В сентябрьские дни нынешней Рубцовской осени вологодские места Николая Рубцова посетил его флотский сослуживец Сергей Николаевич Шмитько. Учились они в одно время и в литературном институте (С. Шмитько - на курс старше), а во время посещения Москвы во второй половине 60-х годов, вплоть до 70-го Николай Рубцов неоднократно квартировал у Сергея Николаевича.
С С.Н. Шмитько мне довелось познакомиться в селе Никольском во время посещения Сергеем Николаевичем мемориального музея Николая Рубцова. Два дня встреч никольчан с флотским другом Николая Рубцова дорогого стоят.
Рассказывал он о многом - и о флотском братстве, и о курьезах институтской жизни. Главное - искренне, добросердечно, уважительно.
Единственные печатные воспоминания о Николае Рубцове Сергей Николаевич оставил в журнале "Физкультура и спорт", № 9 за 2014 год, в котором работает спортивным журналистом и по сей день.

(А.Б. Тищенко, Санкт-Петербургский Рубцовский центр)

В июньском и августовском номерах журнала мы опубликовали интервью с Александром Городницким («Не верь разлукам, старина») и воспоминание о Юрии Визборе («Волейбол на Сретенке»). Авторские песни этих бардов-шестидесятников продолжают волновать и сегодня. Как и лирика жившего в ту же эпоху вологодского поэта Николая Рубцова. Он тоже, но в узком кругу почти все свои стихи напевал под гитару, их нередко исполняют профессиональные певцы и певицы с эстрады, по телевидению, радио: «В горнице моей светло...», «Я буду долго гнать велосипед...», «В минуты музыки печальной...».

О нем, ушедшем из жизни в начале 70-х, Виктор Астафьев написал пророческие слова прощания: «Пройдут годы. Посмертная слава поэта Рубцова будет на Руси повсеместная, пусть и не очень громкая. Найдется у вологодского поэта много друзей, биографов и поклонников. Они начнут превращать Николая Рубцова в херувима, возносить его до небес, издадут роскошно книги поэта. Не мечталось Рубцову такое отношение к себе при жизни. Всё чаще и чаще станут называть Николая Рубцова великим, иногда и гениальным поэтом. Да, в таких стихах, как “Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны...”, “«Видение на холме”, “Добрый Филя”, “Шумит Катунь”, “Прощальное”, “Вечерние стихи”, “В гостях”, “Философские стихи” и в последнем, найденном в чемодане откровении века “Село стоит на правом берегу”, он почти восходит до гениальности. Душа его жаждала просветления. Жизнь – успокоения. Но она, жизнь, повторюсь, плохо доглядывает талантливых людей. И Господь, наградив человека дарованием, как бы мучает, испытует его этим. И чем больше оно, дарование, тем большие муки и метания человека».

Рубцов стал классиком современной русской поэзии. Решение рассказать о нем читателям «ФиС» кое-что доселе неизвестное далось мне нелегко. Это как если бы довелось поиграть с Эдуардом Стрельцовым в одной юношеской команде, и потом всю жизнь называть себя его одноклубником. И если я все-таки решился на нижеследующее воспоминание о Рубцове, то лишь благодаря дарственной надписи на его книге стихов «Звезда полей», первой, вышедшей в Москве в конце 60-х годов: «Другу дорогому, Сереже Шмитько».

У меня на книжной полке стоит избранное Николая Рубцова в трех томах, с письмами, комментариями, примечаниями. Опубликована в этом трехтомнике и такая крохотная записка: «Сережа! Завтра, часа в два-три, я получу в издательстве деньги, но сегодня мне нехорошо перед товарищем: недостает у меня одного рубля, займи, пожалуйста, до завтра».

Тогда, в конце шестидесятых, он иногда останавливался у меня в Москве, приезжая из Вологды, где теперь есть и улица, носящая его имя, и памятник Николаю Рубцову. А сам он, трагически ушедший из жизни еще совсем молодым, при желании мог бы повторить сказанное Маяковским: «Мне и рубля не накопили строчки». Правда, отношение к великому советскому поэту было у Рубцова своеобразным. Противопоставляя его Есенину, он заявлял: «Маяковский – это бревно, о которое долго будет спотыкаться русская поэзия».

Началось же всё это еще во время матросской службы на Севере, где я познакомился с ним в литобъединении при флотской газете «На страже Заполярья». Помню, как мы, его сослуживцы, повторяли строку из ставшего потом знаменитым стихотворения «Стукнул по карману – не звенит...».

Он лукавил, когда написал в упомянутой записке о недостающем одном рубле, потому что другого рубля у него просто не было. Ну и понятно, на что Рубцов эту сумму собирался употребить со стоящим обычно тут же рядом студентом-однокурсником или каким-нибудь волосатым, бородатым и поддатым товарищем с Высших литературных курсов. А рубль, что ж? Бутылка вина «Саперави» стоила 1 рэ 1 к. Можно было взять четыре кружки пива, бочкового разливного, дожидаясь от издательства гонорара.

Вспоминая о нашей с ним общей флотской и институтской молодости, много лет спустя я написал стихотворение, которое включил в свой сборник «Маячные огни»:

Я плачу по Коле Рубцову,
По этим расхристанным дням,
Когда втихаря за «Перцовой»
В литинститутской столовой
Меня он слегка приобнял.
И, черные глазки прищурив,
Задумчиво глядя в окно,
Спросил: «У тебя заночую?»
Ах, как это было давно!

Когда-то мы были начинающими североморскими поэтами, я даже завоевал на мурманском областном поэтическом конкурсе одну из двух путевок на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве в 1957 году. И Рубцов по этому поводу грустно улыбнулся: «А я поеду в отпуск к себе в деревню и буду там писать свои пессимистические стихи». Но мы уже тогда понимали, как нам всем недостижимо далеко до его хотя бы вот такого отношения к действительности, к чувству родины: «Не порвать мне мучительной связи / С долгой осенью нашей земли, / С деревцом у сырой коновязи, / С журавлями в холодной дали».

Лучшие стихи Николая Рубцова не всегда попадали на страницы флотской газеты: опасались плагиата, не верилось, что такая почти классическая лирика подвластна матросу-дальномерщику, не окончившему до призыва во флот среднюю школу.

В своих мемуарах «До встречи на небесах» прозаик Леонид Сергеев вспоминает о нашем общем друге, ставшем известным детским поэтом, москвиче Юрии Кушаке: «Служил на Северном флоте, на крейсере «Иосиф Сталин», с Н. Рубцовым и С. Шмитько... потом в Литинституте вместе с теми же Рубцовым и Шмитько».

Тут неувязка вышла, потому что служили мы на разных кораблях, да и «Иосиф Сталин» был не крейсер, а эсминец, постоянно стоявший в ремонте, в море почти не выходивший. А в Литературном институте Рубцов учился на курс младше меня. Когда моя жена уезжала в командировки, а Коля, случалось, оказывался в Москве, он квартировал у меня, разложив на подоконнике все свое имущество: разодранный по страничкам паспорт и помятые машинописные листы с еще не опубликованными стихами. Иного имущества у него не имелось. О своей бездомности, постоянном безденежье он как-то раз сказал: «Я же не виноват, что меня мать родила поэтом. Был бы я скотником на деревне, мне бы цены не было».

А теперь расскажу, как я Рубцова на футбол заманил благодаря его безденежью и своему собственному чувству (гордыня – самый страшный грех) причастности к тем, кто собирал на трибунах в Лужниках десятки тысяч зрителей. Тогда я уже начал работать в газете «Советский спорт», и мне стали доверять отчеты о матчах. Вот и пригласил Рубцова выпить пива в буфете (иначе бы он не пошел!), расположенном в нижнем коридоре неподалеку от раздевалок футболистов. В тот вечер «Спартак» в Лужниках играл, захотелось поразить Колю общением накоротке с кем-нибудь из спартаковцев сразу же после матча. Может, удастся познакомить его с Гилей Хусайновым или с юным Мишей Булгаковым, у которого я до этого успел взять интервью. То-то, думал, Коля удивится, позавидует, как завидовал мне Юрка Кушак, который был страстным футбольным болельщиком.

Только в отличие от Кушака у нас с Рубцовым никогда прежде речь о футболе не заходила. Этого я не учел. Начал понимать, что он на большом стадионе не был, когда мы шли от метро в огромной толпе, и Коля стал говорить, мол, куда ты меня ведешь и отчего вообще такой переполох.

Добрались до ложи прессы, знакомый контролер его не пускает: «Даете спецпропуска посторонним! И откуда ты его такого выкопал?» Рубцов был одет чистенько, но бедновато – рубашка светлая ситцевая навыпуск, темные невзрачные брюки вологодского пошива, дешевые сандалии на босу ногу. А Коля злиться начинает: «Пошли пиво пить, ты же обещал!» Но все-таки заняли мы с ним места в ложе прессы.

Когда игра уже давно началась и «Спартак» успел гол забить, он вдруг меня спрашивает: «А покажи мне, где здесь спартаковцы?» С ударением на букву «о». Этого я никогда не забуду. Как и то, к какому выводу он пришел, увидев на поле красно-белых:

- Нет, мелковаты!..

Такое его суждение относилось прежде всего к росту большинства спартаковских футболистов той поры. Рубцов по аналогии с гладиаторами, наверное, ожидал увидеть гренадеров, великанов.

После матча я познакомил его с вышедшим из раздевалки маленьким Мишей Булгаковым, и Рубцов даже что-то у него спросил. Что? Меня это очень заинтересовало. Оказалось, он спросил Мишу: «Ты в Господа-то веришь?»

Кто еще мог спросить о таком футболиста? В те-то годы...

Публикуется по изданию: Физкультура и спорт, 2014 г.,№ 9

ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ

Алексей ТИЩЕНКО

КОГДА Николай Рубцов на «Спартак» ходил

Найти или установить новую, ранее неизвестную, дату биографии Николая Михайловича Рубцова – событие радостное и даже знаменательное для любого рубцововеда.

Услышав рассказ вживую и прочитав его позже в журнале, меня не покидало чувство недоговоренности, что описанное событие никак не привязано к датам. Когда же это было?

Казалось бы, самое простое – спросить автора. Но как можно требовать  вспомнить событие полувековой давности, которое только сегодня кажется важным, а тогда? Сергей Николаевич вспоминал: «Это сегодня мы знаем, какой Рубцов известный, знаменитый… а тогда мы были обыкновенными парнями». И еще: «Есть у меня такие же впечатления и о посещении вместе с Рубцовым Третьяковки и других известных мест. И каждый раз все это было случайно, остались в памяти какие-то его слова, рассмешившие или поразившие тебя».

И все же я решил заняться поисками ответа на вопрос: Когда Николай Рубцов на «Спартак» ходил?

В статье уже были первичные данные, от которых можно отталкиваться, и я стал генерировать вопросы в поисках недостающей информации:

- В каком году, месяце мог проходить матч?

- С какой командой мог играть «Спартак»?

- Как закончился матч (победа, ничья, поражение, остался ли в памяти счет матча, много ли было забито голов)?

- Может, в памяти осталось яркое событие матча, например, гол кого-то из футболистов?

- Когда (в каком году) Вы начали работать в газете «Советский спорт», писали ли Вы отчет об этом матче?

- В очерке есть упоминание об интервью с Мишей Булгаковым, публиковалось ли оно?

Вопросов достаточно много, ответ пришел быстро: «Уважаемый Алексей!.. Я был в штате отдела футбола «Советского спорта» с начала 1969 года, в нашу обязанность входило ходить на все матчи, включая дублеров, брать предварительные интервью у всех игроков, даже если эти интервью после матча и не вмещались на газетную полосу. О совсем юном, но очень талантливом Мише Булгакове большие интервью не появлялись, просто я упоминал о нем в своих отчетах, был с ним знаком. На футбол я водил своих друзей-болельщиков в ложу прессы. Как в случае с Рубцовым и моим сокурсником по литинституту, поэтом Анатолием Передреевым, которые были равнодушны к футболу. С Рубцовым же я ходил на футбол в Лужники или в конце 1969, или в 1970. Пить пиво в лужниковском спецбуфете Коле понравилось, он сказал об этом Передрееву, и тот тоже захотел пойти в Лужники вместе с нами уж не помню на какой матч. Но помню, что я тогда провел в ложу прессы их обоих, но игра их не интересовала, они провели весь матч в буфете за пивом».

Браво, Сергей Николаевич! Первый шаг сделан – сужаемся до временного отрезка 1969-1970 гг.

Предположение С.Н. Шмитько о том, что поход на «Спартак» мог состояться в конце 1969 года опровергается самим же автором, так как в очерке есть описание, в чем Н. Рубцов был одет, обут: легкая рубашка навыпуск и сандалии на босу ногу четко определяют время года – лето!

Параллельно я самостоятельно изучаю по футбольным справочникам спортивную биографию Михаила Булгакова – важного свидетеля и участника повествования, ставшего в 70-е годы легендой «Спартака» и любимцем болельщиков.

Фрагмент из общедоступной Википедии гласит, что Михаиил Юрьевич Булгаков пришел в футбольный клуб «Спартак» в 18-летнем возрасте в 1970 году. Это совпадает с данными из письма Сергея Николаевича и означает, что Рубцов мог посетить футбольный матч «Спартака» только в 1970 году – не раньше и не позже, ибо в январе 1971 года Николай Рубцов погиб.

Итак, год 1970, движемся дальше.

Вновь возвращаемся к Булгакову.

Уж много внимания Сергей Николаевич уделяет в статье этому перспективному футболисту! Поэтому я для дальнейших поисков выдвигаю рабочую гипотезу, что Булгаков принимал участие в этом матче (выходил на поле), и по футбольным справочникам собираю полную статистику матчей «Спартака» в Лужниках в 1970 году, в которых принимал участие Михаил. Благо, что спортивная статистика (и футбольная в частности) знает всё!

Итак, согласно футбольной статистике, Михаил Булгаков в 1970 году принял участие в 12 матчах (8 – в чемпионате страны и 4 – на кубок) за основную команду «Спартака».

Проанализируем эти матчи.

Из двенадцати игр ровно половина домашних. Из оставшихся шести – всего три приходятся на летний период, остальные – на весну и осень.

Из оставшихся трех – в двух (с «Черноморцем» и «Жальгирисом») «Спартак» не забивал (а согласно очерку, гол, хотя бы один, был), а лишь в одном сыграл с Минским «Динамо» вничью со счетом 1:1. Этот матч состоялся 8 июня.

Казалось, - вот оно решение, причем, единственное и безальтернативное! На радостях пишу об этом Сергею Николаевичу с надеждой, что он подтвердит результаты моих исследований.

Но нужно было подтверждение этому результату с другой стороны – мог ли быть Рубцов в эти дни в Москве? И как раз здесь меня ждало разочарование. Согласно биографическим данным последнего года жизни поэта, 9 июня 1970 года Николай Рубцов поранил руку и попал в Вологодскую больницу. Дата конкретная, неоспоримая. Знал я об этом, но поторопился радоваться.

Значит, очевидно, что 8 июня он не мог посетить футбольный матч в Москве. Да и по пришедшему письму от Сергея Николаевича стало понятно, что в том матче, на котором был Рубцов, Булгаков на поле мог и не выходить.

Судя по нашему анализу, так оно и есть.

Остается проанализировать остальные матчи «Спартака» того сезона, в которых М. Булгаков на поле не выходил.

Вновь обращаемся к футбольной статистике и выясняем, какие матчи сыграл «Спартак» в 1970 году.

На Кубок СССР летом 1970 года «Спартак» 2 июня проиграл в Лужниках со счетом 0:1 «Жальгирису», а 27 июня проиграл в Баку команде «Нефтчи» 0:1 и выбыл из розыгрыша. Поэтому матчи «Спартака» на Кубок страны оставляем без внимания.

А что в чемпионате СССР?

В чемпионате СССР «Спартак» в летний период в Лужниках (на Центральном стадионе им. В.И. Ленина) сыграл всего 9 матчей. Из них матч 8 июня с Минским «Динамо» мы рассмотрели выше, в матче с «Черноморцем» зафиксирована нулевая ничья, еще в пяти матчах «Спартак» в первом тайме гол не забивал.

Остаются для рассмотрения два матча: 22 июня с «Шахтером» («Спартак»  победил со счетом 5:0) и 17 августа с «Зенитом» («Спартак»  победил со счетом 3:0). В этих матчах «Спартак в первых таймах забивал.

Из биографии Н. Рубцова известно, что со второй половины июня и по середину июля он пребывал в Москве и занимался подготовкой к печати нового сборника стихов «Зеленые цветы», а по августу нет подтвержденных данных о возможном пребывании Рубцова в Москве.

Что ж, все сводится к одному матчу («Спартак» - «Шахтер») и одной дате – матч состоялся 22 июня 1970 года.

Но отправить письмо Сергею Николаевичу с результатами моих размышлений и вывода я не успел. Сергей Николаевич меня опередил.

Написал он мне следующее: «Уважаемый Алексей, я разобрался, на какой матч ходил с Рубцовым в Лужники. Это было 22 июня 1970 года. Играли «Спартак» и «Шахтер» (Донецк). Спартаковцы победили — 5:0. Вот что написано во вступительной статье к трехтомнику Рубцова (Рубцов Н.М. Собрание сочинений в 3 т. Сост. В. Зинченко. М. 2000. – прим. А.Т.), в частности, о его последнем годе жизни: «С середины июня Рубцов около месяца кружился в тополиных метелях столицы — приехал с перебинтованным запястьем правой руки». В этом «кружении» мы и сходили с ним на «Спартак» в Лужники. И руку его забинтованную вспомнил».

Что ж, пора подводить итог.

Судя по приведенному письму, Сергей Николаевич параллельно со мной активно занялся изучением статистики футбольных матчей за 1970 год и методом исключения, а также только ему понятного включения памяти пришел к своему результату.

Я очень рад, что Сергей Николаевич откликнулся на мое предложение по поиску даты похода Н. Рубцова на «Спартак». Надеюсь, теперь 22 июня 1970 года будет отдельной строкой вписано в биографию поэта.

* * *

Однако это оказался не финал истории

Когда материал уже был готов и даже с этими результатами размещен на сайте «Душа хранит» в качестве послесловия к воспоминаниям С.Н. Шмитько «Как Николай Рубцов на «Спартак» ходил», я получил от Сергея Николаевича новое письмо: «Уважаемый Алексей, звонил вчера Вам, но не дозвонился. Я вспомнил, почему знакомый контролер не пускал Рубцова в ложу прессы. Он все твердил, что ложа переполнена. А это могло быть только на матче в Лужниках ЦСКА — «Спартак», который состоялся 1 июля 1970 года и закончился проигрышем «Спартака» — 1:2. Значит, мы ходили с Рубцовым на столичное дерби этих команд. Я потому и познакомил его с неигравшим в этом матче совсем юным талантом Мишей Булгаковым, что к основным игрокам сразу после поражения лучше не подходить. Вот такой получился эпилог почти детективного расследования этой даты пятидесятилетней давности».

Что ж, очень хорошо, что мы не остановились, как оказалось, на новом промежуточном итоге. Данное письмо меня восхитило, в первую очередь, тем, что Сергей Николаевич после, казалось бы, окончания нашего "расследования" не успокоился, а продолжал думать над этой темой. А новая вводная требует новых размышлений. Эти размышления вызвали в памяти практически забытые штрихи. Теперь приоритетный аргумент – огромное количество зрителей и переполненная ложа прессы. Этот аргумент очень убедителен, ибо эмоции и впечатления всегда ярче сухой статистики.

Ход предыдущих размышлений уже свел возможные временные рамки до одного месяца – с середины июня до середины июля. За это время «Спартак» в Лужниках играл всего четыре матча – 15 июня с одесским «Черноморцем», 22 июня - с «Шахтером», 1 июля - с ЦСКА и 13 июля - с московским «Динамо». Рассматривая эти матчи через призму нового, приоритетного критерия – критерия посещаемости, отметим, что на матче с «Черноморцем» было всего 2,5 тыс. зрителей, на матче с «Шахтером» - 7 тыс., на матче с ЦСКА – 65 тыс., с «Динамо» - 65 тыс. Это объяснимо. И ЦСКА, и «Динамо», и «Спартак» в сезоне 1970 года были в лидерах чемпионата. Таким образом, перевес в пользу двух последних матчей очевиден. А учитывая, что после похода на «Спартак» Николай Рубцов ходил на футбол еще раз, пригласив в компанию А. Передреева, то «наш» матч приходится на 1 июля, с ЦСКА.

Подводя итоги этим поискам, мы не будем со стопроцентной уверенностью пытаться убеждать читателей, что выявленная дата похода Николая Рубцова на «Спартак» окончательная, ибо она опирается на воспоминания, футбольную статистику и логику событий, но не подтверждена никакими документальными сведениями. Она остается наиболее вероятной.

Завершить это повествование хочется совершенно справедливыми замечаниями Сергея Николаевича Шмитько: «…Так или иначе, все эти даты — 22 июня, 1 июля и 13 июля 1970 года связаны между собой в моей памяти с Рубцовым и «Спартаком». И еще с Передреевым, тоже оказавшимся равнодушным к футболу, но не к пивку в подтрибунном буфете. Тут не обойтись еще без одного «мозгового штурма. И главное, подсказать, уточнить эти три даты теперь уже никто не может, а знатоки статистики, наоборот, могут назвать «старым вруном», так знаменитый писатель называл другого знаменитого писателя своего времени... Назовешь навскидку дату, и пропал: тебе докажут, где, в этот день был и ночевал Рубцов. Вот этого я больше всего и боюсь, для меня главное не даты, а сам Рубцов и близкое общение с ним».

---

Материал предоставлен автором