"...Ты посмотри, какая в мире тишь. Ночь обложила небо звездной данью. В такие вот часы встаешь и говоришь...". Это написал человек, который "мир огромил мощью голоса".

В сегодняшних сборниках стихов "шум времени" зачастую заглушает поэта. Причем, "осваивая" время, поэт часто принимает техническое чудо за поэтическое. Воспевают, скажем, аэропорт, не понимая, что это сооружение - всего-навсего быт современного человека и если и имеет отношение к поэзии, то чисто декоративное.

В книге, если только она производное души поэта, а не просто сгустки слуховой и зрительной информации, должна стоять тишина, подобная тишине глубокой чистой реки, в которой отражается окрестный мир.

Вот этой, если можно так сказать, "поэтической тишиной" выгодно отличается от многих сегодняшних сборников книжка Николая Рубцова.

И дело вовсе не в том, что большинство его стихов "деревенского происхождения". Быт современной деревни давно оглушен моторами.

У Рубцова тоже "сто километров с ревом" мчатся грузовики по "холмам суровым" его родины. И он рад этому. Он рад, что "теперь в полях везде машины. И не видать плохих кобыл". Но внешние, бытовые приметы времени - не главное для Рубцова. Он оставляет их:

...И где-то в зверином поле

Сошел и пошел

     пешком.

В этих заключительных строчках стихотворения "На родину!" начало поэзии Рубцова.

...С каждой избою и тучею,

С громом, готовым упасть,

Чувствую самую жгучую,

Самую смертную связь.

Такое "проездом" не скажешь.

Надо "идти пешком", чтобы не только увидеть "русский огонек", но и понять "сиротский смысл семейных фотографий".

Такие стихи, как "Тихая моя родина", "Русский огонек", "Я буду скакать по холмам...", "Над вечным покоем...", "Зимовье на хуторе", "Видения на холме", проникнутые есенинским поклонением родине, исполненные радости и боли за нее, - достойное продолжение традиции русских поэтов прошлого, для которых тема родины всегда была главной!

"Приезд Тютчева" - называется одно из стихотворений этой книги. И хотя само по себе оно, на мой взгляд, неудачно (вряд ли можно отнести к Тютчеву содержание таких, например, строк : "дамы всей столицы о нем шептались по ночам" или "...А он блистал ... играя взглядом"), тем не менее Тютчев, мне кажется, не случайный гость в стихах Рубцова.

...Душа свои не помнит годы,

Так по-младенчески чиста,

Как говорящие уста

Нас окружающей природы...

 Эта вариация тютчевского "...Природа знать не знает о былом" - не единственное свидетельство попытки философского освещения темы "природа и человек". Вот самостоятельное - рубцовское - решение этой темы:

...И вдруг очнусь - как дико в поле!

Как лес и грозен и высок!

......................................................

Я не один во всей вселенной.

Со мною книги и гармонь,

И друг поэзии нетленной -

В печи березовый огонь...

Может быть, "книги и гармонь" слишком наивная опора перед лицом "грозных лесов", но это наивность безусловного поэта, поэта, который понимает, что в "меняющемся мире" духовные ценности бесследно не исчезают:

Как будто древний этот вид

Раз навсегда запечатлен

В душе, которая хранит

Всю красоту былых времен...

Рубцову свойственно обостренное ощущение осенней "пустынности полей", "безлюдья" ("Темнота, забытость, неизвестность у ворот, как стража на посту..."). Может быть, поэтому так щемяще трогательны стихи о том, что он "не один во всей вселенной": "Кто-то едет в поле за сараями, раздаются чьи-то голоса...", "...Там в избе деревянной ... добрый Филя живет...", "...Разве можно расстаться шутя, если так одиноко у дома..."

Прекрасное стихотворение "Памяти Анциферова" заканчивается строчками:

...Он нас на земле посетил,

Как чей-то привет и улыбка.

Взаимоотношения с миром, "нравственная позиция" поэта сформулированы в "Русском огоньке":

...За все добро расплатимся добром,

За всю любовь расплатимся любовью...

Из "поэтических предков" Рубцова я называл Тютчева и Есенина. Среди современников он безусловно опирается на опыт Александра Яшина с его глубинностью, серьезностью творчества, основанного на коренном языке.

Кстати сказать, большой талант этого писателя помог вырасти целой вологодской семье русских писателей : Василию Белову, Сергею Викулову, Николаю Рубцову, Александру Романову, Виктору Коротаеву. Конечно, все они абсолютно разные, друг на друга непохожие, но всех их объединяет одна почва.

Эта почва родины, природы, деревни - главный учитель Николая Рубцова.

В горнице моей светло.

Это от ночной звезды.

Матушка возьмет ведро,

Молча принесет воды...

Сколько глубокой поэтической тишины, сколько поистине крестьянской естественности, несуетливости здесь, сколько ощущения жизни как бытия.

Высокая и светлая звезда освещает большинство стихотворений этой книги, оправдывая превосходное, на мой взгляд, название ее.

Жаль только, что ее оформление на редкость безвкусно.

---

Публикуется по газете "Литературная Россия"  22.09.67