Письма 1964 - 1965 гг.
В ЛИТЕРАТУРНЫЙ ИНСТИТУТ
Никольское, декабрь 1964
Уважаемые товарищи!
После того как я уехал из Москвы, из института, где я был (в октябре) по делу своего восстановления на заочном отделении, — я уже больше не работал зав. клубом в с. Никольском, т. к. за длительное отсутствие «потерял» эту должность.
С ноября работаю в здешней районной газете. Об этом и посылаю Вам справку.
Так что мой адрес прежний:
Вологодская обл., Тотемский р-н, с. Никольское.
С уважением, Николай Рубцов
Р. S. Неужели до сих пор не оформлен приказ о моем восстановлении? Ведь я тогда уехал, договорившись по этому поводу с ректором и с кафедрой творчества
Н. Н. СИДОРЕНКО
Никольское, 19 декабря 1964
Дорогой Николай Николаевич!
Добрый день или вечер!
Я опять в Николе. Время сейчас в природе такое, что поневоле — любитель ты или не любитель — приходится наблюдать и переживать борьбу зимы и осени. Уже ясно видится, что зима победит, осень уже почти на обеих лопатках, и многим болельщикам от этого весело и радостно, в том числе и мне. Хотя я люблю зиму только в этот момент борьбы, когда она полна свежести и новизны, и знаю, что она мне скоро наскучит потом.
Живу сейчас в другой избе за скромную плату (и буду жить недолго здесь), но здешний адрес у меня прежний, т. к. дома в этом селении не нумеруются.
Написал несколько стихотворений. Взялся писать прозу — повесть — кажется, у меня это может получиться, но пока не хватает усидчивости, детальной ясности образа да и условий для этого писания (имею в виду самые скромные условия). Хочу прозой написать историю одного человека, не похожего, на современных литературных героев, — чтоб в нем была жизненная, а не литературная тоска, сила, мысль, разумеется, не физическая, а духовная. Но это пока хочу, а не написал, одна только глава готова, так что «похвастаться» или поогорчаться нечем здесь.
Никаких заданий из института мне сюда не послали, и я не знаю, чем это объяснить.
Что нового, Николай Николаевич, у Вас в семинаре и в институте?
Много ли стихов написано натурально, т. е. как на душе, жизненно, а не сочинено, хотя бы и по всем правилам техники?
И еще я хочу узнать вот что: будут ли все-таки мои стихи напечатаны в «Огоньке»? Если будут, то примерно когда и какие? Я перед отъездом заходил в «Огонек», но не застал там Алексеева.
Вот у меня пока все. До свидания. От всей души желаю Вам здоровья и всех радостей в жизни, а также и всей Вашей семье. Передайте, пожалуйста, привет Анне Георгиевне и Тане.
Вологодская обл., Тотемский р-н, с. Никольское
19/XI-64 г. Н. Рубцов
Р. S. Писал это письмо раньше, да вот только сейчас отправляю.
Е. А. ИСАЕВУ
Никольское, конец 1964
Уважаемый тов. Исаев!
В конце весны я принес и сдал в Ваше издательство рукопись книжки своих стихов под названием «Звезда полей».
Сейчас, когда прошло довольно много времени, мне хотелось бы узнать у Вас, что же Вы намерены сделать с этой рукописью, что Вы решили насчет ее.
Поэтому, извиняясь, что беспокою, прошу сообщить мне об этом по такому адресу: Вологодская обл., Тотемский район, село Никольское.
Что касается меня, то я не забыл еще о тех стихах и за это время внес в них кое-какие изменения, по содержанию кое-где, но больше — по форме. С искренним уважением
Николай Рубцов
НАЧИНАЮЩЕМУ АВТОРУ
январь 1965 г. (?)
Уважаемый Иван Игнатьевич! Добрый день!
Тема Вашего стихотворения — полет в космос — была уже использована во множестве стихотворений разных авторов, т.е. эта тема, как говорится, общая и старая.
Смысл стихотворения — прославление героев-космонавтов — также был выражен во множестве стихотворений такого же рода.
Слова, которые Вы употребляете в стихотворении для прославления этих героев, также были уже употреблены все в том же множестве стихов на эту тему.
Вашего оригинального настроения в стихотворении — нет.
Вашего оригинального мировоззрения в стихотворении тоже нет.
Вот по всему по этому Ваше стихотворение не произвело на меня впечатления. А жаль. Жаль потому, что человеку, любящему стихи, любому такому человеку всегда бывает радостно, когда он находит в стихах поэзию, т.е. свежую тему, свежий смысл, свежее настроение,мировоззрение, мысли, свежие оригинальные слова. И всегда приходится огорчаться, когда всего этого нет в стихах.
Уважаемый Иван Игнатьевич! Я искренне написал здесь о главных недостатках Вашего стихотворения, ничутъ не желая убедить Вас в верности моего мнения о нем, о Вашем стихотворении. Вполне, вполне возможно, что я ошибаюсь, когда думаю о нем так, и вполне возможно, что это Ваше стихотворение другим читателям понравится. И я от всей души желаю Вам этого. Еще немного.
Когда я говорю Вам, что тема Вашего стихотворения старая и общая, это еще не значит, что я вообще против старых тем. Тема любви, смерти, радости, страдания — тоже темы старые и очень старые, но я абсолютно за них и более всего за них!
Потому я полностью за них, что это темы не просто старые (вернее, ранние), а это темы вечные, неумирающие. Все темы души — это вечные темы, и они никогда не стареют, они вечно свежи и общеинтересны. В Вашем же стихотворении, как я уже говорил, нет оригинального настроения, т.е. нет темы души. Вы, очевидно, думаете, что достаточно взять какую-нибудь тему современного прогресса, особенно популярную, и уже получится поэтическое стихотворение. Но это не так. Хорошо, когда поэт способен откликаться на повседневные значительные события жизни, общества. Но надо сначала своими стихами убедить людей в том, что Вы поэт, чтобы к Вашим словам относились с вниманием и интересом, а потом уже откликаться на эти значительные события.
Так что главное для Вас, я думаю, попробовать сначала свои силы в умении выражать свои душевные переживания настроения, размышления, пусть скромные, но подлинные. Поэзия идет от сердца, от души, только от них, а не от ума (умных людей много, а вот поэтов очень мало!). Душа, сердце — вот что должно выбирать темы для стихов, а не голова.
Коротко о подробностях стихотворения. Вот Ваши эпитеты: «Небо голубое», «сильная грудь», «могучие крылья», «улыбка светлая и веселая», «знамена алые», «седая голова», «золотая звезда», «почтительное молчание», «великий подвиг». Неужели Вы не заметили, что все это очень, очень общие, распространенные, примелькавшиеся эпитеты, потерявшие свою выразительность.
А разве это не поверхностные выразительные средства, которые сразу же любому в таких случаях приходят в голову: «космический корабль несется быстрее птицы. Москва приветствует, были все потрясены» и т.д.
Кое-где у вас совершенно отсутствуют рифмы, т.е. созвучия на конце строк. Например:
В сияньи неба голубого,
В блеске солнечных лучей
Корабль «Восход» быстрее птицы
Плавно несся над землей.
«Голубого — птицы», «лучи — земля» — разве это рифмы? Можно, конечно, писать стихи и без рифмы, но почему же тогда в других местах стихотворения они у Вас есть?
Где есть, где нет, и каждый раз бездумно — это не годится.
Вы пишете «быстрее птицы плавно несся...». Эту плавность при полете быстрее птицы невозможно представить. Да неужели ракета летит только быстрее птицы.
Вот так коротко о Вашем стихотворении, Иван Игнатьевич. Не могу судить вообще о Ваших стихах, т.к. Вы послали мне только одно.
А Вы ни разу не бывали в редакции местной газеты? Там есть люди, которые могли бы с Вами поговорить о стихах или с которыми Вы могли бы поговорить.
Еще раз повторяю, что не берусь судить о Ваших стихах вообще и что, возможно, я ошибаюсь в своем мнении о Вашем стихотворении.
От всей души желаю Вам всего самого доброго!
С искренним уважением. Николай Рубцов.
Такие недостатки, которые есть, на мой взгляд, в Вашем стихотворении, сейчас довольно широко распространены в стихах и множества других авторов. Причем частенько такие стихи все же печатают, и если Вы встречаете такого рода стихи в печати, то не думайте, пожалуйста, что так и надо писать. Всем надо нам учиться писать так, как писали настоящие, самые настоящие поэты — Пушкин, Тютчев, Блок, Есенин, Лермонтов. Законы поэзии одни для всех.
Н. Рубцов
Н. Н. СИДОРЕНКО
Никольское, 17 февраля 1965
Добрый день, Николай Николаевич!
Какие у Вас есть приметные новости, и у Вас лично и на семинаре? Рад был бы получить от Вас опять весточку.
Так довольно долго ничего не писал Вам потому, что о себе писать нечего. Но вспоминаю Вас по-прежнему часто и всегда с самым добрым чувством. И Вас, и Вашу семью, и Ваш семинар. Нередко встречаю Ваши стихи в печати и радуюсь этому.
Из института мне приходят какие-то странные письма. Например, снова просили справку с места работы, чтоб оформить приказ о моем восстановлении, т. е. значит, что мое положение в институте по-прежнему было очень зыбкое, о чем я не знал. Справку послал. Потом пришла рецензия на курсовую работу В. Рубцова. Пришла почему-то на мое имя эта заблудившаяся рецензия. Потом прислали обзор совр. литературы в помощь студентам. А вот никаких заданий я до сих пор не получил.
Еще послали мне личную карточку студента и просили ее заполнить. Ее послали недавно, и я, кажется, могу теперь считать, что уже оформлен, наконец, приказ о моем восстановлении. Но столько в остальных письмах было непонятного для меня, что и это письмо для меня остается не совсем понятным. Не подумайте, что я прошу Вас обо всем этом поговорить в институте. Я сам сегодня им напишу обо всем. Вот такие у меня студенческие дела.
В «Огоньке» тоже ничего пока нет и нет. Может быть, Вы, Николай Николаевич, позвоните еще раз М. Алексееву. В конце концов может случиться такое, что М. Алексеев оставит по каким-либо причинам эту свою должность, — и с кем тогда нам иметь дело? Надо будет начинать тогда все сначала. Между прочим, какая-нибудь скорая публикация для меня сейчас была бы очень, очень кстати.
Живу по-прежнему. Только по временам все сильнее и сильнее чувствую какую-то беспросветность в будущем. Порой кажется, что я уже испытал и все радости, и все печали. Все сильнее и сильнее люблю Л. Толстого, Тютчева, Пушкина, Есенина.
До свиданья, Николай Николаевич. С прежним полным уважением и любовью
Н. Рубцов
Поклон Вашей семье.
Р. S. Да, мне написали, что я должен послать свои стихи на кафедру творчества, а после этого пришло письмо, что нужна справка для восстановления. Получилось так, что я еще не студент, а стихи послать должен. Поэтому я их еще не посылал.
Р. S.
Дорогой Николай Николаевич!
Может быть, от меня самого требуется какое-либо письмо в «Огонек»? Я ведь там не имел ни с кем совершенно никакого разговора. Заходил однажды в редакцию, собирался поговорить с М. Алексеевым, но его тогда не оказалось там. Так я ни с чем и уехал.
Так вы напомните, пожалуйста, Николай Николаевич, М. Алексееву о моих стихах. Времени, по-моему, прошло уже вполне достаточно, — можно уже, кажется, им и принять какое-то решение.
Еще раз от души — всего Вам наилучшего!
Снегопад, глушь, ни одной мысли в голове.
Н. Рубцов
Простите, приходится продолжать. Мне кажется, что Вы отнесли тогда в «Огонек» в числе других стихов и стихотворение «Родная деревня». На тот случай, если его примут к публикации, я посылаю его новый, последний вариант.
РОДНАЯ ДЕРЕВНЯ
Хотя проклинает проезжий
Дороги моих побережий,
Люблю я деревню Николу,
Где кончил начальную школу!
Бывает, что пылкий мальчишка
За гостем проезжим по следу
Все ходит и думает: «Крышка!
Я тоже отсюда уеду!»
Среди удивленных девчонок
Храбрится, едва из пеленок:
— Ну, что по провинции шляться?
В столицу пора отправляться!
Когда ж повзрослеет в столице,
Посмотрит на жизнь за границей, -
Тогда он оценит Николу,
Где кончил начальную школу!
Н. Рубцов
Б.А. ЧУЛКОВУ
Москва, 1965
Здравствуй, милый и дорогой Боря!
Давно уже я собирался написать тебе, но ты знаешь, как это трудно бывает сделать. Разные есть тут причины, и все ты знаешь. Одна из них та, что я не люблю уже, да и не могу писать товарищу просто о своих чувствах к нему, о настроениях и т.п. И ты этого, мне кажется, тоже уже не любишь.
Вспоминаю о тебе всегда, как о прекрасном человеке и поэте.
Привет твой А.Я. я передал.
Твои стихи особенно нравятся Злате Константиновне (его жене) и его дочери Злате. Например, такие стихи:
«...нравится это? Нравится...».
Ну, вот и все. Не письмо это, конечно. Просто весточка.
Сердечный привет Гале.
А также Герману Александрову.
Твой Н. Рубцов
ИЗ ПИСЬМА В АРХАНГЕЛЬСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
По договору Вы предоставили мне для печати 1 п. л. Этот печатный лист, равный 700 строкам, я как раз и использовал. Какое имеет значение, разбиваю я строки или нет (это чисто художественное средство), но книжку все-таки я составил из 700 строк, как мы договорились. И за все эти строки по договору Вы обязаны мне уплатить.
Ваша ссылка на снисходительное отношение ко мне как к автору (разрешили якобы разбивку строк) безосновательна. Снисхождения с вашей стороны никакого не было. Иначе вы не убрали бы из рукописи 75 стихотворений. Это Вы сделали абсолютно произвольно. Это. А что же тогда можно сказать о разбивке строк?
Вы легко могли убрать эту разбивку, если бы нашли это нужным. Все 75 стихотворений, исключенные Вами из рукописи «Лирика», сейчас одобрены издательством «Советский писатель» и выйдут скоро книжкой «Звезда полей». Почти все эти стихи. Так что, повторяю, выбросили Вы их абсолютно произвольно. Это говорит лучше всего о Вашем отношении к автору.
Н. Рубцов
Е. А. ИСАЕВУ
Москва, 2 апреля 1965
Заведующему редакцией русской советской поэзии
изд-ва «Советский писатель» тов. Исаеву Е. А.
Заявление
Ознакомившись с редакционным заключением на рукопись моего сборника «Звезда полей», я согласился с теми замечаниями, которые в этом заключении есть.
Именно: некоторое однообразие пейзажей в стихах, некоторые лишние темы, чрезмерная разбивка строк, отсутствие глубокой мысли в кое-каких стихах.
Обязательно буду работать в дальнейшем над рукописью так, чтоб сборник не имел этих недостатков, чтобы он стал как можно лучше. Рукопись в доработанном виде представлю в редакцию в начале будущего года.
Т. к. сейчас у меня затруднительное материальное положение, я прошу Вас заключить со мной договор.
2/VI—65 г.
Н. Рубцов
|
|
стр.8 |