Поэту посвящается
Л. Котюков
Усталые размышления
И невдомёк – когда успел устать?
А Куксов, как на грех, поймал меня на слове,
Что обещал к Крещенью написать
Воспоминанья о Рубцове.
И топчутся усталые слова
Под лампочкой, горящей в полнакала.
И память, как глухая трын-трава,
И голова, как лампочка, устала.
Какой-то электрический туман,
И не слова, а сплошь – сухмонь-полова.
А может быть, всё морок и обман?
И нет меня, и не было Рубцова.
И всё не то, и все вокруг не те,
И я не тот, что блазнился кому-то…
Но проступает в тусклой пустоте
Июньское сиреневое утро.
В то утро, похмеляясь без забот,
Мы собирались покидать столицу.
А мимо мрачно шёл родной народ,
Которому вовек не похмелиться.
Народ работный пёр со всех концов,
И кое-кто, однако, похмелялся.
И, как ребёнок, весел был Рубцов,
И я не помню сам, чему смеялся.
От перегара морщилась сирень.
Влеплялся в электрички люд рабочий.
Но утренняя, солнечная тень
Таила тихо мрак крещенской ночи.
Но было нам без устали легко
Опохмеляться в придорожной «чайной»…
О, Господи, зачем и для кого
Случайное таится в неслучайном?!
О, Господи, помилуй и спаси,-
И не сгуби в свинцовых водах Леты!
О. Господи, неужто на Руси
Для бронзы не останется поэтов?!
А может быть, и не зачем писать
Воспоминаний о Рубцове?..
И невдомёк – когда успел устать?..
Но Куксов, как на грех, поймал вчера на слове.
Памяти Николая Рубцова
Стукну по карману – не звенит,
Стукну по другому – не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.
Н. Рубцов
1
Не слагал он гимн червонцам.
Что поэту кошелёк?!
В Ялте денег тех под солнцем
На неделю – крайний срок…
Не искал он праздной лени,
Счастья купленных минут:
Их дороже край олений,
Край, где радуги цветут.
Где на солнечных полянах
Паучок, забравшись в тень,
Из серебряных туманов
Тянет нить в осенний день…
В те края не за калымом
На стоянки пастухов
Брёл поэт, пропахший дымом,
И охрипший от стихов.
2
Последний день – и есть последний:
Молчат души колокола.
Твоё бессмертное наследье
Сама Россия приняла…
И ты уже от всех далёко-
У той неведомой черты,
Где знаки вечности и рока
Царят над миром суеты.
И только строгое молчанье,
И взгляд, направленный в себя,
Вещают нам, что смерть случайно
Из жизни вырвала тебя.
Погоде вопреки,
Как хорошо
В моём углу под вечер непогожий,
Когда гостей душевное тепло,
Заполнив комнату,
Доходит до прихожей,
Где на гвозде сиятельном одном-
Достойным украшеньем стен «дворцовых»-
И Блока элегантное пальто,
И грязная фуфаечка Рубцова.
Э. Куклина
Что же ты, весёлая кукушка,
Мало напророчила ему?
Загрустила белая церквушка
За рекою в утреннем дыму.
Там, где ивы смотрят в воду кротко,
Где осока вытянулась вверх,
Не дождётся старенькая лодка
Своего хозяина вовек.
Тихий дом и ставеньки косые,
Тонкая берёза за плетнём-
Всё, что знал он и любил в России,
Будет долго вспоминать о нём.
Скрылась тьма в далёких чащах где-то,
День, как всадник, вновь в своём седле.
Всё как прежде, только нет поэта,
Нет Рубцова больше на земле.
Шиповник
…Гостиничный, холодный тесный номер,
И на столе – опять его стихи.
А город засыпает понемногу,
И улицы пустынные тихи.
Что ж, город, у тебя свои рассветы,
И богатырский, прямо скажем, бег,-
Но ты не спас, а мог спасти поэта.
И, как укор, ложится первый снег…
Могильный камень ничего не помнит,
Не разорвать сгустившуюся тьму.
Но пламенеет всё-таки шиповник,
И звёзды откликаются ему!
Памяти Николая Рубцова и всех,
безвременно ушедших до сего дня...
Кто не понял — тому не понять,
Почему беспощадною метой
Метит судьбы российских поэтов
Ненасытного рока печать.
Выбивает таких сыновей!
Мать-земля, как ты их принимаешь?
Были ль дети на свете родней?
Разве снова таких нарожаешь?
Но довлеет проклятия дух
Над тобою, земная утроба:
Только примем младенца из рук,
И опять — в карауле, у гроба...
Кто там мелет? — «...пустая судьба...»
Пусть- ко он, в этот час, вместе с нами,
Выпьет чашу свою — за тебя...
Захлебнется, сердешный, слезами!
Я поверил бы в «случай слепой»,
И в брехню про «всемирный запой»...
Только кто-то, с железною хваткой,
Рвет и нынче судьбу за судьбой!!
Может статься,— мы все, по порядку,
Словно тени, уйдем за тобой..?
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.
Н. Рубцов
На
человеке невысоком
(Судьба... поди ее спроси!)
Сошлась как будто ненароком,
Как свет, поэзия Руси.
И —
заоконный полдень вешний.
И свету этому в ответ
В глазах его стоял нездешний,
Как будто предвечерний свет.
Желая и страшась отсрочки,
И без дыхания почти,
Свои неловкие листочки
Я протянул ему:
—
Прочти...
Стихи задумчиво листая,
Теряя разговора нить,
Взглянул в окно:
— Жара какая!
Пойдем, здесь рядом, пиво пить.
Его любили лес и поле,
Все веси матушки-земли.
Его в пивной любили:
—
Коля! —
Окликнули и увели.
Он улыбнулся, не обидел:
— Еще сойдемся, не беда.
И больше я его не видел,
И не увижу никогда.
Его
леса, поля и веси
Заголосят по нем навзрыд —
И если будет он безвестен,
И если будет знаменит.
И смотрят из больших Дворцов
Со стен портреты.
Ах, где ты, Николай Рубцов,
Ах, где ты?
Какая русская судьба,
Какая гибель!
Россия, Русь…Твоя мольба:
Ты знал, предвидел…
Но захотел ты стать земным,
Семьи, покоя…
И не успел, и стал иным,
Ты стал звездою.
Взойдёт, взойдёт над Русью свет
Высок и волен!
Где каждый – воин и поэт,
Поэт и воин.
В последний путь. Людей за гробом – мало.
-Кого несут? хоронят-то кого?….
Никто не знал, И улица не знала,
Что будет зваться именем его.
Несут. Зияют чёрных окон дыры.
Посланник ЖКО уж осмотрел
Его простую скромную квартиру:
«Хозяин и пожить-то не успел»…
Достаток измерял вином и хлебом,
Бродяжничал, ютился по углам…
Но как богат был – полем, морем, небом!…
О, Боже! Сколько он оставил нам!
…Комки земли, замёрзшей, как каменья,
О крышку гроба стукнулись…И вот-
Всё то, что прежде виделось паденьем,
Теперь – незавершившийся полёт.
На вечере памяти Н. Рубцова в ЦДЛ.
Январский тихий, светлый снегопад
Тверского сада нарядил аллею.
Лишь ветви клёнов траурно висят…
Ему сегодня было б пятьдесят,
Но он не будет сам на юбилее.
Он красоту России воспевал,
Её печаль, закаты и рассветы.
И не вмещает самый лучший зал
Пришедших всех почтить талант поэта.
Сегодня каждый мужествен и смел-
И вишне не упасть в просторном зале,
Где он ни разу сам не выступал,
Его отсюда чаще – выгоняли.
Гремели тут иные голоса
И в гении друг друга возносили.
А он бежал в сосновые леса,
Где песнь ему доверила Россия.
В застойные хмельные дни,
Когда в Кремле наградами бренчали,-
«Россия, Русь, храни себя, храни…»
Его слова набатом прозвучали.
В Николу!
Путь оторочен сугробами пухлыми.
Лес. А за лесом родительский дом.
…У Черепанихи бабушка-Сухона
Метила прорубь еловым шатром.
Что переправа шофёру бывалому!
Миг – и леса малахитом горят,
Солнышки в соснах иголками балуют,
Тетерева на берёзах сидят.
Здравствуйте, Толшма, Двиницына кровица,
Вот и Никола в оправе холмов.
И расцветает души моей звонница,
Будто навстречу выходит Рубцов!
Николаю Рубцову
Вернулся брат и на пол кузов бросил.
«Смотри, какие!» - закричал, смеясь.
Ты помнишь, у Рубцова, там, про осень,
Про сапоги, которые скрипят?»
«Конечно, помню…Ах, вот это грузди!
Где ты бродил? И как ты их нашёл?»
Гром умывальника: «Там где-то узел
С морошкою… Не вызрела ещё.
А как там баня? Прочитай, я с этим,
Как с путеводной песней, целый день.
По-моему, про сказки и про ветер,
Про плач и песни одиноких ведьм».
«Да-да…Иди, я чайник вскипятила…
Какие грузди! Помнишь, скрип да скрип.
Под каждою берёзой, под осиной
Везде – здоровый, крепкий, чудный гриб.
Иди сюда! Мы оба любим осень:
Болота, рощи, тишину полей,
И клюкву…И небес холодных проседь.
Садись, я прочитаю «Журавлей».
Послание другу
Я пишу тебе в Николу,
Где не только учишь ты -
Ты и сам проходишь школу
Той последней простоты.
Так близка мне эта доля -
Плещет память через край:
Жил в Николе тихий Коля.
Коля, Коля... Николай...
Как по всей России сёла,
По сердечной простоте
Эти древние Николы
Светят в снежной темноте.
И, родной свободой дышит,
Тёмной силой не смущён,
Летописец пишет,
пишет,
Пишет всё, что видит он...
Славен бедами своими, -
Лучшей доли не зови.
Так не просто жить
во имя
Человеческой любви!
Бедным даром будь доволен -
У тебя – то ведь добра,
Кроме родины да воли, -
Ни кола и ни двора.
Памяти Николая Рубцова
О, тайный миг, кристальный как родник! -
Непогрешим так и неиссякаем,
Однажды в сердце трепетном возник
С тоскою светлой по родному краю.
Так плавно на темнеющем лугу
Туман разлёгся лёгким одеялом.
Деревня погружается во мглу.
Чтоб удивить рассветом небывалым...
Пусть не всегда спокойны её дни,
Но вот опять – спасибо ей за это:
Что, став превыше суетной возни,
Явила миру русского поэта!
Поэт тот знал:
Вдали от красоты
Родной земли
Всё горечью чревато.
Он знал, ища зелёные цветы -
О, как мы их спохватимся когда-то!
Красная роза, как пепел,
в снегу,
К серому камню надгробья
пристыла.
В жарком запале,
на полном бегу.
Век наш споткнулся
об эту могилу.
Только мгновенья ему
и даны
Оторопело пред ней
потоптаться.
Вслух произнесть
средь глухой тишины
Горькие строки
поэта – скитальца.
Чуть лиловеет
вечерняя даль.
Сумерки тихо бредут
Из-за леса.
Кончена оторопь,
стихла печаль,
Надо бежать по дороге
прогресса.