Неодинокая звезда

Вячеслав БЕЛКОВ

ОРФЕЙ ПРИХОДИТ К ЛЮДЯМ

«Он сидит передо мной за столом в черных сатиновых трусах до колен, в вылинявшей тельняшке. Едим прямо из сковородки картошку, жаренную на подсолнечном масле. В углу, на тумбочке, стоит гармонь, он играет на ней и поет хриплым голосом свои прекрасные песни, за это я и прозвал его Орфеем»,— читаем мы в рассказе Вацлава Михальского «Орфей», посвященном памяти Николая Рубцова. Автор рассказа учился вместе с поэтом в Литературном институте, он многое мог бы, наверное, вспомнить теперь. Но он написал не воспоминания, а небольшое самостоятельное произведение, в котором поэт — главный персонаж. Произведение весьма оригинальное по замыслу и исполнению, напоминающее притчу. Заканчивается оно словами: «...на могиле Орфея поставлен памятник о надписью» «Большому русскому поэту...»

Поэзия Николая Рубцова стала значительным явлением современной литературы, вошла в духовную жизнь народа. И убеждают в этом не только статьи критиков и литературоведов, которые просто пестрят упоминаниями имени Рубцова, цитатами из его лирики, но и — другие факты жизни стихов поэта в умах и душах людей. Эти факты, к сожалению, редко занимают науку о литературе, хотя косвенным путем они порою многое могут сказать о литературном процессе, об отдельных художественных явлениях. В подобных «ненаучных» фактах произведения писателя—не объект изучения, а безусловная, и потому привычная уже, частица нашего бытия.

Начнем с факта, возможно, не самого характерного — имя поэта упоминается даже в приключенческом фильме «Петровка, 38». А в телевизионном  художественном фильме «Мелодия на два голоса», поставленном по одноименной повести А. Афанасьева, звучат из уст героини стихи поэта. Один из персонажей этой кинокартины говорит о поэте примерно следующее: «Вроде он флотским парнем был, а какие красивые слова отыскал?» Фраза комментирует строки из стихотворения Рубцова «Волнуется южное море»:

...Я видел, как ходят матросы 

С тоскою в глазах на закате, 

Когда задыхаются розы 

В бредовом своем аромате.

В другом художественном фильме — читались с экрана «Журавли». И это, конечно, не все примеры использования лирики поэта (или просто упоминания его имени) в кино.

Московский театр имени М. Н. Ермоловой использовал стихи Рубцова в спектакле «Стечение обстоятельств» по пьесе Александра Вампилова. И это, видимо, не случайно, поскольку талантливейший наш драматург, тоже погибший в расцвете лет, очень любил рубцовскую лирику.

В 1984 году на Всероссийском конкурсе театральной молодежи артисты из Омска показали спектакль «Душа хранит» — по произведениям Ф. Абрамова и Н. Рубцова... А драматург 3. Тоболкин включил в свою пьесу «Про Татьяну» песню на слова Рубцова «В горнице» и, видимо, для сценического правдоподобия поменял в ней некоторые слова— «В комнате моей светло...» Песню эту поет один из героев — Петр, композитор. И Татьяну песня задела, она говорит Петру после небольшой паузы: «Такая песня хоть у кого слезы выжмет». Кстати, в этой пьесе есть одна неточность, характерная в некотором смысле,— Рубцову ошибочно приписаны есенинские строки:

Отвори мне, страж заоблачный, 

Голубые двери дня... 

Помню, как взволновала и обрадовала почитателей Рубцова вышедшая несколько лет назад грампластинка. На ее конверте рядом с портретом композитора Вадима Салманова строгими крупными буквами выведены четыре имени: Ф. Тютчев, С. Есенин, П. Шелли, Н. Рубцов. О многом говорит читателям, любителям поэзии и музыки, сам факт объединения этих поэтических имен. Лирика Николая Рубцова по праву встала в один ряд с творениями прославленных поэтов прошлого.

Подлинными соавторами композитора стали исполнители — Б. Марешкин (тенор) и М. Карандашова (фортепиано). Лауреат Всесоюзного и Международного конкурсов Б. Марешкин рассказывает, что, например, цикл романсов на слова Рубцова «В минуты музыки» звучал на БАМе, в городах Восточной Сибири, Средней Азии, Урала, Центральной России, в Германской Демократической Республике. А впервые рубцовские произведения Салманова были исполнены в Ленинграде в 1978—1980 годах. Народная артистка РСФСР певица Л. Филатова, исполнившая пять романсов на слова Рубцова, вспоминает: «...При первом же знакомстве с ними меня поразила глубина прочтения стиха и чистота чувства и мысли».

Верно замечено, что высокая лирика скорее всего приходит к людям через песни. Это относится и к поэзии Рубцова. Самое заветное рубцовское отражается, проявляется в песнях. На слова Рубцова написано их более ста двадцати, и, естественно, при выборе текстов прежде всего, пожалуй, учитывалась изначальная мелодичность, лиричность того или иного стихотворения. Однако общее впечатление таково: все эти песни о родине, привязанности, доброте. Назовем хотя бы некоторых композиторов, положивших на музыку десятки его поэтических шедевров. Это А. Лобзов, И. Егиков, А. Морозов, А. Дулов, А. Градский, В. Сураев... В богатом интонациями рубцовском стихе они услышали близкую по духу музыку и записали ее. Песни самодеятельного композитора и исполнителя А. Дулова — «Грустные мысли» и «Размытый путь» — вышли на гибкой пластинке, а песни А. Градского на слова Рубцова были подготовлены для кинофильма с несколько странным названием «Красиво жить не запретишь».

Нельзя, конечно, обойти вниманием комплект из двух пластинок «Николай Рубцов. Стихи и песни», выпущенный недавно фирмой «Мелодия» повторным тиражом. Композитор Александр Лобзов и певец Николай Тюрин уже известны были поклонникам лирики Рубцова. А вот с артистом Александром Коршуновым, который читает стихи поэта, многие впервые познакомились по этим пластинкам.

Особую ценность придает альбому то, что он воспроизводит и великолепное авторское чтение стихов. Можно было бы подробно рассказать и о музыке А. Морозова, Н. Ивановой на стихи поэта. Можно было бы назвать целый ряд публикаций о современной нашей эстраде, в которых упоминается имя Рубцова. Его стихи вспоминают всякий раз, когда речь заходит о противопоставлении серым и безликим песенным текстам поэзии подлинной, народной (не побоимся этого слова!), насыщенной смыслом и красотой. Песни поэта люди поют и на свои нехитрые мелодии, и нелишне вспомнить при этом, что сам Рубцов напевал их в свое время под гармошку или гитару...

Поэтические строки Николая Рубцова потому так прочно входят в нашу память и душу, потому так используются часто, что поэт отчетливо и сконцентрированно выразил наши общие мысли и настроения. Недаром, скажем, вот уже сто семьдесят лет люди повторяют батюшковское откровение: «О, память сердца! Ты сильней рассудка памяти печальной...» «Память сердца» — тысячи раз повторяемый афоризм, больше чем афоризм, а если и афоризм, то не житейский, какие чаще встречаются, а высокодуховный. И вот свежий пример: сколько раз писали и говорили о деревенской школе детства, о школьных годах! Но нужен был Рубцов, чтобы выдохнуть это единственное и незабываемое: «Школа моя деревянная!..» Или еще более знаменитая строка, связанная с целым направлением («тихим») в современной нашей поэзии — «Тихая моя родина!..»

Газета «Комсомольская правда» назвала одну из своих постоянных рубрик — «Минуты музыки», совсем по-рубцовски, а открывая другую рубрику — «Односельчане»,— газета пишет: «Помните, у Николая Рубцова: «Я вырос в хорошей деревне...» Наверное, то же могли бы сказать про свою деревню многие наши читатели...». Нетрудно заметить, что самыми запоминающимися, популярными, так сказать, становятся обычно первые строчки стихотворении поэта.

Особого внимания заслуживает, очевидно, отношение к стихам Рубцова со стороны прозаиков. Известно, как высоко ценят лирику его В. Распутин, В. Астафьев, В. Белов, В. Потанин, А. Битов... Последний, например, ставит строки Николая Рубцова в один ряд с русской классикой и говорит по этому поводу: «...Особой гениальностью веет от стихов непостижимо простых по слову, не отягощенных метафоричностью и эпитетом. «Пора, мой друг, пора...», «По небу полуночи ангел летел...», «Девочка пела в церковном хоре...», «Тихая моя родина!» Здесь слова молятся в храме речи, а не выживают в водовороте языка и опыта» .

Стихи Рубцова послужили, можно сказать, материалом для нескольких прозаических произведений. Мы уже упоминали о рассказе В. Михальского «Орфей». С помощью лирики Рубцова раскрывает сложный и обаятельный русский характер своего героя молодой писатель Василий Фирсов в рассказе «Федя Коровушкин».

...Все, что есть на душе, до конца выражает рыданье 

И высокий полет этих гордых прославленных птиц,—

этими рубцовскими строчками провожает журавлей Федя Коровушкин, свершая обряд прощания. Но суть в том, что вместе с печалью живет в его самобытной душе надежда. И в конце концов окружающие, кажется, понимают, что перед ними — «человек, давно и глубоко тоскующий о чем-то большом, чистом и неразгаданном».

Сибирский писатель В. Потанин, знавший поэта, в рассказе «В конце апреля» отстаивает вместе с героиней, молодой учительницей, самостоятельность мышления и настоящий поэтический вкус, в противовес практицизму, формальному подходу к преподаванию литературы в школе. Молодая учительница читает на уроке стихи Рубцова, которые не устраивают ее противников прежде всего потому, что их (стихов) нет, так сказать, в методичках, они еще не спущены сверху и умные дяди не написали еще о них толстых книг...

«— Кому это нужно — Рубцов да Рубцов? Он даже в программе-то не стоит, а вы...

— Он по таланту не меньше Тютчева! Да, да — это так! — заволновалась Люся Кондратьева, и лицо ее побледнело...» А потом Люся обращается к своему оппоненту рубцовской строчкой: «Мы были две живых души, но неспособных к разговору...»  Здесь, в рассказе, хорошо передано, как идет борьба «в невидимой области духа», как лирика формирует убеждения...

В повести А. Соболева «Награде не подлежит» стихи поэта вроде бы и не действуют, но зато по-своему характеризуют главного героя: на его «журнальном столике, рядом с томиком стихов Николая Рубцова, белела повестка...». И все. Дальше уже о другом, о военном прошлом героя, но мы понимаем, что деталь эта важна для автора. Не случайно он приводит ее в самом начале повествования.

Несколько измененной рубцовской строчкой назвал свою книгу (а эпиграф к ней тоже из Рубцова) писатель А. Филиппович — «Моя тихая Родина. Уральские записки» (Свердловск, 1978). Кстати сказать, Рубцов не случайно посвятил стихотворение «Тихая моя родина» В. Белову. В его давнем коротком рассказе «На родине» мы читаем: «Тихая моя родина, ты все так же не даешь мне стареть и врачуешь душу своей зеленой тишиной!..» Художники-земляки как бы перекликаются здесь.

Строфе «С каждой избою и тучею...» повезло в смысле популярности, кажется, более всего. Но трудно, невозможно просто подсчитать, сколько раз цитировались, использовались и другие стихи поэта — «Звезда полей», «В горнице», «3еленые цветы» и многие-многие другие. Вроде бы и нет никакого шума вокруг поэта, вокруг его творческого наследия, но он всегда рядом, как бы незримо присутствует среди нас, строки его, как видим, живы и необходимы. И это самый верный признак значительности поэзии Николая Рубцова...

Стихи замечательного поэта всегда приходят на память, когда люди затрагивают что-то самое важное, родное и сокровенное, когда хотят сказать о своей земле и любви к ней. Многие писатели, журналисты ставят строки Рубцова эпиграфом своих произведений. У «Царь-рыбы» В. Астафьева, например, два эпиграфа. Один из Халдора Шепли, другой — из Рубцова:

Молчал, задумавшись, и я, 

Привычным взглядом созерцая 

Зловещий праздник бытия, 

Смятенный вид родного края...

В. Юровских предпослал строки поэта одному из своих рассказов, вошедших в книгу «Журавлиные корни». Строфу «С каждой избою и тучею...» взял эпиграфом к своей книге очерков «Колодец у дороги» В. Арсеньев.

В качестве эпиграфов строки Рубцова использовал также В. Белов в «Ладе».

Не менее характерно, что к творчеству Рубцова, к его облику обратились многие художники — Б. Непомнящий, Ю. Воронов, В. Едемский, О. и Е. Мартышевы... Книги поэта были иллюстрированы известными графиками — Владиславом Сергеевым, Генриеттой и Николаем Бурмагиными. Есть скульптурные изображения поэта, появились первые рубцовские экслибрисы.

Студенты Череповецкого пединститута создали лабораторию по изучению словаря Рубцова. Будущие учителя, они принесут любовь к науке и поэзии в школу, к детям. Раз уж мы заговорили о «чистой» науке, надо назвать хотя бы еще два факта, две работы: статью К. А. Шиловой (Вологда) «Есенинская реалистическая традиция и поэзия Н. Рубцова» и работу молодого ученого М. В. Кудрявцева (Вильнюс) «Семантическая валентность экспрессам «душа», «ветер», «небо» в поэзии Н. Рубцова».

Большинство стихов-посвящений, обращенных к Рубцову, написано уже после его смерти. Во время же короткой его жизни приветствовали поэта стихами (чаще всего шуточными) Ст. Куняев, Б. Шишаев, И. Олиферовский и некоторые другие. Самое известное из них — стихотворение Куняева «Если жизнь начать сначала...» — написано в 1964 году. Оно вошло в с борники поэта, в его «Избранное» (1979), в интереснейшую книгу прозы и критики Куняева «Свободная стихия». Напомним первую строфу стихотворения:

Если жизнь начать сначала, 

В вологодские края... 

С Ярославского вокзала 

В тот же день уеду я.

Есть какая-то едва уловимая веселая искорка в этом стихотворении, но живет внутри большая, важная мысль, которую автор однажды выразил так: «Со дня нашего знакомства Рубцов стал для меня одним из необходимых поэтов. Ощущение того, что где-то живет и пишет Николай Рубцов, поддерживало меня — да и не только меня — в нерадостных порою раздумьях о судьбах нашей поэзии». И Куняев обращает к Рубцову строки: «Я скажу, мол, нет покою, разве что с тобой одним...»

Напряженным ритмом, страстью покоряет другое стихотворение Ст. Куняева — «Памяти поэта», тоже не раз публиковавшееся. Автор умеет соединить бытовое и поэтическое, рядом с некоторыми деталями личной жизни поэта показать глубинную суть его личности и творчества. Именно в этом стихотворении находим мы такие слова о Николае Рубцове:

...Давай поймем,

что наша жизнь — завет,

что только смерть развяжет эти узы —

ну, словом, все, что понимал поэт

и кровный сын великой русской музы.

Надо сказать, что есть авторы, которым стихи-портреты, посвящения удаются особенно хорошо. Таким автором является, например, А. Передреев. Он посвятил замечательные стихи Н. Заболоцкому, А. Яшину, В. Соколову... Его стихотворение, посвященное памяти Рубцова, называется «Кладбище над Вологдой» и отличается социальной остротой, точностью, сердечным участием. Нельзя без волнения и горечи читать это философское и одновременно очень злободневное стихотворение...

Значительную лепту в создание коллективного портрета Николая Рубцова внесли своими стихами вологодские поэты. Кроме уже названных, это — Б. Чулков, Ю. Леднев, О. Кванин. Есть стихи о поэте у Л. Патралова, Г. Александрова, В. Ельтипифорова... Интересные стихи о Рубцове есть у П. Маракулина, Б. Укачина, С. Макарова, С. Сорокина и других. Даже когда пишут о Рубцове-человеке, на первый план постепенно и бесповоротно выходит его поэтический облик, его слово. Как, например, в финале стихотворения Е. Яковлева «Рубцов»:

...Он вырос под этой звездою, 

Я книжку его сберегу. 

Как странно, что слово простое 

Горит огоньком на снегу. 

Как странно, что мы обретаем 

Друзей, когда их уже нет, 

Что слово их к нам прилетает, 

Как свет от потухших планет.

А Маракулин заканчивает свое небольшое стихотворение о литинститутском «периоде» жизни Рубцова небезынтересным замечанием: «Смолкали даже лучшие поэты, стыдясь читать при нем свои стихи».

Всего на сегодняшний день опубликовано около пятидесяти стихотворений о Рубцове. Удача сопутствует пишущим о поэте не всегда, но все стремятся ясно и оригинально высказать свое отношение к лирике поэта, к его личности.

Любопыт но отметить стихи, которые вроде бы и не о Рубцове, поэт в них лишь упоминается. Такие факты тоже говорят о многом. Молодая поэтесса В. Мальми, к примеру, в стихотворении «Когда не поверят от сердца идущему слову...» отстаивает свою творческую самостоятельность, а заодно и право следовать традиции Рубцова. Подобную мысль выразил в одном из стихотворений и Сергей Чухин: «Наша юность росла под рубцовской звездой полевою...»

Верится, что стихи Николая Рубцова, пропущенные через иные поэтические сознания, не потускнеют, а вернутся к читателям во всей своей неповторимости и красоте.

Да так оно и происходит!

И закономерно, что сегодня в первую очередь в поле зрения людей попадают самые значительные стихотворения Рубцова, читатели обращаются к его стихам, наполненным серьезными и нередко тревожными раздумьями о судьбах страны и народа, о родной природе. Национальным и нравственным символом стало (уже одним своим названием, может быть) стихотворение «Русский огонек»; огромный духовный, нравственней потенциал заключен во многих других стихотворениях и отдельных строчках поэта: «Россия, Русь! Храни себя, храни!», «И буду жить в своем народе!», «Люблю я деревню Николу...», «Пусть душа останется чиста!..»

Конечно, Рубцов не из тех поэтов, кого мы называем иногда «авторами двух-трех стихотворений». По мере опубликования даже малоизвестные и неизвестные стихотворения поэта довольно скоро входили и входят в читательский оборот.

Выступая однажды перед читателями, критик В. Кожинов говорил: «...Николай Рубцов приходит к народу. Нет никакого сомнения, что сейчас это имя известно миллионам читателей. И не только имя — известны стихи. Где бы я ни был, я сталкиваюсь с тем, что Рубцова не просто знают, но понимают, какой он поэт...» И дальше он рассказал «трогательный случай», как в книжном, магазине одного из южных городов, в отделе обмена между читателями, за сборник Рубцора просили «Трех мушкетеров» или «Графа Монте Кристо»... А закончил В. Кожинов фактом не менее достоверным и еще более значительным: «...Я знаю очень многих страстных поклонников Николая Рубцова, которые не имеют его стихов на полках своих библиотек и переписывают их от руки, на машинках и т. д.».

Литературные вечера памяти Рубцова проходят ныне не толь ко в Вологде, Череповце, Великом Устюге, но и в Москве, Ленинграде, Иванове и во многих других городах страны.

И хотя бы один пример из «зарубежной жизни» стихов Рубцова. «Перстень Пушкина» — так назвал свою книгу, вышедшую недавно в Испании, X. Э. Суньига. Она представляет собой сборник очерков, эссе о русских писателях — Пушкине, Лермонтове, Тургеневе, Достоевском, Блоке... Один из очерков посвящен жизни и творчеству Николая Рубцова.

Журнал «Иностранная литература» поместил статью Суньиги «Годы наедине с русской книгой», в которой автор говорит: «Я поздно открыл для себя Рубцова, открыл случайно — но все бывало со мной именно так. Переводы нескольких его стихотворений я прочел в румынском журнале: там же были статьи о нем... Я понял, что его крепчайшая связь с природой, его любовь к «избушкам и цветам... к шепутной воды» идет очень издалека, имеет долгую традицию...»

Мы видим, что поэзия Рубцова живет, возвышает, борется. Диапазон воздействия ее очень широк. В ней черпают духовную силу и красоту люди разных вкусов и профессий. Люди разных возрастов.