"Короли… Сукины вы дети, а не короли!",- неожиданной, короткой и точной ремаркой писатель на рассвете закончил свою очередную рабочую ночь. Отдыхал Пикуль днем. Работал ночами, когда бытовая суета и праздность Рижского взморья утихомиривались, позволяя мозгу отчетливее разглядывать меж строк исторических хроник ее "героев" - королей прусских и царедворцев русских, понимать мотивы лести и продажности обслуживающего их персонала - дипломатов и военачальников, канцлеров и казначеев.

Терпеливо Валентин Саввич распутывал клубки интриг, заговоров, ход торгов по новой перекройке карты Европы… Его поражало мелочность властителей, их пещерные нравы, необузданная алчность.

Коммунистический официоз писателя не жаловал, в диссидентских кружках ему походя наклеили ярлык антисемита. И те, и другие, вероятно, невольно угадывали в исторических персонажах его книг самих себя.

А еще раздражали многих астрономические тиражи романов Пикуля. Ни до него, ни после страна не получала столько рублей и твердой валюты от одного мастера слова. Любое отечественное издательство, заполучив право на издание очередной книги Валентины Пикуля, могло смело рапортовать о выполнении пятилетки в три года!

Божественный случай осенью 70-го подарил автору этих строк счастливый лотерейный билет: возможность вечер и ночь быть в обществе сразу трех великих мастеров русской словесности. На берегах Великой, на кухне хрущевской квартиры псковского поэта Игоря Григорьева оказия свела гостя из Вологды Николая Рубцова и соседа псковича - рижанина Пикуля.

Ваш покорный слуга на той встречи был совершенно случайным участником, и по нахальству молодости еще смел вставлять в разговор мэтров свои реплики. Простим ему это, и не о нем речь.

По прошествии стольких лет, я думаю о том главном, что роднило двух поэтов и прозаика. Патриотизм. Сегодня это едва ли не ругательное определение. Может и потому так похабно живем?

"Стукну по карману - не звенит, стукну по другому - не слыхать. Если только буду знаменит, то поеду в Ялту отдыхать". Мы слушали на псковской кухонке шутливое рубцовское, а Валентин Саввич всерьез зазывал Николая Михайловича отдыхать непременно на Балтике. "Ты северный человек, Коля, чего тебе пятки греть в черноморской лужице? Не хочешь в Булдури, Дзинтари - езжай в Калининград, на Куршскую косу. Собирай днем янтарь, ночью - дыши морем и сосной…".

"У нас - дыши! Уж не томит жара, и желтизною сентябрит из леса - приходит стихотворная пора. Да это все тебе без интереса". Спорил с Пикулем Игорь Николаевич, всем курортам и санаториям предпочитающий Среднерусскую возвышенность - Валдай, Бежаницы, Алоль.

"Как, как? Алоль?", - переспрашивал Рубцов, - "Какое звонкое название!". И снова стихи, снова проза. Из черновиков, еще не увидевшее свет. Позже прочитаю "Пером и шпагой", "Слово и дело", "Фаворит"… И будут при чтении всплывать какие-то фрагменты, характеристики, словечки отдельные, которые впервые услышал той псковской ночью.

"Это настоящий засланец…" - закончил Пикуль характеристику одного из реальных исторических персонажей. Чуткий на словотворчество Григорьев сразу развеял мои заблуждения: не оговорился Валентин Саввич, - так он назвал человека без родины, без чести, иуду, засланного врагом. "Вот! Если бы не засланец тевтонцев Твердила, никогда бы Псков псам-рыцарям не сдался. Сотни осад выдержал, а здесь поганец ночью тайком ворота городские ворогу открыл"…

Минули годы, десятилетия. Нет с нами давно Николая Рубцова, Игоря Григорьева, Валентина Пикуля. А будь живы?.. Что сказали бы они о тех, кто по пьяной прихоти, по своей продажности сотворили Беловежский сговор. И Ялта, и Рижское взморье теперь потребовали бы от Рубцова ни только "знаменитости", но и наличия загранпаспорта. Да и дом Пикуля теперь за границей.

Когда угодники бакатины заискивали перед ЦРУ, когда ничтожества козыревы сдавали без боя позиции России на международной арене, а чикагские гайдар-чубайсы расхищали страну изнутри, я не назвал это "пятой колонной". Пикуль и его товарищи даровали более точное, более русское определение - засланцы.

Когда Греф, обескураженный провалом "рыбного аукциона" делает хорошую мину и говорит, что "ничего страшного, на втором этапе привлечем иностранцев", я точно знаю, что он - засланец.

Когда КРУ не находит ничего предосудительного в действиях Администрации Бородина по дарению в личную собственность Генпрокурору Устинову роскошной московской квартиры, а Генпрокуратура (в свою очередь) не находит в совместной российско-швейцарской деятельности кремлевского завхоза ничего подсудного, я точно знаю, что это не контролеры-ревизоры, и не "око государево" - засланцы.

И когда "авторитетный" Познер убеждает телезрителей в своих "Временах", что бомбежку Багдада можно рассматривать и как акт американо-британской защиты от коварного Хусейна, я опять вспоминаю Пикуля.

19.02.2001

---

Источник: сайт "Взгляд из провинции"