Медвежьи песни латышских стрелков

Николай КОНЯЕВ

"Медвежьи песни - 5". Издательство "Асспин", СПб, 2001

Был такой анекдот.

Идут революционные латышские стрелки мимо памятника Пушкину. Им рассказывают, что, дескать, это памятник великому русскому поэту.

- Его убили? - спрашивают стрелки.

- Да, Дантес убил Пушкина...

- А почему тогда Пушкину памятник? - удивляются латышские стрелки. - А не Дантесу? Ведь это он убил!

1.

В мае, как раз на день города, на Кировском заводе, где более двух лет проработал шихтовщиком великий русский поэт Николай Рубцов, открыли мемориальную доску...

Пресса практически не заметила этого события, хотя оно примечательно уже тем, что, возможно, это первая мемориальная доска, установленная в память лимитчика...

Поразительная судьба...

Почти всю свою жизнь Николай Рубцов скитался, не имея ни угла, ни постоянной прописки. А сейчас, когда ему исполнилось бы всего 65 лет, уже поставлены ему памятники в Вологде, Череповце и Тотьме, именем Рубцова названы десятки улиц, а счет большим и малым музеям давно перевалил за сотню...

И, наверное, присутствует в этом массовом "увековечивании" памяти Рубцова подсознательное ощущение нашей (современников поэта) вины... Но помимо попытки искупить ее, можно усмотреть тут и попытку защититься от ненависти, которая и тридцать лет спустя после кончины поэта, продолжает клокотать вокруг его имени...

2.

Судьба Дантеса или Мартынова не может вызывать в нас сочувствия, но - право же! - даже некоторое уважение вызывает смирение, с каким приняли свои судьбы убийцы Пушкина и Лермонтова. Люди XIX века, они знали, что есть то, в чем нельзя оправдываться, а тем более оправдаться.

В наше послеперестроечное время этого понимания, похоже, уже не стало... Сейчас можно прочитать в аннотации к воспоминаниям убийцы, что это - воспоминания друга убитого Николая Рубцова.

И, конечно же, тут нужно говорить не только об убийце, а о симптомах болезни, которой поражено наше общество, с каждым годом все слабее различающее добро и зло...

"Л. Д. была интересна массовому читателю исключительно благодаря своей "жуткой" биографии. Было бы непростительной глупостью с ее стороны: а) не воспользоваться этим, когда и срок отбыт, и судимость погашена...".

Это рассуждение помещено в "Медвежьих песнях - 5" (Издательство "Асспин", СПб, 2001) - сборнике, который руководитель региональной организации партии "Единство" ("Медведь") Александр Михайлушкин рекомендует для внеклассного чтения в старших классах школы...

Случайно - случайно ли? - но издание сборника совпало с открытием мемориальной доски.

3.

Гвоздем сборника, без сомнения, является уже процитированное нами "исследование" исполнительного директора Ассоциации писателей-инвалидов Андрея Романова (он же является и составителем сборника), которому "искренне, по-христиански хочется, чтобы одним юридическим выстрелом когда-нибудь были убиты два "зайца", а именно: 1. Н.М. Рубцов не был убит в крещенскую ночь 1971 года; и 2. Л.А. Д. не убивала Н.М. Рубцова".

Это христианское хотение тоже из примет нашего времени, где дозволено любое словоблудие... Из нашего времени и стремление измарать все, что удастся измарать.

Нет-нет... И раньше шептались, конечно... И раньше, потея от сладострастия, сочиняли ненавистники Рубцова фантастические подробности близости между убитым поэтом и его убийцей...

Но впервые можно прочитать об этом на страницах рекомендуемого для школьников издания:

"Владимир Г.(?) волею судьбы призванный работать в системе исправительно-трудовых учреждений Архангельской области...(?) рассказал весьма узкому кругу тогдашних молодых поэтов о реально произошедших событиях в квартире на улице Яшина. По его словам получалось, что "баба не виновата". Владимир, работая в руководстве соседнего мужского лагеря, не мог не интересоваться подробностями столь щекотливого дела, и дал нам понять, что услышанные соседями крики Рубцова: "Я люблю тебя, Люда!" - отнюдь не пустые слова, а очень даже наполненные конкретным содержанием - чувством выражения, как теперь принято объяснять, сексуальной близости"...

Разумеется, попытка изобразить убийство великого русского поэта "Дантесом в юбке", вернее без юбки" (терминология автора статьи), как половой акт, - предприятие бесперспективное... Ведь нет ничего кроме эротических фантазий лагерного вертухая, - вот и приходится исполнительному директору уводить разговор от конкретных фактов в туманные, грязноватые намеки...

"Абсолютно неясно... зачем заседание суда объявлено закрытым? Какие интимные подробности могли быть отсечены от праздных ушей досужей публики?.. Судебное заседание объявляют закрытым только тогда, когда в деле действительно изучаются обстоятельства, связанные исключительно с интимными сторонами жизни потерпевшего".

При этом господин Романов тут не останавливается, а делает предположение, что работники Вологодского городского суда пошли тогда на совершение уголовного преступления:

"Может быть, и открытый протокол заседания был составлен позже (то есть автор предполагает, что протокол был фальсифицирован - Н.К.), - уж больно он непрезентабелен, написан от руки, кое-как...".

4.

Это, рекомендованное региональным отделением "Единства" для внеклассного чтения сочинение, можно использовать в качестве пособия - как создавать клеветнические опусы, не смущаясь никакими нелепостями, не отягощая себя ни стыдом, ни логикой...

Отыграв сюжет смерти в результате полового акта, автор начинает развивать сюжет алкогольного отравления Рубцова.

"Известный патологоанатом, кандидат медицинских наук А.П. Мельникова, говорит, что упоминающееся количество бутылок, а именно 18 заставляет предполагать о 5,5 промилле в крови покойного, что по всем строгим биологическим законам для человека - смертельно. Тем более для страдающего сердечно-сосудистыми заболеваниями...".

Через несколько страниц будут процитированы показания Д., которая скажет, что "18 бутылок из-под вина могли скопиться не менее чем за месяц", а в тот вечер было принесено на всю компанию (5 человек) "примерно шесть бутылок", но автору заниматься состыковкой фактов недосуг.

Под хранившиеся на балконе бутылки сочиняется наполненный роковыми тайнами детектив.

"Если считать наиболее распространенным по тем временам "Агдам" по 2 рубля 2 копейки, то сумма, необходимая для приобретения спиртного, составляла не больше не меньше, как аванс за полмесяца работы рядового инженера".

Почему 36 рублей 36 копеек, аванса рядового инженера за полмесяца работы, никак не могло быть у Николая Михайловича Рубцова, которому доводилось получать и тысячные гонорары, автор не объясняет, поскольку по задуманному им сюжету бутылки должны вывести на подлинного убийцу.

"Кто мог безболезненно по тем временам дать необходимую сумму на разговение, известно... Это был единственный человек в Вологодской писательской организации, который обладал требуемой суммой в любом количестве. Имя его известно и сегодня, правда из Вологды он уехал, но, если даже он их и не давал, то все равно, косвенно вина, за неожиданную смерть известного поэта могла лечь и на его честное имя".

Нетрудно сообразить, что этот загадочный единственный человек - писатель Виктор Астафьев...

Конечно, перелистав книгу воспоминаний о Рубцове, исполнительный директор мог бы выяснить, что немыслимую по его мнению сумму в 36 рублей 36 копеек Николай Михайлович мог взять у кого угодно, но никак не у Виктора Петровича, поскольку поссорился с ним накануне гибели, но зачем же читать книги, если согласно замыслу, чтобы спасти "единственного человека", следователь и принудил невинного "Дантеса в юбке", вернее, без юбки" принять на себя чужую (Виктора Астафьева) вину.

"Какие "блага" посулили Д. за то, чтобы она признала свою вину, останется тайной за семью печатями... - вздыхает он. - Эти сведения в протокол не заносятся, но то, что ее надули и подвесили 103 статью, вместо обещанной 104, - это очевидно".

Самое замечательное тут это - "очевидно"...

Хотя восхищает, конечно, и то, как неуклюже пытается исполнительный директор выбраться из уголовной статьи (клевета), в которую он, охваченный нездоровым возбуждением, сам и забрел.

"Есть ли смысл комментировать первый (о признании подсудимой виновной по статье 103 УК РСФСР - Н.К.) абзац приговора? Пусть уж он будет на совести судьи и юного стажера-следователя Катышева М., ставшего замом генерального прокурора республики к концу ХХ века".

Хоть умри, лучше не скажешь...

Подвесили, понимаешь ли, статью, чтобы спасти "честное имя" единственного человека, - ну и пусть это будет на совести "юного стажера", тем более, коли он стал заместителем генерального прокурора!

5.

В принципе, если бы свои суждения исполнительный директор Ассоциации писателей-инвалидов высказывал в частном порядке, можно было бы ограничиться соболезнованием по поводу его умственного и нравственного состояния.

Но - увы! - эту, достойную латышских стрелков правовую широту рекомендует для изучения в школах Александр Михайлушкин - руководитель Санкт-Петербургской региональной организации партии "Единство" ("Медведь")!

В предисловии к альманаху он пишет:

"Наши пути-дороги должны были сойтись! Литературно-критический альманах с необычным названием "Медвежьи песни"... привлек нас... Литературоведческие и критические статьи можно было бы предложить для внеклассного чтения в старших классах школы... Сам Господь Бог велит нам, "ЕДИНСТВ"енным "Медведям", оказать финансовую помощь "ПЕСЕН"ным "медведям" в издании их "медвежьего" альманаха".

Если правящую партию вполне устраивает такой воистину "медвежий" уровень правовой культуры, то всем нам предстоят веселые времена.

Еще более не по себе становится, когда вспоминаешь, как, уже не в фантазиях исполнительного директора, а в реальной жизни, чтобы защитить от Генеральной прокуратуры честное имя кремлевской семьи, показывали по всем телевизионным программам фильм, в котором "человек, похожий на генерального прокурора", оттягивался в обществе проституток. Как известно, никаких юридических последствий демонстрация фильма не вызвала.

Ну а в нашей истории получается, что руководитель Санкт-Петербургской региональной организации партии "Единство" ("Медведь") Александр Михайлушкин, рекомендуя для изучения в школах подобные произведения, как бы легализует подобный правовой беспредел.

Я, разумеется, далек от мысли, что отпечатанный на деньги "Единства" пасквиль о великом русском поэте является программной установкой правящей сейчас у нас партии...

Но с другой стороны...

Ведь не мемориальную доску поэту финансировало петербургское "Единство", а именно этот пасквиль...

6.

Я долго не мог понять источника того злорадства, которым наполнены последние страницы "исследования" исполнительного директора Ассоциации писателей-инвалидов, того нетерпения возвестить, что "судмедэксперты подтверждают, что 30 лет назад поэта Николая Рубцова не задушила его гражданская жена Людмила Д., осужденная, тем не менее, на 6 лет".

Это ведь явная фальсификация. Перевернув несколько страниц, можно прочесть, что авторы исследования копии приговора Вологодского городского суда от 7 апреля 1991 года по уголовному делу № 22-406 лишь указывают: "категоричное суждение о причине смерти Рубцова Н.М. может быть высказано только по результатам повторной комиссионной судебно-медицинской экспертизы по материалам уголовного дела (с привлечением специалистов в области судебной медицины, наркологии, кардиологии)...".

И ничего более...

А с другой стороны, и какая разница?

Даже если Рубцов погиб не от удушения, а от сердечного приступа, вызванного попыткой Д. задушить его, что это изменит?

Ведь и Пушкин вообще-то умер не от пули Дантеса, а от перитонита, вызванного пулей, попавшей в живот...

При всем сочувствии к умственным возможностям исполнительного директора Ассоциации писателей инвалидов трудно предположить, что он не понимает этих очевидных вещей.

Есть, есть в "Исследовании" нечто, что мешает свести его к одному только неконтролируемому выплеску зависти к русскому гению...

Это нечто я бы определил как некое сатанинское действо, ибо только оно и позволяет понять, почему вводятся в сборнике, рекомендованном господином Михайлушкиным для внеклассного чтения, такие, например, диалоги...

"На предварительном следствии не обсуждались "ли" последние секунды жизни Рубцова: не было ли у него судорог, мочеиспускания, выделения кала?...".

"Никакой лужи под телом Рубцова не было, - отвечает Д. - Он был в брюках, экспертиза не говорит ни о каких выделениях. Говорили о каких-то следах крови на пододеяльнике, но я лично не помню никакой крови...".

Впрочем, отчего же непонятно...

В сочинении исполнительного директора Ассоциации писателей-инвалидов в каком-то смысле моделируется сатанинский ритуал, в ходе которого необходимо осквернять экскрементами все святыни.

Как только мы вспоминаем об этом, обретают смысл и нелепая алогичность, и бессмысленность преждевременного торжества и злорадства...

И опять-таки тут господин исполнительный директор идет по уже протоптанному убийцей Рубцова пути.

Это ведь не под давлением следователя Катышева писала она: "Я, рожденная в полночь...", "В меня вторгся неведомый дух", "Мне лишь одно известно, что хитрый бес вошел в мое ребро", "и дух бунтарский сатаны во мне, как прежде, остается". Это она по своей воле восклицала: "Ладья, вперед! Хоть к Люциферу" - в порыве дерзкой удали стремясь вырваться в запредельное, она сама соотносила себя с силами мрака, сама ощущала себя частью этих сил.

Разумеется, и в сатанизме тоже существует иерархия. Один тут устремляется в запредельное - к Люциферу, другой работает с экскрементами.

7.

Александр Михайлушкин говорит, что альманах - программными установками(?) - привлек его партию... Это признание дорогого стоит.

"Единство" - интересная партия. О ее программе, о ее целях мы узнаем, так сказать, постфактум, когда эти программы уже осуществлены, а цели достигнуты, и нам объявлено, что мы стали жить от этого гораздо лучше...

И вот редкий случай, когда нам объявляют, что еще только "может быть рекомендовано" "Единством"...

Замотанные бесконечными реформами, мы уже и не замечаем порою, что нравственные нормы, по которым живет наше общество, уже давно сместились за ту черту, где не может быть никакой нравственности...

И произошло это отнюдь не случайно. Нас целенаправленно заталкивают за тот рубеж, где одни только, как писал Николай Рубцов, ужасные обломки, где не действуют никакие моральные ограничения и запреты, где откровенные воры и мошенники, не стесняясь, могут доказывать, что, дескать, воруют и мошенничают все, кто умеет воровать и мошенничать, а взятки берут все, кому их дают...

Мы живем сейчас в стране, где - нам пора понять это! - власти предержащие делают все, чтобы легализовать безнравственность, ибо только разрушение нравственных норм и может придать легитимность приобретениям, сделанным правящим классом за последние десятилетия...

И, понятно, что для этого все то светлое и чистое, что накоплено мировой и русской культурой, должно быть искажено, загажено, заменено суррогатом медвежьих песен, опирающихся на правовую культуру латышских стрелков...


Источник: газета "Новый Петербургъ", №32 (499), 9.08.2001 г.