Николай Рубцов: легенды, были, воспоминания XXI века

Леонид ВЕРЕСОВ

Флотская премия

За свои гениальные стихи поэт, как пишет В.С. Бел­ков в миниатюре «Не увенчан», Рубцов и правда не по­лучал государственных наград и отличий. (Кроме при­знания читателей, конечно.). Видимо, до конца идеоло­гически выверенными по тем временам не были рубцов­ские строки и поведение. Но всё же в начале своего поэтического пути третья премия, в конкурсе, посвящён­ном 25-летию Северного флота, Рубцову была присуж­дена. Вернее сказать, вторая, так как первое место не присуждалось вообще. Эти 400 рублей в 1958 году (40 рублей после реформы 1961 г.) были весьма значитель­ной суммой для моряка-срочника. Правда Н.М. Рубцов даже не упоминал никогда об этом успехе, признании поэтического дара, хотя хранил вырезку газеты «На страже Заполярья» в личном архиве и уберёг при всех перипетиях судьбы.

Надо заметить также, что обошёл флотский поэт Рубцов более 200 сильных поэтов, участвовавших в конкурсе, в том числе и флотских офицеров-поэтов. Но как писал критик В. Дементьев, «Рубцов как-то упоми­нал, что тайны не было в этих стихах, а были задан- ность темы и отсутствие поэтического полёта». Вот так уже в зрелом творческом возрасте Рубцов оценивал свои первые ранние стихотворные опыты. В требова­тельности к себе в поэтическом ремесле поэту, конечно, не отказать. А с другой стороны, алмаз всё равно драго­ценный камень, даже требующий огранки и шлифовки при превращении в бриллиант. Уточним ещё, что не каждый бриллиант бывает чистой воды...

ПЛЕМЯННИЦА ПОЭТА РУБЦОВА

Несколько интересных фактов из жизни отца и дяди поведала М.А. Фазанова, дочь Альберта, старшего бра­та Николая Рубцова. (Алик очень трепетно относился к брату и требовал от жены Валентины, чтобы у Коли всё было лучшее - и пища, и постель».

До службы во флоте и сразу после неё Николай жил у Альберта в посёлке Приютино и гостил в городе Невская Дубровка под Ленинградом. Один раз Валенти­на, пока Николай отдыхал, постирала и погладила всю нехитрую его одежду. Наутро стопка готового белья и одежды была с благодарностью принята Николаем, кро­ме белого шарфа. «Это не мой!» - категорически заявил демобилизованный матрос. «Да твой, просто постиран­ный!» Они ещё долго препирались, пока не выяснилось, что шарф-то Колин, но от долгой носки он у него стал серым. А Валентина просто отбелила и постирала его

Характеры Альберта и Николая были очень похо­жи. И как же плакал без звука Альберт, когда семья по­лучила от тёти Сони (сестры отца поэта) из Вологды известие о смерти и похоронах брата. Он беззвучно раскачивался на табуретке, и слёзы текли по лицу поэта Альберта Рубцова. Да, Алик, как и Николай, писал сти­хи. Они много говорили о поэзии и публиковались в га­зете города Всеволожска. (Удалось найти две публика­ции Альберта в газете.)

Мистика, но комната, которую занимал Альберт Рубцов в посёлке Приютино, располагалась в кирпич­ном здании бывшей усадьбы Олениных. Неизвестно точно, знали ли об этом братья Рубцовы, но век с чет­вертью назад, возможно, в их комнате читали стихи Пушкин, Мицкевич, Крылов, Гнедич, Батюшков. Сейчас здание усадьбы XIX века реставрируется как памятник архитектуры вместе с сохранившейся частью парка - как память о гениальных поэтах XIX века. Но вот о Руб­цове, гениальном поэте уже XX века, в ней не любят вспоминать...

Деликатный Рубцов

В.В. Шитов, заслуженный учитель РСФСР из посёл­ка Шексна, к сожалению, недавно умерший, поэт и пси­холог, заметил интереснейшую деталь в поведении Ни­колая Рубцова при их встречах. Поэт уже признанный, известный, никогда не садился как хозяин жизни, разва­лясь, а скромно присаживался на краешек стула. Что это было: неуверенность, воспитанность, деликатность? Может быть, это всё вместе, что рисует психологиче­ский портрет поэта Рубцова. Да, невозможно предста­вить его самодовольным человеком. Он был поэтом, живущим своей особой внутренней жизнью, вечного поиска истинного слова. Какое может быть спокойствие в природе и обществе? Только временное. И надо не обидеть, и услышать, и быть адекватным с врагами и друзьями. Ведь сколько их — баринов от поэзии было в советской литературе? А карьеристов всех мастей? А умничающих советских, партийных деятелей? Кто бы о всех их вспомнил, если бы не этот деликатный Рубцов.

Ещё живя за Полярным кругом в городе Кировске, автор слышал такой анекдот о Вологодских рубцовских чтениях: если бы Николай Рубцов сам пришёл на Руб­цовские чтения, то его, скорее всего, не пустили бы. Слишком уж неказистый и неофициальный вид имел поэт. А на чтениях в глазах рябит от официальных про­фессоров, заслуженных и народных деятелей, извест­ных политиков и т.д.

В чём-то, кстати, эти опасения сбылись. Но, слава Богу, не во всём. Все почитатели Рубцова встречаются, как и исследователи его творчества, искренне общают­ся. И авторитет в рубцововедении ставится выше всех других заслуг присутствующих на Вологодской рубцов­ской осени.