Страницы прозы, монологи, воспоминания
Однажды у меня был разговор с одной женщиной. Я спросил у нее, кого из великих поэтов она хотела бы увидеть сейчас, и перечислил ей из девятнадцатого века Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Тютчева, Фета и двадцатого — Есенина, Блока и, на всякий случай, Маяковского. Она ответила: «Позовите Есенина».
Припомнилось, как я был у Есенина.
Когда я был в Рязани, ко мне пришел секретарь Союза писателей. В разговоре он спросил у меня: «Скажи в двух словах, зачем ты приехал в Рязань?» Я сказал одним словом: «В Константинове».
Все рязанское писательское общество решило ехать со мной. Искали машину, но нам никто ее не давал. Тогда достали какую-то машину с открытым верхом. Нас было одиннадцать человек, мест не хватало. Кое-кто чуть не плакал.
От Рязани до Константинова два часа езды. Это вот такой же смутной порой: ни зима, ни весна, ни лето. Вот как сейчас.
Приехали в Константиново. В домик Есенина нас сопровождала пожилая женщина. Вообще-то он был закрыт. Нам, как почетным гостям, предложили попить из ковша, из которого, как сказали, пил Есенин. И когда я пил, кто-то сказал: «Да Есенин тоже был грубый и вообще...» И тогда эта женщина сказала: «Да нет, он был очень нежный и скромный».
На домике было написано: «Здесь родился русский поэт Есенин». Потом нам подали книгу посетителей. Первым эту книгу взял я и написал: «Приходил поклониться родине Есенина». А им сказал: «Что хотите, то и пишите». И тогда весь рязанский Союз писателей подписался под моими словами. И никто ни слова не добавил.
(Из записной книжки)
«Он сильней всего на свете любил слушать, как поют соловьи. Часто среди ночи он поднимал меня с койки и говорил: «Давай бери гитару — и пойдем будить соловьев. Пусть они попоют, ночью они здорово умеют делать...»
(Отрывок из повести «Детство»)
Кто не замечал, что иногда то, что было вчера, помнится гораздо хуже того, что бывало в детстве? Это похоже примерно на то, как роман «Как закалялась сталь» гораздо живее и глубже сохраняется в сознании, чем другие такие же книжки, повторяющие его, хотя они и более близки к нам по времени. Да, сознание зависит от времени, но память не любит повторения во времени картин, событий или явлений, которые уже выразили однажды интерес нашего сознания и более не могут обогатить его. Мы скоро забываем эти повторения (даже вчерашние). Иногда вовсе не замечаем их, и с неиссякаемым интересом и волнением возвращаемся к своему духовному богатству — к чистым первородным впечатлениям, — в том числе к впечатлениям детства, полных наиболее верным представлением о неувядаемом разнообразии мира. Чтобы избежать скуки и всезнания в своей обыденной жизни, мы с такой же неиссякаемой надеждой и упорством стремимся к цели, постижение которой вознаграждает нас радостью нового открытия и духовного удовлетворения и обогащает нас.
Тут необходимо заметить, что повторения картин и явлений в природе имеет особый смысл. Они никогда не носят характер вынужденный, как бывает в жизни взрослого человека (например, кое-кто вынужден читать эпигонские книжки, да мало ли тут примеров!), они всегда носят характер только естественный, такой же, как дыхание. А все естественное, даже при внешнем сходстве, вечно свежо и первородно и никогда не может окончательно исчерпать интерес нашей души и сознания.
Поэтому более других счастлив тот человек, который за сво-......................................................................................
Оно очень шло к ней, придавало ей еще красоты и тихо звенело во время танца. И голос ее звенел, и слова непонятной песни тоже звенели, и всю жизнь сопровождает меня, по временам возникая в душе, какой-то чудный-чудный, тихий звон, оставшийся, наверно, как память об этом пении, как золотой неотразимый отзвук ее славной души. Она тогда исполнила, как мне теперь известно, арию Земфиры: «Режь меня, жги меня! Я другого люблю!»
Гости еще больше оживились. Они от души произносили похвальные речи в честь Нади, а некоторые коротко говорили: «Вот какая нынче молодежь-то!» Но говорили это с таким видом собственного достоинства, гордости и даже самодовольства, как будто без слов давали понять, что, мол, не только молодежь, а все мы такой вот славный народ! Но этого я тогда не понимал. Я только запомнил выражение некоторых лиц и слов.
Не могу удержаться, чтобы не рассказать, чем закончился этот вечер. Закончился этот необыкновенный вечер тем, что все — и наши домашние и гости — забыли погасить свет и по всему дому, кто где, заснули непробудным счастливым сном! Но я не мог уснуть, т. к. предельно был полон волнующих впечатлений. Я неслышно поднялся, кое-как вскарабкался на длинный праздничный стол, уставленный рюмками, тарелками, графинами, и пополз по нему, выпивая из всех рюмок подряд вино, которое там осталось...
После этого лихого похмелья я ничего не могу вспомнить из значительных событий, как я понимаю, почти целого года. Но Надя была активисткой в своем десятом классе и в своей школе. Поэтому к нам часто заходили. И поэ-...............................................
(отрывок)
Кто не замечал, что иногда то, что было вчера, помнится гораздо хуже того, что бывало в детстве? Это удивительно и мудро. И, похоже примерно на то, как роман «Как закалялась сталь» гораздо живее и глубже сохраняется в сознании, как его богатство, чем десятки других таких же книжек, повторяющих его, хотя они и более близки к нам по времени. Да, сознание зависит от времени, но память не любит повторяться во времени картин, событий или явлений человеческой жизни, последние уже выразили какой-то момент нашего сознания и более не могут обогатить его. Мы всегда забываем эти повторения, иногда и вовсе не замечаем их, и с неиссякаемым интересом возвращаемся к чистым первородным впечатлениям и к своему богатству, и с такой же неиссякаемой надеждой ищем новых открытий, способных вновь заинтересовать сознание, взволновать душу и обогатить их.
Тут приходится заметить, что повторение явлений в природе имеет совершенно иной смысл. Природа стихийна. Она не ставит пред собой задач, как взрослые люди.
Поэтому ее повторения (ну, например, смена времен года) никогда не носит характер.........
* * *
Так плясал, что когда штаны снял, пар пошел.
* * *
Видел, какие у нее глазищи-то. На три аршина в землю видят!
* * *
— Ночевайте!
— Вечерошне молоко-то.
* * *
Ходила Клавдия-то в лес, да ни с чем вернулась. И Ленька ходил, — только вымочился.
* * *
— Ой, еле добралась! Задница тяжела стала.
— Тяжела, потому что она позади.
— Не говори, была бы спереди, легче бы было.
* * *
Одна говорит так быстро, что ничего не поймешь, а другой — заика, вот и сиди с ними:
— Т-т-тете...
* * *
Пошли по бруснику, гляжу, гляжу, — нет Коляченка.
— Колька! — кричу.
— Что? — говорит.
— Ты где?
— Да здесь я.
— Ток что не идешь-то? Молчит.
— Заболел, что ли?
— Заболел.
— Ну так иди давай сюда! Иди, иди, иди!
Голову-то у него болотным духом обнесло. Клопенок такой.
* * *
Провожают ребят в клубе в армию. Вот Люська пошла выступать. Как скажет слово, так и захохочет.
— Ты что хохочешь-то?
— Да я не знаю... Ну, вот, — говорит, — мы значит, вместе учились, ребята с вами...
И опять хохочет...
* * *
— Ешь картошку, не будь голодным.
Ходи, как за писельной бочкой.
Ловкой.
Седнишний хлеб.
Лонись.
Не кисни!
Не квили!
* * *
Стал дядя Саша слезать с печи-то, да как шлепнется вниз, на картошку, и ноги к потолку задрал. Поднялся, затворил дверь, да обратно вернулся.
— Смотри, — говорит, — никому не болтай...
* * *
Плясал так, что все пятки истоптал...
* * *
— Скажи «спасибо». Молчит.
— Язык потеряла. (Покажи язык.)
— Ну, ты любишь обижаться.
— Да, да, конечно!
* * *
Пошла баба на пристань. Вдруг хватилась — денег в жакетке нет. Заревела. Стоит и ревет. Идет мимо лесник, спрашивает:
— Кто тебя обидел, баба Шура?
Ревет баба, ничего не отвечает, не хочет всем рассказывать, не хочет людей смешить.
Жакетка-то на ней была чужая.
* * *
— В колхоз-то как люди пошли?
— С роденьем пошли. Кулаки-то по городам разъехались. Их тут много было.
— А весело жили?
— Да всего хватило! Первое время худо было. А теперь что? Кормят и ладно.
* * *
Прихожу к ней. Она плачет.
— Что с тобой, Аня?
— Да помереть хочу, да Бог смерти не дает!
— А что случилось?
— Ой, Господи! Что за жизнь! Мужа нет — горе, муж есть — вдвое! Не знаю, чем теперь все кончится!
* * *
Не на каждый роток накинешь платок! Уволю, — кричит — нечего тебе тут делать! От смотри да... ...Не уволишь, не разжалуешь!
* * *
— Таня, иди принеси тяпку.
— Иди и сама принеси. А мне некогда, я червяков копаю, буду рыбу ловить.
Родилась в соседнем доме Ленка. Пришла Таня к соседям.
— Надо ли Ленку тебе тоже?
— Надо.
— Так на. Только Лене холодно будет. Ей надо одеяло. Убежала Таня за одеялом, принесла.
— Вот я принесла одеяло.
— Так надо еще, Таня, стирать будет Лене белье, будешь?
— Не буду.
— Ну тогда не отдадим Ленку.
— Буду, буду.
Так и не отдали Тане Лену. Слишком уж маленькая Лена. Мыть должны ее, кормить. Слез было у Тани! Увидела Таня отца пьяного на кровати.
— У-уй, — говорит, — повалился, как свинья. Дай мне копейки, я себе куклу куплю. Отец не дал. Заплакала Таня.
— Только пьяный свои грабли вытягивает.
И кто ее научил это говорить?!
* * *
Дороги были разрушены дождями абсолютно. «Козел» еле пробирался сквозь рытвины, сквозь непроходимую грязь, ревел на подъемах, буксовал. Мы летали в кабине из стороны в сторону.
— Ну и дорога. Хоть бы подремонтировали ее немного.
— Да некому тут об этом думать.
— Как некому? Ведь мастер дорожный должен быть.
— Есть мастер. Да он все на печи лежит.
* * *
Аня Спасская сидела у раскрытого окошка и смотрела на улицу.
— Можно к тебе, Аня?
— Заходи.
Я зашел.
— Ну, как жизнь?
— Не спрашивай, — ответила Аня, — помереть хочу, да все Бог смерти не дает!
— Ты, — говорит, — меня не учи! Как хочу, так и будет. Господи! А ведь забыл, как тут тогда больной лежал, три года возилась с ним... Нет, встал на ноги! Забыл все!..
— Все забылось! Все забылось...
* * *
— За что нам выговор делали?
За то, чтобы ребятам пить не давали!
— Наплевать тебе на них! У них что тут, то и тут.
Она постучала сначала по голове Володи, потом — по столу!
— Пей, Володя!
— Ну, слушай, Таня... слушай.
— А что? Тебе разве пить не дают? Тебе дают! Пей, Володя!
— Ты вот что, пить-то пей, да ты ум вот держи в голове, а не будешь ум держать, фиги тебе, а не выпить!!..
— Таня... Таня...
— Подожди, Володеника!
Я еще молодинька...
— Ну, подожди... слушай...
— Перестань спорить со мной! Иначе входа тебе сюда больше нет!
* * *
— Товарищи! Через пятнадцать минут прошу всех освободить помещение!
— Ну, ну, входи скорей, да выходи обратно.
...Ребята попарно уходят...