Беседа с Николаем Коняевым

В издательстве "Эксмо" вышла объемная книга "Последняя осень" - стихи Николая Рубцова, воспоминания о нем, а также повесть Николая Коняева "Путник на краю поля". С ее автором беседует корреспондент "Труда".

- Как возник замысел повести?

- Однажды мне попала в руки книга стихов Рубцова. Я люблю Ахматову, Мандельштама, Цветаеву... Но Рубцов показался мне пронзительно родным, "заповедным" - книга, что называется, обожгла душу, А тут как раз актеры одного из московских театров предложили мне написать пьесу о судьбе Рубцова. Разговор проходил в кабинете у Вадима Кожинова - ему прислали из Мурманска рукописи воспоминаний о поэте. Кожинов тоже загорелся идеей пьесы и дал мне почитать эти воспоминания. Я взял ворох бумаг домой, стал читать и не мог оторваться всю ночь. Было ощущение, как будто это про меня написано, как будто это моя жизнь. Не то чтобы я соотносил себя с Рубцовым, у нас все разное. Он - сирота, у меня - отец и мать, все благополучно. Тем не менее я все чувствовал, узнавал - и свет барака посреди ночи, и сосны, которые шумят рядом, и все, все. Родное.

Словом, я написал пьесу, ее сыграли на гастролях. Прошло еще несколько лет, а эта тема во мне жила. И в 1987 году я начал писать повесть о Рубцове. До этого накопил большой материал, побывал практически во всех архивах, располагавших документами о жизни и творчестве Николая Михайловича. Написал повесть за полтора месяца. А потом поехал на родину поэта в Тотьму. Здесь нашел много людей, которые знали Рубцова, записывал их воспоминания на диктофон, вечером в гостинице расшифровывал. Я пришел в полное отчаяние: повесть написана, а тут новый живой материал, надо переделывать. И вдруг понимаю, что ничего по сути не надо менять, воспоминания точно "ложатся" на текст рукописи, надо только кое-что подкорректировать. Повесть довольно быстро напечатали.

- Чем дольше уходим мы от дня трагической гибели поэта, тем, кажется, сильнее интересу читателей к личности Рубцова и его стихам. В чем здесь дело?

- Николай Рубцов, считаю, - крупнейший российский поэт второй половины XX века. К тому же он наиболее "коммерческий" - каждый год его книги расходятся суммарными тиражами от 50 до 100 тысяч экземпляров. Это по нынешним временам тиражи фантастические.

Рубцов написал: "Я умру в крещенские морозы..." Так оно и случилось. Пророческая сущность творчества Рубцова является той "тайной", которая дополнительно притягивает к нему огромное количество людей. Пророчеств в его стихах очень много. Помните, про Русь: "Со всех сторон нагрянули они, иных времен татары и монголы"... А ведь так оно и есть, и мы в последние годы видим это своими глазами.

С точки зрения духовной, у Бога не бывает разделения времени на прошлое, настоящее и будущее - оно существует во взаимопроникновении. И те люди, которые наделены даром пророчества, тоже ощущают это божественное единство времен: находясь в настоящем, начинают говорить вечные Истины - у Рубцова это было очень развито. Вспомним его стихотворение "Посвящение другу", где он обращается как бы из могилы: "Замерзают мои георгины. И последние ночи близки. И на комья желтеющей глины за ограду летят лепестки..." Далее он говорит другу: "Но люблю те я в дни непогоды..." Эти дни непогоды наступили ныне.

- Если верить повести "Путник на краю поля", в судьбе Рубцова есть некая предопределенность. Можем ли мы говорить о религиозности поэта?

- Да, некая предопределенность и в жизни, и в посмертной судьбе Рубцова есть, и я постарался отразить ее в повести. Расскажу один только эпизод. Будучи в гостях у писателя Василия Белова, я ему сказал, что нашел в архиве такую телеграмму: "Дорогой Вася, извини я был не прав. Рубцов". Видимо, был 30 лет назад какой-то резкий разговор между Беловым и Рубцовым. По какой причине Рубцов не отправил телеграмму - трудно сказать. Может, просто, не нашлось денег. Но есть мистический факт: через десятилетия адресат получил телеграмму через меня, выполнившего роль почтальона...

Вопрос о том, был ли Рубцов православным человеком, выходит за пределы его биографии, но принципиально важен для понимания эпохи, в которой жил поэт. Вся поэзия Рубцова проникнута духом православия. Но к нему он шел не через церковь, а через русскую классическую поэзию, что очень типично для писателей, начинавших свой путь в конце 50-х годов, В силу своей необыкновенной одаренности Рубцов прошел этот путь раньше других. Но, увы, душа его, открытая Богу, церковной защиты от натиска враждебных человеку темных сил не имела...

- Нередко в разных изданиях Рубцова можно встретить разночтения в тех или иных строках...

- К сожалению, это так, в чем я убедился, работая во многих архивах. Если говорить о несчастьях Рубцова, житейских и литературных, то самым большим несчастьем было то, что ему ни разу в жизни не дали сделать сборник стихов так, как он хотел сам. Делали редакторы, составители, которые что-то меняли, что-то "смягчали".

Настала пора создать академическое издание Рубцова - общий "знаменатель", который служил бы отправной точкой для разных издателей уже в XXI веке. Я убежден, что это более важное дело, чем поставить очередной бронзовый памятник поэту на его родине или в каком-то другом месте России. Работа предстоит огромная. Необходимо собрать все материалы о Рубцове, имеющиеся в Москве, Санкт-Петербурге, Архангельске, Вологде, Мурманске, на Алтае, на Дальнем Востоке и в других местах, изучить все тексты, сравнить, отобрать полностью "его" варианты, которые и станут академическими. Необходимо учитывать и то, что сегодня еще живы люди, которые лично знали Рубцова или общались с ним, у которых есть тексты его стихов или магнитофонные записи. В комиссию по подготовке академического издания могли бы войти писатели, уже отдавшие немало сил изучению жизни и творчества поэта.

Конечно, потребуются для этого какие-то средства. Повторюсь, Рубцов сегодня - самый "коммерческий" поэт. Издатели получают на его книгах немалые прибыли и незазорно выделить часть средств на благородное дело. Руководители ряда регионов, с которыми тесно связана судьба Рубцова, тоже могли бы поучаствовать в этом.

- Некоторое время назад в одном журнале Рубцова обозвали "смердяковым русской поэзии". Что вы на то скажете?

- Я помню эту злобную статью. Она выражала настроение распространенной тогда русофобии в стране, а поскольку Рубцов - русский поэт, то в него и "стреляли". И "стреляют". Вообще к Рубцову, его творчеству нельзя подходить с примитивными мерками. Да, в своей биографии, в автобиографических стихах он писал, например, что отец погиб на фронте. Но насколько трагичнее выглядит ситуация, когда узнаешь, что отец поэта не воевал, а маленького Николая отдали в детдом...

В своей повести я постарался избежать подробностей быта поэта, которые бы оскорбляли его память. Но далеко не все так поступают. В вышедшей недавно в Санкт-Петербурге книге Виктора Топорова "Двойное дно" Рубцов выглядит в довольно неприглядном свете в петербургский период своей жизни, когда он был участником литературного объединения "Нарвская застава". Или вот известный московский поэт Лев Котюков издал книгу "Бесы и демоны Николая Рубцова", где есть моменты, явно унижающие Рубцова. Отчасти грешит этим и повесть Виктора Коротаева "Козырная дама". Дело в том, что эти авторы хорошо знали поэта и не могли отрешиться от каких-то сугубо частных негативных фактов его судьбы. С другой стороны, некоторые ему не могут "простить", что он оказался одним из воистину великих представителей русской лирической поэзии.

Беседу вел Геннадий САЗОНОВ, соб. корр. "Труда". ВОЛОГДА.


Источник: газета "Труд" (05.04.2000)