ПРИЯТЕЛЯМ
Вы понимаете меня.
Вы восхищаетесь стихами.
Вы поднимаете меня,
Как поднимаете стаканы.
И льется красное вино,
И кадыки под кожей
прыгают,
И льется белое вино,
И рты коверкаются
криками,..
А после наступает спад.
И ночь
чадит
огнями желтыми.
И разбегаетесь вы спать
С чужими и своими женами.
И в комнате моей пустой
Лежат бессмысленно и
странно
Опустошенные стаканы,
Что вами брошены на пол.
ВЕЧЕРКОМ
Вкусны бараньи
косточки,
Соленые груздочки,
И в небе ярки
звездочки —
Каленые гвоздочки!
Пойду по льду,
по тонкому,
По звонкому ледочку,
Пойду по лесу темному,
По частому лесочку.
Пойду по снегу, по полю,
По ветреным горушкам
К тому седому тополю,
Где ждет меня
подружка...
ЗА ТОСТ ХОРОШИЙ
Морозный лес заворожен
Сияньем праздничного
солнца,
Давно ль во тьме,
забывши сон,
Грустнел, шумел, качался
он,
Теперь стоит —
не шелохнется!
К нему спешат
на всех санях,
И все к нему стремятся
лыжи, —
И елки в солнечных огнях
Через метелицу в полях
Перенесутся к нам
под крышу.
Родной, дремучий
Дед Мороз
Аукнет нам из сказки
русской,
Он привезет подарков воз,
Не может быть,
чтоб не привез! --
А ну, живей давай
с разгрузкой!
Теперь шампанского не
грех
Поднять бокал за тост
хороший:
За Новый год,
за детский смех,
За матерей, за нас за всех,
За то, что нам всего
дороже.
И вспыхнут вдруг со всех
сторон
Огней на елках
бриллианты...
Произнесенным тостам в
тон
Свой добрый вологодский
звон
Разносят древние куранты!..
РАЗБОЙНИК ЛЯЛЯ
(Лесная сказка)
1
Мне о том рассказывали
сосны
По лесам, в окрестностях
Ветлуги,
Где гулял когда-то Ляля
грозный,
Сея страх по всей лесной
округе.
Был проворен Ляля
долговязый.
Пыль столбом взметая над
слободкой,
Сам, бывало, злой и
одноглазый,
Гнал коня, поигрывая
плеткой.
Первым другом был ему
Бархотка,
Только волей неба не
покойник, —
В смутной жизни ценная
находка
Был для Ляли друг его,
разбойник.
Сколько раз с добычею на
лодке
Выплывали вместе из
тумана!
Верным людям голосом
Бархотки
Объявлялась воля атамана.
Ляля жил, — не пикнет
даже муха! —
Как циклоп, в своих
лесистых скалах.
По ночам разбойница
Шалуха
Атамана хмурого ласкала...
2
Раз во время быстрого
набега
На господ, которых
ненавидел,
Под лазурным пологом
ночлега
Он княжну прекрасную
увидел.
Разметавши волосы и руки,
Как дитя, спала она в
постели,
И разбоя сдержанные
звуки
До ее души не долетели...
С той поры пошли о Ляле
слухи,
Что умом свихнулся он
немного.
Злится Ляля, жалуясь
Шалухе:
— У меня на сердце
одиноко.
Недоволен он своей
Шалухой,
О княжне тоскует
благородной,
И бокал, наполненный
сивухой,
Держит он рукой своей
холодной.
Вызывает он к себе
Бархотку
И наказ дает ему устало:
— Снаряжай друзей своих
и лодку
И немедля знатную
молодку
Мне доставь во что бы то
ни стало!
А за то тебе моя награда,
Как награда высшая для
вора,
Все, как есть, мое
богатство клада...
Что ты скажешь против
договора?
Не сказал в ответ ему ни
слова
Верный друг. Не выпил из
бокала.
Но тотчас у берега
глухого
Тень с веслом мелькнула и
пропала..
3
Дни прошли... Под светлою
луною
Век бы Ляля в местности
безвестной
Целовался с юною княжною,
Со своей негаданной
невестой!
А она, бледнее от печали
И от страха в сердце
беспокойном,
Говорит возлюбленному
Ляле:
— Не хочу я жить в лесу
разбойном!
Страшно мне среди
лесного мрака,
Каждый шорох душу мне
тревожит,
Слышишь, Ляля?... — Чтобы
не заплакать,
Улыбнуться хочет и не
может.
Говорит ей Ляля
торопливо,
Горячо целуя светлый
локон:
— Боже мой! Не плачь так
сиротливо!
Нам с тобой не будет
одиноко.
Вот когда счастливый
день настанет,
Мы уйдем из этого
становья,
Чтобы честно жить, как
христиане,
Наслаждаясь миром и
любовью.
Дом построим с окнами на
море,
Чтоб кругом посвистывали
бризы,
И, склонясь в дремотном
разговоре,
Осеняли море кипарисы.
Будет сад с тропинкою в
лиманы,
С ключевою влагою канала,
Чтоб все время там цвели
тюльпаны,
Чтоб все время музыка
играла...
4
— Атаман! Своя у вас
забота, —
Говорит Бархотка, встав к
порогу, —
Но давно пришла пора
расчета,
Где же клад? Указывай
дорогу!
— Ты прости. Бархотка мой
любезный,
Мне казна всего теперь
дороже!
— Атаман! Твой довод
бесполезный
Ничего решить уже не
может!
— Ты горяч, Бархотка, и
удачлив,
Что желаешь, все себе
добудешь!
— Атаман! Удачлив я,
горяч ли,
Долго ты меня морочить
будешь?
Атаман, мрачнея
понемногу,
Тихо сел к потухшему
камину.
— Так и быть! Скажу тебе
дорогу,
Но оставь... хотя бы
половину.
— Атаман! Когда во мраке
ночи
Крался я с княжной через
долину,
Разве я за стан ее и очи
Рисковал тогда
наполовину?
— А не жаль тебе
четвертой доли?
Ляля встал взволнованно
и грозно.
— Атаман! Тебя ли я
неволил?
Не торгуйся! Поздно, Ляля,
поздно.
Ляля залпом выпил из
бокала
И в сердцах швырнул его к
порогу.
— Там, где воют ветры и
шакалы,
Там, в тайге, найдешь себе
дорогу!
5
Поздний час. С ветвей,
покрытых мглою,
Ветер злой срывает
листьев горсти.
На коне, испуганном
стрелою,
Мчится Ляля в сильном
беспокойстве.
Мчится он полночными
лесами,
Сам не знает, что с ним
происходит,
Прискакал. Безумными
глазами
Что-то ищет он... и не
находит.
Атаман, ушам своим не
веря,
Вдруг метнулся, прочь
отбросил плетку
И, прищурясь, начал, как
на зверя,
Наступать на хмурого
Бархотку.
— Жаль! Но ада огненная
чаша
По тебе, несчастная,
рыдает!
— Атаман! Возлюбленная
ваша
Вас в раю небесном
ожидает!
Тут сверкнули ножики
кривые,
Тут как раз и легкая
заминка
Происходит в повести
впервые:
Я всего не помню поединка.
Но слетелась вдруг
воронья стая,
Чуя кровь в лесах
благоуханных,
И сгустились тени,
покрывая
На земле два тела
бездыханных...
6
Бор шумит порывисто и
глухо
Над землей угрюмой и
греховной.
Кротко ходит по миру
Шалуха,
Вдаль гонима волею
верховной.
Как
наступят зимние потемки,
Как застонут сосны-вековухи,
В бедных избах странной
незнакомке
Жадно внемлют дети и
старухи.
А она, увядшая в печали,
Боязливой сказкою
прощальной
Повествует им о жизни
Ляли,
О любви разбойника
печальной.
Так, скорбя, и ходит
богомолка,
К людям всем испытывая
жалость,
Да уж чует сердце, что
недолго
Ей брести с молитвами
осталось.
Собрала котомку через
силу,
Поклонилась низко добрым
лицам
И пришла на Лялину могилу,
Чтоб навеки с ним
соединиться...
7
Вот о чем рассказывают
сосны
По лесам, в окрестностях
Ветлуги,
Где гулял когда-то Ляля
грозный,
Сея страх по всей лесной
округе,
Где навек почил он за
оградой,
Под крестом, сколоченным
устало.
Но грустить особенно не
надо,
На земле не то еще бывало.
|