Я слышу печальные звуки...

Радмир РАДИН

По городу кружил я, словно в лесу заплутав. Поток людей непонятно куда торопился, и не к кому подойти мне было - «за жизнь» поговорить. Озябший ветер старался залезть под пальто, да душе и без его помощи - холодно. И мнилось мне, что я, как и он в мыслях по Руси когда-то, шатаюсь, неприкаянный, среди городских окаменелых стен, ищу руки дружеской, мысли свои неизвестно кому предлагаю. Не мнилось: город чужой, незнакомый. Лишь вера в промысел ведет меня дальше.

Ежегодно в январские дни звучат в Сургуте стихи Николая Михайловича Рубцова, вот уже 15 лет подряд. За тридевять земель от его родины - Вологодчины, в «медвежьем углу», как говорят европейцы о нас... В чем тайна и притягательное величие поэта, так рано и, как все «меченные Богом», трагически ушедшего из мира сего в 1971 году? «Тихая лирика» - определение критиками его творчества. Но поэтический вечер 25 января в СГПИ показал, какой многогранной была поэзия Рубцова.

Меня, словно воронкой ветряной, в его слова затянуло. И, прикосновение вечности ощутив, тихо-тихо дыша сидел, будто один в зале глаголом был очарован. Наедине со всеми слушал, но биение обрывков слов слышал - как музыку божественную. И казалось, отрывки ее то набирали силу, в синь поднимаясь, то вдруг останавливались, затихая. «Вот как бывает, - о стихах думал я, - словно серебром на черном витают, будто пальцы рук пианиста».

«Угрюмый, бездомный, неприкаянный», - говорили о нем современники. «Поверьте мне - я чист душою», - отвечал Рубцов на это. Не верили. Петр Суханов на этом поэтическом вечере говорил, что пласт жизни Николая Рубцова остался незамеченным. И выдвинул идею учреждения городской литературной премии, а также строительства памятника в честь поэта. Рубцов, как известно, не получал при жизни ни наград, ни премий, да и его книжку прижизненную выпустили один только раз - в 1965 году. Но у нас такое отношение к ярчайшим талантам было всегда - чему тут удивляться... В то время просто не захотели услышать долгое и печальное звучание его стихов.

Привет, Россия — родина моя!
Как под твоей мне радостно листвою!
И пенья нет, но ясно слышу я
Незримых певчих пенье хоровое...

Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей земле — по селам и столицам!
Я сильный был, но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.

Рубцовский городской центр по праву вошел в состав Сургутского фонда развития российской словесности. Архив, собранный в центре за эти 15 лет, весьма обширен и содержит около 100 книг, 400 публикаций, 10 видеофильмов и аудиокассет, а также автографы, фотографии. Идет переписка с другими центрами (в России их всего 5). Нашли посмертную маску поэта, которую искали 30 лет. Копию маски привезли в Сургут в прошлом году. Запомнился на вечере и чей-то безответный вопрос: почему Всевышний забирает всегда к себе самых талантливых и молодых? Мне же кажется, что поэты слишком близко подходят к грани между жизнью и смертью и с «гибельным восторгом» заглядывают через край, раньше положенного времени пытаясь познать обустройство обоих мирозданий. И Бог им в этом помогает...

После вечера расспросить хотел о нем у публики богемной. Но «трогать» в этот день никого не решился. Ритм и такт его вдохновения, струной натянутой звучащие, увели меня подальше от дома огромного. И вот кружу я по городу, в своих мыслях заблудившийся, а морозный ветер все холодит день уходящий. Сумерки зимние ложатся на дома продрогшие. Но мне, к тайне слога его прикоснувшемуся, теплее от духа своего мятущегося. Нет, не одинок он был, Николай Михайлович, ибо что для поэта может быть важнее, чем ощущение величия словосочетания своего. Из простеньких фраз - ситец да сатин - в минуты вдохновенья на девственно-чистом листе бумаги слагать бессмертные строки - шелк да бархат, пришедшие из кладовой неба, чтобы потом самому удивляться да других радовать. Тем Рубцов и был счастлив...


Источник: газета "Сургутская трибуна" - 31.01.2003