Тайна гибели Николая Рубцова

Любовь Чиркова

Главы из книги «Есенин и Рубцов. Параллели судеб. Трагическая гибель двух поэтов»

Содержание

ТАЙНА ГИБЕЛИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА

Николай Рубцов

Наверное, не активизировалась бы столь ярко тема гибели поэта Рубцова, если бы не участившиеся публикации статей в разного рода СМИ об обеливании имени его убийцы. Причём настолько нагло и подло, игнорируя противоречия и несоответствия в её речах, что диву даёшься. Но, слава Богу, что многие друзья поэта ещё живы и сохранились написанные очевидцами воспоминания, которые позволяют узнать правду из первых уст.

«ЛЮБЛЮ ВОЛКОВ…» ИЛИ ПОРТРЕТ УБИЙЦЫ

В книге «Русская душа. Сборник поэзии и прозы современных писательниц русской провинции», редактором-составителем которой значится Г.Г. Скворцова-Акбулатова (издательство Verlag F.K. Goupfert-Wilhelmshorst, 1995), одним из авторов является поэтесса Людмила Дербина (Грановская) – убийца русского поэта Николая Рубцова. В своей биографии, представленной в этом германском издании, Дербина пишет: «Крушина» [1] вышла спустя 23 года в 1994 году, уже дополненная стихами, которые я всё-таки не переставала писать. Под камнепадом хулы, поношений важно было выстоять, не сломаться, не потерять себя. С божьей помощью мне это удалось…»

«Поэтесса» совершила дьявольский поступок: убила человека, и пишет «с божьей помощью», это ли не кощунство!? Не «с божьей помощью», а с сатанинской: дух сатаны царствует в её стихах. Рассмотрим некоторые её строки:

Когда-нибудь в пылу азарта

Взовьюсь я ведьмой из трубы…

И ещё:

Я знала – ты любишь меня

и силой возьмёшь мою душу,

что это и есть западня [2],

и то, что её я разрушу!

Но там, под осенней луной,

при лёгком головокруженьи

мятеж назревающий мой

ещё не казался крушеньем.

Лишь где-то в крещенские дни

запели прощальные хоры.

и я у своей западни

смела все замки и запоры!

Видно, что Рубцов пытался спасти её душу, не подозревая о том, что она и не хотела спасаться от гордыни, от зависти, от злости к ближним.

Как быстро кончалось знакомство,

когда в моих рысьих глазах

природное непокорство

внушало знакомому страх.

Откуда я знала, откуда

что встретится мне идиот…

Мужчины, видя в её рысьих глазах «природное непокорство», бежали от неё сломя голову, и быстро кончалось знакомство. К сожалению, зная свойства характера Дербиной, Рубцов не смог долго противостоять им.

Но был безумец… Мною увлечённый,

он видел бездну, знал, что погублю…

Здесь не прибавить, не убавить к сказанному убийцей. Она знала заранее, что погубит Поэта.

Прошедшие без катастрофы,

мой час возвыситься настал.

Не сомневайтесь, крест Голгофы

весьма надёжный пьедестал!

Христос нёс крест на Голгофу во имя спасения людей. А Дербина убила русского человека и гениального народного поэта, считая, что принесла крест на Голгофу, как «надёжный пьедестал», чтобы прыгнуть с него в поэтическую элиту.

В одном их своих стихов «поэтесса» пишет:

Люблю волков за их клыки во рту,

За то, что их никто уже не любит…

Вся грузная, бояться буду драки,

Я всё ж оскалю острые клыки,

Когда за мной погонятся собаки…

Я глотки их успею перервать…

И далее снова ассоциация себя с волчицей:

Волчица я. Ты понял слишком поздно,

Какая надвигается гроза.

В твои глаза в упор глядят не звёзды,

А раскалённые мои глаза.

Железной шерстью дыбится затылок,

И нет сомненья ни в одном глазу.

Как я свою соперницу игриво,

Почуяв, загоню и загрызу.

Тут сказано всё для понимания психологии Дербиной. В своих стихах она называла себя «ведьмой» и «сатаной»: «И дух бунтарский сатаны во мне, как прежде, остаётся». Даже друзья Дербиной говорили о ней: «Вспыльчива, неуступчива, яра». Православной терпимости и доброты в её стихах нет.

Подчёркивая в стихах свою животную сущность, Дербина пишет: «Опять весна! Звериным нюхом я вдруг почуяла апрель», «Я, как медведица рычу», «Как лесная огромная кошка, у которой звериная прыть», «Тебе, любимый, до скончанья дней хочу быть верной, как волчица волку», «Язычница, дикарка, зверолов, ловка, как рысь, инстинкту лишь послушна», «Всей звериной тоской Зодиака и моя переполнена грудь», и прочие.

Все звериные клички дала она сама себе: рысь, волчица, медведица и другие.

Ради горькой моей славы

Люди имя моё узнали.

Я – чудовище! Полулошадь!

А чтобы понять, насколько Рубцов и Дербина были разные, даже противоположные люди, достаточно сравнить их стихи, касающиеся души.

У Рубцова:

До конца, до смертного креста

Я клянусь, душа моя чиста.

У Дербиной:

В душе таинственной и тёмной

Вовеки не увидеть дна,

Душа, что кажется бездонной,

До глубины своей темна.

Рубцовское чувство – доверчивое, безыскусное, простодушное. Почти детское. А у Дербиной – тёмное, волевое, эгоистичное, хищное.

По мнению друзей Рубцова, это были два антипода: психологическая и идеологическая несовместимость. Они были разные как по комплекции (он весил 60 килограммов, она – более 80), так и по характеру. По Вологде ходили слухи:

– Ну, Колька себе и бабу выбрал!

– Выбрал? Это же она сама…

В письме к Дербиной Рубцов писал: «У тебя непростой и далеко не ангельский характер, а вспыльчивость и необузданность частенько ошеломляли даже меня, которому пришлось повидать всякого: а возбудить к действию таких порывистых и деятельных женских натур очень нетрудно. К тому же тебе постоянно кажется, что ты в чём-то обойдена, тебе не додано по заслугам…»

Друг Рубцова, С.Ю. Куняев пишет в своей книге «Любовь, исполненная зла…», что он верит не тому, что поэты говорят в своих интервью, на телевизионных подмостках, в гневных письмах и мемуарах, а тому, что они говорят в стихах. Так вот, Дербина говорила и мечтала не о ЗАГСе, не о судьбе дочери, а о безраздельной власти над своим избранником.

Встретились Рубцов и Дербина в начале 60-х годов, во время его учёбы в Литературном институте. Дербина приехала в Москву и быстро познакомилась со своими единокровками.

В фильме о Дербиной В. Ермакова «Замысел», куда он вставил фрагмент фильма М. Хуциева «Мне двадцать лет» есть сцена литературного вечера в Политехническом музее в Москве, где в кадрах то и дело мелькают лица молодых тогда Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной, Б. Окуджавы… На сцену выскакивает под аплодисменты зрительного зала молодая Дербина и объявляет о выступлении Вознесенского. Это была её первая публичная «засветка», как «своего человека». Но как она оказалась в зале Политехнического музея? Случайно? Тогда это было невозможно без специального приглашения. И кто пригласил её? Тот, кому она в порыве ревности обещала испортить его блистательную судьбу?

Известные поэты-«шестидесятники», или «громкие» лирики – Евтушенко, Вознесенский, Рождественский, Ахмадулина и другие по большому счёту не любили русского национального поэта, и Рубцов в принципе повторил судьбу своего кумира. Его тоже подставляли, как и Есенина, неоднократно подстраивали ему «сдачу в милицию», «вставляли палки в колёса» и всеми силами добивались исключения его из института.

Однако, преодолев все трудности на своём пути, он окончил Литературный институт и стал членом Союза писателей.

Названные «громкими» лириками поэты были приближены к власти, воспевали вождей и великие стройки страны, пользовались привилегиями, ездили по «заграницам» (Евтушенко побывал в 94 странах мира), имели квартиры и машины, в отличие от бедного Рубцова, вечно полуголодного, в деревенской сильно изношенной одежде без своего угла.

По словам Дербиной, она познакомилась с Рубцовым 3 мая 1963 года в Москве, в общежитии Литературного института им. А.М. Горького. Знакомство было мимолётным и продолжения не имело. Молодой начинающей поэтессе Рубцов тогда не понравился: небольшого роста, неказистого деревенского вида, с лысиной, в непрезентабельной одежде, без интеллигентного лоска. Впрочем, и она на него не произвела впечатления, и исчезла из его жизни на несколько лет.

Появилась «поэтесса» вновь в жизни вологодского поэта в 1969 году (по её словам), после того, как у него вышла в свет книга стихов «Звезда полей». Тут у Дербиной (по мужу – Грановская) появилась идея – разыскать Рубцова и через него пробиться на поэтический Олимп. Она выехала из Воронежа, где жила в то время, бросив мужа и дочку, прикатила в Вологду, пришла в квартиру Рубцова, «чтобы поклониться ему за поэтический дар». Конечно же, она использовала все свои женские чары, и неприкаянный, неизбалованный женским вниманием Рубцов попался на ловко закинутую удочку. Так начался их гибельный роман.

Творчество Рубцова она не ценила, считая себя лучшей, по сравнению с ним, поэтессой. Гордыня одолевала её. «По сравнению со мной в поэзии Рубцов был мальчишкой!», – сказала она в телефонном звонке Николаю Коняеву.

У Рубцова и Дербиной была психологическая и идеологическая несовместимость. Она понимала, что Рубцов ей не уступит, и часто меняла тактику борьбы, но не сдавалась, пока не добилась своего.

Мало-помалу, шаг за шагом дерзкая «поэтесса» шла к заветной цели: втёрлась в доверие, нахрапом ввалилась в его жильё (поэт, наконец-то, после долгих скитаний получил однокомнатную квартиру). Успевшей побывать замужем и родить дочку, Дербиной представился случай обосноваться в Вологде.

Но не только возможность пробить публикацию своих стихов, вступить с Союз писателей, прописаться в городе в квартире Рубцова на правах жены, а и меркантильный интерес был у Дербиной. Ведь накануне Поэт получил за свою книгу «Звезда полей» огромный по тем временам гонорар – 1000 рублей (прожиточный минимум в то время составлял 70 рублей в месяц, а средняя зарплата по стране составляла 170 рублей, на 50 рублей можно было съездить отдохнуть в Крым на три недели).

Деньги были положены на сберкнижку 15 августа 1970 года, и тут же началось снимание их по 100-200 рублей, к 23 декабря этих денег уже не было, на книжке оставались 5 рублей, но они поэту уже не понадобились.

Никогда не любившая Рубцова (ни как мужчину, ни как поэта – по её же признанию) Дербина исключительно из корыстных побуждений подбивает Рубцова на брак. В начале января 1971 года они подают заявление в ЗАГС и по существующему в ту пору закону им дают время на размышление и назначают регистрацию на 19 февраля. А через несколько дней, ровно за месяц, 19 января, на православный праздник «Крещение Господне» «невеста» убивает «жениха»…


[1] «Крушина» – сборник стихов Л. Дербиной.
[2] Здесь и далее везде выделено автором – Л. Чирковой.