлялись холодные дали,
Где муж или сын их родной...

1. Борис Укачин, журнал «Сибирские огни» 1984 год № 2.

Материал предоставлен автором