Той девушке, которую люблю

Лиля ВОВК

Газеты любят готовить материалы "к юбилею". А, в общем-то, почему? Почему нельзя рассказать о человеке просто так, потому, что захотелось вспомнить и, может быть, просто излить душу. Так бывает:

Это произошло, как он и предсказывал, "в крещенские морозы" - 19 января 1971 года. Был понедельник - начало новой недели, нового года и, возможно, новой жизни, потому что через четыре дня они должны были пожениться. Но:этого не случилось. На другое утро и потом еще долгие месяцы вся Вологда только и говорила о его страшной, нелепой смерти. Снова отняла поэта у России поэта его любимая женщина. Поэта Николая Рубцова.

Русский дух, вологдчина

Не будем обманывать читателя. Галина Самохвалова не та роковая женщина, из-за которой произошла трагедия. Но у нее есть своя история знакомства с Рубцовым. Об этом и речь.

Тогда, в 70-х, Галочка Кузьмина, работала экскурсоводом в Вологодской картинной галерее. Вообще- то родом она из городка Микунь, а в Вологду приехала учиться в Молочном институте. "У меня было детское представление о зоотехнике, - вспоминает она, - печальные глаза коров, рожки, телята. Но я выучилась и даже чуть было не поступила в аспирантуру". Судьба распорядилась по-другому.

- Я и раньше частенько забегала в художественную галерею. Слова "богема" тогда в нашей глубинке не слыхали, но меня манила именно эта творческая компания, которая собиралась здесь, и сам вольный образ их жизни. Окончательную точку в выборе профессии поставила гроза. Однажды она застала меня на улице посреди города. Куда спрятаться? Галерея оказалась ближе всего. А тут и директор говорит: "Хватит тебе, Галочка, просто так к нам бегать. Пора переходить сюда на работу". Так и решилась.

Вологда в то время задавала тон в творческом плане чуть ли не всей России. Входили "в моду" писатели-деревенщики: Василий Белов, Федор Абрамов, Виктор Астафьев. Многие писательские семинары и совещания проходили именно здесь. Город сохранил свою самобытность, русский дух, - это волновало и грело души столичных визитеров. Галерея была удобно расположена, к ней стекались пути-дорожки всей творческой братии. К тому же рядышком был один из немногих приличных ресторанов и, естественно, все мы встречались там время от времени. Помню, Вася Белов вернулся из Парижа, а мы с подружками забежали пообедать. Он подошел и говорит: "Девочки, можно я около вас посижу?". Потом стал рассказывать о Париже и закончил тем, что нет на свете женщин, прекрасней вологодских. Которые, к тому же, всегда обедают за свой счет. Мы и правда хоть получали тогда всего по 75 рублей, но нередко обедали в ресторане. И всегда нам хватало и на первое-второе, и на салат, и даже на 50 граммов "маленького принца".

- Что, был такой напиток?

- Нет, мы брали обычно "Агдам" или портвейн "777". А "маленький принц" - это из-за рюмочки. Мол, берем для принца, а он же еще ребенок, ему нельзя много пить.

Он не был героем

  Сегодня Галина Анатольевна, известный в Сыктывкаре искусствовед, работает методистом в национальной гимназии, устраивает выставки местных художников, знакомит ребят с их творчеством. Говоря казенным языком, привносит в школу "региональный художественный компонент". У нее взрослые дети и, если честно, далеко не первый брак. Как любая творческая натура, она много раз влюблялась и, конечно, много страдала, когда романтический флер рассеивался. Ее знакомство с Николаем Рубцовым из тех "маленьких трагедий", о которых ни одна женщина никогда не сможет забыть и никогда не станет рассказывать всю правду:

- Рубцов не был героем и не был патриотом своего времени, - считает она. - Он не мчался на какие-то стройки века или целину, а писал о том, что было дорого его сердцу. Внешне он выглядел человеком совершенно неприспособленным к жизни. Да, его не отказывались печатать, но при жизни вышли лишь несколько тонких сборников его стихов. Он жил в своем мире. Вид был у него жалкий, и мне лично всегда хотелось постирать его шарф, вечно намотанный вокруг шеи.

- И все-таки вы любили его?

- Мы все были к нему неравнодушны, и все были в него влюблены. За его доброту, за печаль в глазах... Но это не та любовь. Когда они с Людой Дербиной подали документы в загс, я искренне радовалась: наконец-то ему повезет. Какой он ходил сияющий! У него появилась легкость в походке, и даже шарф теперь развевался в разные стороны, как крылья.

В конце декабря мы открывали выставку. Местный художник Николай Баскаков сделал портрет Рубцова. Очень хороший, кстати: на коричневом фоне золотистое высветленное лицо, сочные краски, замечательная фактура холста. Коля гордился им несказанно. Я была ответственная за выставку и, написав статью о ней, прискакала в газету "Вологодский комсомолец". Хотела было просто оставить статью и уйти, но в кабинете сидел Рубцов, весь такой печальный, элегический. (Он подрабатывал в газете и, вероятно, ждал гонорара.) "Привет. - Привет. - Тебе нравится мой портрет? - Да, хороший. - Я на нем красивый? - Конечно, Коля, а в жизни еще лучше". Тогда он улыбнулся и говорит: "Хочешь выпить? - и достает из своего чемоданчика-"барахолки" бутылку шампанского и (поэт же!) хрустальный фужер. - Только на закуску у меня сало с чесноком, будешь?" "Замечательно, - говорю, - как раз то, что надо, по-русски."

Я хорошо запомнила этот разговор, потому что это была наша последняя встреча.

 

Мое слово верное прозвенит!
Буду я, наверное, знаменит!
Мне поставят памятник на селе!
Буду я и каменный
навеселе...

Ничто не предвещало плохого. А тут то ли они Крещенье отпраздновали, то ли повздорили из-за чего-то, не знаю. Людмила положила ему на лицо подушку и он задохнулся. 25 января они должны были расписаться.

- В газетах, помнится, писали что-то про топор и море крови.

- Какой топор, какой Раскольников! Это был, как сегодня говорят, обычный бытовой конфликт.

Для нас гибель Коли была не гибелью великого поэта, а просто трагедией близкого человека. Такая нелепая смерть. Людмила отсидела восемь лет. Причем, говорят, сидела в Тотьме, где из окна тюрьмы виден памятник Рубцову. Вот судьба-то!

- Вы ходили на суд?

- Нет. Если честно, мне было все равно, кто его убил и за что, ведь человека не вернешь. И потом, мы не желали мести. Все ведь понимали, что она не хотела его убить специально. Таких бытовых смертей в России...

Гражданская панихида была в Союзе художников, и организацией похорон пришлось заниматься мне. Из Москвы приехал полный "Икарус". На могильной плите (ее установили не сразу, тогда не было денег) написали строчки из стихотворения Коли: "Россия, Русь! Храни себя, храни..."

Многие вологодские писатели и художники отдали долг памяти Рубцову. Подготовили несколько книг его стихов с иллюстрациями. Но, знаешь, мистика, наверное, все же есть. Гена Осеев - очень талантливый живописец - написал его шикарный портрет на фоне берез. Причем работал над ним с большим удовольствием. Но только он его закончил, у них с женой - семейная драма, жена кидает в него нож и попадает в сонную артерию. Насмерть...

Откровенно говоря, даже в нашей среде мы не могли понять, какой величины звезда Рубцова. Он не выглядел как метр, от него не веяло славой, не исходил ореол гениальности. Да, честно говоря, мы ведь и не знали многих его стихов. Только те, что он позволял нам прочитать или читал-пел сам. Долгое время я, например, воспринимала его лишь как сельского поэта. И только потом поняла, насколько он глубже. На мой взгляд, в некоторых стихах он даже выше Есенина, с которым его часто сравнивают.

 

Я буду долго гнать велосипед,
В густых лугах его остановлю.
Я лишь хочу, чтобы взяла букет,
Та девушка, которую люблю...

Сегодня мы никогда уже не узнаем, кому были посвящены эти стихи: Заснув в Крещенье, Николай Рубцов навсегда остался 35-летним.

 

Источник: Комсомольская Правда Коми (№3 от 21 января 2000 г.)