"За все добро расплатимся добром..."

Юлий ЗЫСЛИН

О поездке на Рубцовские чтения - с лирическими и не очень лирическими отступлениями

Путевые заметки

В начале 1991 года исполнится 55 лет со дня рождения (3 января) и 20 лет со дня смерти (19 января) поэта Николая Рубцова. Свою зимнюю смерть он предвидел и предчувствовал, когда писал: "Я умру в крещенские морозы". За полгода до смерти говорил, что до весны не доживет.

Его убийца была судима, отсидела в тюрьме положенный срок.

Поэзия Рубцова за эти годы не умерла, а, наоборот, живет активно, растет число ее поклонников. Стихи Николая Рубцова читают, учат, поют, цитируют, вспоминают. Любят! Его посмертные книги, изданные в количестве более миллиона экземпляров, мгновенно раскупаются и становятся библиографической редкостью. Не иссякает интерес к его личности, к его биографии. И, наверно, не случайно, что состоявшееся в августе с. г. празднование 75-летия Тотемского краеведческого музея включало в себя открытие музея Николая Рубцова в деревне Никольское Тотемского района, что на вологодчине.

Тотемские места — замечательный российский край. Кроме Николая Рубцова, здесь малая родина Варлама Шаламова (поэта, которого ценил Борис Пастернак), автора „Колымских рассказов" - литературного памятника не лучших страниц истории нашей страны. Здесь же родился поэт Феодосий Савинов, написавший слова знаменитой русской песни „Слышу песню жаворонка".

Тотьма стоит на реке Сухона, что довольно далеко от морей и океанов. Тем не менее, город дал миру морских капитанов более других городов, а тотемские купцы не раз бывали на Аляске и основали в Северной Калифорнии в районе Сан-Франциско русское поселение, построили там крепость Форт Росс. Руководил этими работами и был первым комендантом крепости тотемский мореход Иван Александрович Кусков, которому в упомянутый праздник открыты в Тотьме памятник и дом-музей.

На рубцовские чтения и на открытие музеев Кускову и Рубцову я был приглашен как председатель „Музыкального клуба "МЭЛЗ", в котором почитают Рубцова, и как автор вокально-поэтического цикла „Тихая моя родина" (на стихи Николая Рубцова), а также как турист, уже бывавший в г. Тотьме.

  Своими путевыми впечатлениями о поездке в тотемский край я и хочу поделится в этих заметках. Путевые впечатления будут перемежаться всяческими отступлениями.

Первое, с чем я столкнулся: сначала не так-то просто добраться до Вологды, откуда еще надо несколько часов ехать до Тотьмы на автобусе. Билетов на поезд Москва — Вологда или другие поезда на нужный день уже за месяц не было. Пришлось ехать на день позже. В купе одни мужчины. Кроме меня, двое рабочих среднего возраста и один ветеран Великой Отечественной, видимо, пенсионер. Не успел я без особых причин просто громко вздохнуть, как вспыхнула политическая дискуссия о положении в стране. Особенно активен был рабочий, что помоложе. Он с высшим образованием, поработал мастером в цехе, хлебнул лиха и пошел в рабочие, к станку: "денег и уважения больше, а хлопот и нервотрепки меньше" (знакомая картина). В ходе разговора в который уже раз убеждаюсь в том, что народ внимательно следит за всем происходящим, живо на все реагирует, анализирует и имеет свое мнение, часто не совпадающее с официальными утверждениями. Много было в этот вечер сказано интересного, справедливого и спорного, положительного и негативного. Но это сюжет для другого рассказа.

Поезд прибыл в Вологду рано утром в субботу. На все утренние рейсы автобуса Вологда — Тотьма билетов до 15 часов нет. Пошел бродить по Вологде, тем более, что город богат памятными местами и старинной архитектурой.

Чуть-чуть поглядывая в план города, направился сначала на улицу Александра Яшина, где в доме №3 (кв. 65) провел последний год своей жизни Николай Михайлович Рубцов, и где он трагически погиб в возрасте 35 лет. Дом невзрачный, безликий — бедная, примитивная новостройка времен застоя. Символично, что дом этот стоит на улице имени поэта, с которым у Рубцова была душевная близость, взаимопонимание.

Пошел дальше, мимо Дома-музея Петра 1, мимо Речного вокзала и далее через мост на другую сторону реки Вологды, где прямо напротнв Софийского собора Вологодского Кремля проходит улица Николая Рубцова, упираясь одним концом в улицу Гоголя, а другим в берег реки. Правильней сказать, это не улица, а улочка. Домов на ней штук пятнадцать, если считать с двух сторон, да и они наполовину деревянные. Один деревянный дом довольно интересный — с эркером наподобие носовой части парохода. Длина улицы - 400 моих маленьких, менее 0,5,метра, шагов. Может быть, и не надо сетовать на то, что улица Николая Рубцова коротковата, коль расположена она рядом с улицами Некрасова, Добролюбова, Горького, Энгельса и Карла Маркса. 

На одном из кирпичных домов - доска: «Улица названа именем видного русского советского поэта-вологжанина Рубцова Николая Михайловича. 1936-1971 гг.». 

Я в последнее время несколько раз слышал такую оценку Рубцова - гениальный поэт. Не знаю, может быть, эта оценка и чрезмерна. Однако выведенное на доске "видный... поэт" резануло по душе. Здесь что-то безликое. Уж лучше, наверное, сказать просто "поэт". А оценку сделают время и люди. Явно кто-то перестраховался. Ну, да ладно. Сел на лавочку на берегу реки Вологды, погрустил, повспоминал стихи Рубцова и побрел через Вологодский Кремль по улице Мира на автовокзал: надо все-таки ехать в Тотьму. Дорога неблизкая - 4 часа езды.

Еду. Мимо мелькают "некрасовские" названия деревень и речушек: Погорелово, Черепаниха, Якимиха, Козловка, Песья Деньга... Вдоль по шоссе дремлют поля и леса, на которых после родногo мне Подмосковья не очень-то застревает глаз.

Приехали. Автостанция расположена на окраине города Тотьмы. Малость растрясло. Семеню своими шажками (сколько раз меня ругали в горах за мой короткий шаг!) к центру Тотьмы. Меня догоняет мужчина средних лет с чемоданом. "Вы куда?" - спрашивает он. Отвечаю: „На праздник краеведческого музея". — "А я на рубцовские чтения, вот чемодан с книгами для автографов несу". — "Так я тоже на рубцовские чтения. Ба! А где же моя гитара?" Голова пошла кругом: гитару я, оказывается, забыл в автобусе. Он только что прошмыгнул мимо нас в город. Я начал метаться по шоссе. Что делать? Навстречу едет мотоцикл с нагруженной коляской. Голосую, объясняю в чем дело. Мотоциклист ссаживает с заднего сидения свою жену, я сажусь вместо нее и мы мчимся по Тотьме в поисках моего автобуса (а его и след простыл).  Выскакиваем мимо Входоиерусалимской церкви 1790 года постройки на главную площадь города и держим совет: что делать дальше? Выручил шофер городского автобуса: "Езжайте в гараж, ваш автобус рано или поздно туда придет". Несемся в гараж. Моего автобуса, конечно, еще нет. Благодарю мотоциклиста, пытаюсь с ним расплатиться, но он денег не берет, а желает мне удачи и уезжает.

Захожу в контору гаража, дежурный механик подтверждает, что пропавший: автобус cкoрo придет и, он уверен, что шофер автобуса обязательно привезет гитару. "У нас, всегда так, ничего не пропадает, будьте спокойны". Несколько часов жду, без конца выскакиваю на дорогу, проходящую перед воротами гаража. Уже к ночи, когда стемнело, автобус, наконец, прибыл. Шофер Николай Вязников в хорошем настроении (успел побывать у тещи на блинах и принять баньку). Улыбаясь, он торжественно вручает мне мою гитару.

В конторе гаража даю свой первый концерт в Тотьме, естественно, из моих рубцовских песен. Довольный Николай после каждой песни хлопает в ладоши и приговаривает: "Ох, хорошо! Ох, хорошо!" Обсудили вопрос о моей ночевке. Один вариант — устроиться на лавке в конторе гаража (на дворе полная темнота). Второй вариант — попытать счастья в городе. Садимся на служебный автобус и едем. В гостинице "Рассвет" места не дали. В городе полно гостей со всего Союза. Говорят, приехали даже американцы. Едем дальше. Гостиница "Тотьма", бывший торговый дом A.Киренкова, расположена на центральной площади, где я уже побывал сегодня с мотоциклистом. Захожу. Показываю дежурной приглашения и письма от устроителей праздника, которые она долго и тщательно изучает. И, о счастье, вручает, мне ключи от самой лучшей комнаты в гостинице, комнаты №1 - "люкс". (Это был резерв "главного командования"). Все последующие дни мне немного завидовали многие гости тотемского праздника, которые, приехав раньше меня, т. е. вовремя, вынуждены были устраиваться на пристани и в монастыре. Но зато они успели принять участие в научной конференции, на которую я опоздал. На следующий день, в воскресенье, был праздник города.

С утра открывали памятник и дом-музей И. А. Кускова. О нем я уже упоминал. Это легендарная личность. Его память чтят в США, где выпущена даже памятная медаль с изображением этого человека. Да и сейчас сюда приехали два американских почтенных профессора истории, интересующиеся Русской Америкой. Во дворе дома Кускова оживление. Народ все подходит и подходит. Правда, мостовой и тротуара в переулочке, ведущем к дому, пока нет. В центре двора под белым покрывалом возвышается памятник, у дверей дома-музея — ленточка, а у ограды на специальной раме — колокол. Фотографы и телеоператоры примеряются к объектам съемок.

Объявляется открытие памятника. Местный краевед Станислав Михайлович Зайцев сбрасывает накидку — и бюст И. А. Кускова на высоком прямоугольном черном постаменте открывается взорам присутствующих. Бюст выполнен в сдержанной манере, со вкусом (автор московский скульптор Нина Николаевна Мухатаева). Звонит колокол, идут съемки. В центре внимания скульптор С. Зайцев, и, конечно американцы. Городское начальство тоже здесь, но уже не партийное руководство, как было всегда раньше при подобных ритуалах, а райисполкомовское и дирекция краеведческого музея. Объявляется, что директором дома-музея И. А. Кускова назначается С. М. Зайцев. Он торжественно поднимает флаг русских мореплавателей, который привезли американцы, перерезает ленточку на крыльце дома и толпа устремляется внутрь.

О С. М. Зайцеве надо сказать особо. Станислава Михайловича знает вся Тотьма. О нем я спрашивал в гараже у шоферов и механика, на улицах города. Все с гордостью отвечали, что знакомы с ним. Он большой энтузиаст краеведения, коренной тотьмич. Город любит незабвенно, знает досконально. Предпринимает многолетние усилия по созданию Тотемского заповедника. Край-то необычайно интересный! А какие здесь храмы и монастыри. Когда-то на четыре тысячи жителей, Тотьмы было 40 храмов. Тотемские купцы и мореходы, возвращаясь под старость на родину, ставили в Тотьме храмы один другого краше и богаче, не жалели средств.

Кое-что осталось и по сей день. Но надо многое восстановить, реставрировать. Ведь здесь культивировался своеобразный архитектурный стиль с тотемскими "клеймами" ("картушами"). Это, конечно, отдельный сюжет. Надо, чтобы люди могли этим пользоваться, любоваться, греть свою душу. Вот и "звонит во все колокола" С. М. Зайцев, требует, просит, уговаривает, пишет в газеты, выступает на конференциях, проводит интереснейшие зкскурсии по Тотьме с приезжими туристами. Очень многие в Москве обратили внимание на его статью-интервью в „Литературной газете". Я знаю нескольких москвичей, которые хранят этот номер газеты. Сегодня Зайцев, кроме того, что он научный сотрудник Тотемского краеведческого музея, еще возглавляет местный клуб содействия ассоциации клубов ЮНЕСКО по сохранению памятников истории и культуры.

Не успели открыть Дом-музей Кускова, как на главной площади состоялся общегородской митинг, где также говорили речи и приветствия. Очень активными были американские профессора, которые на чистейшем русском языке очень ярко и выразительно говорили о Русской Америке. Весь день шел сбор средств на возобновление тотемских колоколов (собрали около двух тысяч рублей).

Еще утром я столкнулся в городе с тем человеком, который привез чемодан книг и был свидетелем моей «гитарной беды». Мы познакомились. Он оказался собирателем материалов по Николаю Рубцову. Кузнец из Дзержинска (Нижегородской области) Дмитрий Александрович Ширяев знает о Рубцове все. Он владеет редкими фотографиями, имеет все посмертные издания Рубцова и книги о нем. Часть этих книг он привез сюда, предполагая встретить здесь их авторов и получить автографы. Это он мне сообщил номер квартиры в доме, где жил и погиб Николай Рубцов. Это он обошел всех соседей в этом доме, разговорил их, услышал, рассказы о его гибели, бывал на могиле Рубцова. Дмитрий знает наизусть многие, если не все, стихи Рубцова.

Вот такого попутчика подарила мне судьба. Я его прежде всего потащил в гостиницу, спел свой рубцовский цикл, а потом до самого отъезда в Москву мы были вместе. После митинга на главной площади мы решили пойти к памятнику Николаю Рубцову, что у пристани. Я уже был здесь в прошлом году, Дима, по-моему, впервые. 

Постояли у памятника. Грустно смотрел на нас, наклонив голову, сидящий спиной к реке, Николай Рубцов. На лицевой части постамента памятника выведены его строки:

«За все добро расплатимся

добром, 

За всю любовь

расплатимся любовью».

Перед памятником цветник (говорят, что раньше здесь был пивной ларек, который навещал поэт). Сбоку — лавочки. Сели с Димой на одну из них, что на солнышке. Как все здесь pacполагает к покою! Березки, Сухона, цветы, понуро сидящий Рубцов. Наша идиллия была нарушена приходом большой шумной группы - двух американцев и их «свиты» из нашей журналистко-писательской братии и хозяев города. Оба профессора подсели к нам и пошла фотосъемка. Пообщались. Николай Иванович Рокитянский (83 года) и Виктор Порфирьевич Петров (78 лет) по происхождению, естественно, русские. Их родители работали в свое время на КВЖД и не стали возвращаться домой в 30-х годах, чтобы не попасть в сталинскую кровожадную мясорубку. Так они оказались в США. И как, историки очень интересуются всем, что связано с Русской Америкой, и поэтому, несмотря на возраст, приехали сюда (впереди у них еще Иркутск и Москва). Люди приветливые, энергичные, без комплексов. Тотемская их программа очень насыщенная. Не успели мы как следует поговорить, как их увели на телесъемку в бывший особняк купца Федора Холодилова (1761 года постройки), где в свое время были тюремный замок, полицейское управление и казначейство. Тем более, этот купец, как и его брат, имеет отношение к освоению Аляски. Кое-кто из «свиты» остался с нами. Слово за слово, зашел разговор о гибели Николая Рубцова. Один бойкий литератор рассказал нам легенду, которая бытовала в свое время среди студентов Литературного института им. А. М. Горького. Наверно, что-то в этой легенде близко к истине. Вот этот рассказ, как я его запомнил.

Вологодская подруга Николая Рубцова, некто Дербина, писала стихи и пыталась поступить в Союз писателей. Разбор ее заявления проводился в Вологодской писательской организации (она заранее заказала банкет в ресторане, как водится в таких случаях). Стихи ее, по мнению многих присутствующих на заседании, были неважные. Однако, щадя Рубцова, высказывались осторожно. Резко никто не судил. В основном по принципу: с одной стороны — с другой стороны. Высказывались все. Остался один Николай Рубцов. Он встал и сказал коротко; «Да что там, стихи — дерьмо (он высказался вроде бы даже покрепче, а раз заказан банкет, пойдем в ресторан». И пошли.... После банкета вся писательская компания отправилась на квартиру к Рубцову, и там пир продолжился. Потом все ушли, осталась только подруга (термин рассказчика), Николай был сильно пьян. Рубцов был силен духом, но слаб здоровьем и имел тщедушное телосложение. В данном случае он находился в состоянии тяжело больного человека. Она ему тут и говорит, якобы, в шутку: «Что же ты меня, гад, на комиссии завалил!». И кинула в лицо лежащего Рубцова подушку, да еще присела на нее на минуточку. Подняв подушку, она увидела, что Рубцов — мертв. Позвонила в «Скорую помощь» и пошла в милицию признаваться, что убила человека (в милиции ей не поверили). Таков примерно был рассказ московского литератора. (В народе бытуют и другие версии причины ссоры и способа убийства). Мы были потрясены и задавлены услышанным, больше здесь сидеть не могли и пошли, куда глаза глядят, по городу. Вдруг мы увидели, что находимся рядом с тотемской средней школой № 1, бывшей петровской ремесленной школой, где, как я знал, есть музей Николая Рубцова. Я переписывался с учительницей литературы этой школы Маргаритой Афанасьевной Шананиной, которая организовала и поддерживает этот музей. Ее тоже, как и Зайцева, все знают в Тотьме. Она тоже из тех людей, на которых держится мир. Я с трудом уговорил Диму зайти к ней (он считал, что беспокоить ее неудобно в день городского праздника).

Маргариты Афанасьевны, которая живет рядам со школой в большом двухэтажном деревянном доме с печками, не оказалось дома. Оставили ей записку и собрались уходить, как тут к нам подошел симпатичный cкpoмный человек, который до этого сидел во дворе на лавочке. Оказалось, что он ждет Шананину. Решили ждать ее вместе. Дима сразу узнал вологодского литературоведа Вячеслава Сергеевича Белкова. Он занимается творчеством и биографией Николая Рубцова, имеет ряд работ по этой теме, в частности, книжку "Неодинокая звезда (заметки о поэзии Николая Рубцова)», которая вышла в 1989 году. Она у нас с собой, и мы сразу берем автографы, а также получаем в подарок экземпляры газеты «Вологодского комсомольца» со статьей Белкова, где он исследует вопрос «малой родины» Николая Рубцова и где много интересного, о чем еще пойдет речь ниже.

Не успели мы коротко друг о друге рассказать, как появилась Маргарита Афанасьевна и пригласила нас в дом. И пошли разговоры. Она показала нам множество фотографий Рубцова. Недавно в год его 50-летия Никольские детдомовцы собрались в Тотьме, о чем свидетельствуют соответствующие ее фотографии. Материалы нашей газеты по Рубцову также хранятся у Шананиной. В Тотьме опубликовано мое стихотворение «Читая Рубцова» (жаль только, что при этом сделаны не очень удачные поправки).

Белков хорошо знаком с Шананиной, а Дима быстро нашел с ней общий язык. Хорошо, что в глубинке есть такие интеллигенты, как Маргарита Афанасьевна. Счастливы должны быть дети, что у нее учатся, и те тотьмичи, что с ней общаются. У нее большая хорошая семья, что, конечно, закономерно. Распрощались дружески. Человек обязательный, Шананина на следующий день прислала всем нам троим (Белкову, Диме и мне) обещанные накануне фотографии Рубцова.

Теперь уже втроем пошли по городу. В городе приятное оживление. Много гуляющего народа, целые семьи. Затащил Белкова, как специалиста по Рубцову, в гостиницу и спел ему рубцовские песни. Слушал Вячеслав Сергеевич очень внимательно. Он следит за песенной линией поэзии Рубцова. Обсудили некоторые нюансы исполнения, мелодической интерпретации и фактографии рубцовских стихов, в частности, знаменитого стихотворения "В минуты музыки", которое имеет разночтения последних строк второго четверостишия. Вячеслав Сергеевич взялся уточнить этот вопрос, что непросто, так как архива Рубцова как такового нет. Николай Михайлович не имел черновиков, не хранил рукописи.

Вечером мы гуляли по Тотьме с моим другом, приехавшим на праздник по заданию журнала «Турист», географом и поэтом, яростным любителем музыки, архитектуры и природы, добрым пропагандистом моего творчества, человеком общительным, контактным, способным разговорить любого. Гуляючи, мы ухитрились выйти за город, в поле, где полежали на брошенной кем-то копне сена, поглазели на небо — в общем отдохнули душой.

продолжение


Материал предоставлен автором