НЕВЕДОМЫЙ СЫН

Родимые места

Оле и Алеше

Николай Михайлович Рубцов родился все-таки не там, где ему было уготовано природой. А мать-природа готовила это место долго и старательно. Она пестовала лес и поле, шлифовала холмы и горушки, пустила между ними речку с чудесным названием Стрелица. Сыпнула из горсти веселых птиц и мелкого зверья, подвесила в небе грозного ястреба, который нехотя кружит над этими местами, выискивая полевую мышь или еще какую добычу. А ветерок прибежал сам собой, и тропинки извилисто пролегли с горки на горку, от реки к лесу. По одну сторону речки — Спасская церковь, венчавшая и крестившая русских крестьян, предков поэта. По другую сторону — срослись на угоре две деревни, Самылково и Денисково. Почти каждый дом был — как крепость семейная — велик и красив. Неповторимые северорусские скаты крыш, венцы.  Здесь и было в недавнюю старину, как говорится, полдеревни Рубцовых!

«О, сельские виды! О, дивное счастье родиться в лугах, словно ангел, под куполом синих небес!..» «Взбегу на холм - и упаду в траву. И древностью повеет вдруг из дола...» Эти строки Николая Рубцова можно смело отнести к Самылковским местам, хотя написаны они явно под впечатлением знаменитой деревни Николы. По удивительному стечению обстоятельств детские и отроческие годы поэта прошли (в детдоме) всего в 60-ти километрах от родины его предков. Сам Рубцов, вероятно, даже не знал этого. Рано потеряв мать, он лишь в зрелом возрасте узнал часть истории своей семьи, своего рода...

Это был обычный старый крестьянский род. Рубцовы. Соединившись с не менее древним родом Рычковых, они дали России и миру гениального поэта. Красивые слова, благословенные места Биряковской волости Тотемского уезда Вологодской губернии. Но жизнь тут порой невыносимо тяжела и не так красива, как хотелось бы.

У Андриана Васильевича и Раисы Николаевны Рубцовых было пятеро (по другим данным — семеро) детей: Николай, Михаил (будущий отец поэта), Анна, Александра, София. Известно о них немного. «Жили бедновато. И колоб ели — из семечек намнут, замочат... Язык исколешь...» Отец был худенький, черноватый-черноватый, сидит, бывало, на приступочке, когда мимо молодежь на погулянку идет. Все сидел. А может, и видел уже плохо — у многих в этом роду к старости резко ухудшалось зрение, до слепоты.

Михаил женился, стал работать к сельпо продавцом, грамотный был. Брат Николай нанимался к кому-нибудь в соседних деревнях. Одно время Николай и жена Михаила Александра работали в своей деревне у Кладовщиковых.  П.В.Кладовщикова вспоминает: «Александра приходила к нам жать. Жнивы (земли) у нас много было, а рук-то не хватало. Николай у нас дрова пилил да колол... Как-то раз после обеда опять пошли жать. Моя мамка взяла пирога на поле. Александра потом и говорит: «Я уж Михаилу оставлю, сама не буду есть...»

Жили Рубцовы в зимовке, «перед был не наряженный у них», средств не хватало. Колодец у них рядом с домом. Потом их дом купил А. П. Верещагин, позднее раскулаченный, перевез избу в Биряково (это километра полтора) и стал жить со своей семьей. Забегая вперед, скажем, что дом этот сохранился до наших дней, долгое время в нем была автостанция. 

Вероятно, дело было так: глава семьи Рубцовых умер или ушел жить в дом к старшей дочери. Родовой дом продали потому, что, нужны были деньги. Например, для уплаты грабительских сельхозналогов. К этому времени старшие сестры Михаила, видимо, были замужем. Ему жилось по-прежнему тяжело, и решили перебираться в город. С семьей Михаила, в которой были уже две дочери — Надя и Галя, собрались в путь бабушка Раиса и младшая сестра Соня. Одно из предположений П.В.Кладовщиковой: «Может, Михайло хлопотал— найти другую работу себе...»

Галина Михайловна Рубцова, родившаяся в Самылкове 12 ноября 1928 года, вспоминает, что они уехали из родных мест, когда ей было всего полгода. То есть это произошло летом 1929-го.

Ползли и бежали годы, не самые лучшие для деревни. Из газет того времени, можно, например, узнать, что «15-й съезд ВКПб стал съездом наступления против капиталиста, против кулачества, против бюрократизма, против культурной отсталости...» Против, против, против... В общем, культурная революция, наподобие китайской.  Да еще экономический террор.  В 1928 году увеличили налоги на крестьян. Но и в 27-м они были немалые: Тотемский уезд должен был выплатить около 400 тысяч рублей сельхозналога, у Кадниковского уезда годовое задание — около 500 тысяч рублей. Выполнялись эти задания тяжело, опять повсюду на русской земле замелькало горючее слово «недоимки». Да еще подоспел новый государственный заем, и все записные активисты первыми, хотя тоже сквозь зубы, на него подписались.

Секретарь Вологодского губкома партии Матвеев рассуждал в своем докладе: «Часть бедноты пролетаризуется, а большая часть из бедноты передвигается в группу середняков... Сейчас несомненно, мы более резко формулируем вопрос регулирования роста кулака...» 

Видимо, хотели регулировать с помощью налогов. Но налоги имеют странное свойство — они бьют не по той голове. И уже вовсю заговорили о раскулачивании, о коллективизации.  А в городах люди ищут работу, созданы биржи труда. В деревнях плодятся ячейки Союза безбожников. И всюду — растущее пьянство. Один из лозунгов того времени: «Все на борьбу с самогоном!» Не от хорошей жизни, наверное, потекли рекой водка, вино и самогон. Для деревенских праздников раньше обычно варили пиво...

В местной газете «Красный Север» от 17 января 28-го года появилось объявление: «Стрелицкое общество потребителей Биряковской волости Тотемского уезда ликвидировано за слиянием с Биряковским обществом потребителей с передачей ему актива и пассива». Может, заодно закрыли и магазин в Самылкове. И Михаил Андрианович Рубцов остался без работы. То ли покупателей стало маловато, то ли товаров. Сие похоже на правду, потому что в акте о рождении дочери Гали (ноябрь 28-го) записано: профессия, источник существования отца - сельское хозяйство. То же самое, кстати, написано и о матери...

Эту часть повествования можно завершить вологодской частушкой того времени. Эта частушка была, так сказать, официально одобрена, поскольку ее напечатала газета:

Наша речка глубока, 

Нигде броду нету.

Я люблю большевика 

Из своего совету!

*  *  *

Итак, что же еще мы знаем о Рубцовых?

Николай Андрианович. Старший сын в семье. Видимо, еще до финской попал в армию. Больше в деревне его не видели - так полагает П.В.Кладовщикова.  Городская родня считает, что в Отечественную войну он «убился на лошади», то ли в колхозе, то ли на фронте.

Михаил Андрианович. Отец поэта. Родился, очевидно, в 1899 году. Примерно в 1920—21 году женился на Александре Михайловне Рычковой. 23 сентября 1922 года у них родился первый ребенок — Надежда. В акте о рождении записано: отцу 23 года, матери — 22. Заявителем была тетя Соня. 

Место работы Михаила, «отделение от сельпа было посередь деревни, большой дом стоял. Видно, по счетной части Михаил тут работал. До колхозов все это было. А колхоз назвали «Первомайский...», — вспоминает П.В.Кладовщикова. 

Летом 29-го года Михаил приезжает с семьей в Вологду. Или сначала, еще раньше, приехал туда один, устроился в потребкооперацию, подыскал жилье для своего семейства. В Вологде сменили Рубцовы несколько квартир — жилье приходилось снимать. Здесь родился в 32-м старший сын, назвали его Альбертом. Видимо, в эти же годы Михаил Андрианович вступил в партию.

В 1935-м переехала семья в Емецк, где 3 января следующего года родился Николай, будущий поэт. В ту пору его отец занимал должность начальника ОРСа Емецкого леспромхоза. Работа его была разъездной. Все время ему приходилось ездить по лесоучасткам, организуя там котлопункты, пекарни и магазины. Детей не видел полгода...

После Емецка была Няндома, потом опять Вологда. В тридцатые годы Михаил Андрианович был репрессирован и 11 месяцев просидел в тюрьме. 11 страшных месяцев. Был освобожден, восстановлен в партии и на работе.

Примерно в 1944 году, когда Александры Михайловны уже не было в живых, отец поэта женился второй раз. В новой семье у него родилось трое сыновей. Возможно, сын от первого брака Альберт одно время жил в новой семье отца. Умер Михаил Андрианович в Вологде 29 сентября 1962 года. 

Анна Андриановна. Сестра Михаила и Николая. Во время войны работала в Вологде на ВРЗ, ушибла голову. Умерла раньше своих сестер и Михаила.

Александра Андриановна. Еще одна сестра, «тетя Шура». Выходила замуж в деревню Загоскино (11 километров от Бирякова). «Муж погинул в Финскую, она работала в «Мясотресте», жила в Загоскине». Умерла от рака, раньше Софии. 

София Андриановна. Самая младшая сестра. Родилась в Самылкове 29 декабря 1910 года. Рождение ее зарегистрировано в Спасо-Стрелицкой церкви. Видимо, приехала в Вологду в 29-м вместе с семьей брата Михаила и со своей матерью. Еще до войны вышла замуж за М. Н. Федотова, с войны муж пришел инвалидом. После войны развелись. Почти всю жизнь проработала в столовой в Вологде (на углу улиц Калинина и Ветошкина). Несомненно, тетя Соня многие годы была как бы центром родственных связей Рубцовых. У нее не раз находил приют Николай Рубцов. А в детстве она читала будущему поэту сказки Пушкина.

Раиса Николаевна Рубцова. Бабушка поэта. В Самылкове ходила с матерью поэта в церковь. Последние десятилетия жила в Вологде, в преклонном возрасте «ослепла, умирала при маме», — вспоминает дочь тети Сони Н. М. Щербинина. Бабушка Раиса рассказывала будущему поэту скалки, пела частушки и песни.

Александра Михайловна Рубцова (Рычкова). Мать поэта.  О ней, конечно, нужен особый разговор. Пока напомню лишь строки осетинского поэта, переведенные на русский Николаем Рубцовым:

Всегда заботой матери храним

От колыбельных дней и до конца,

Взрослеет сын, и борется и дышит!

Так почему за именем своим

Он пишет имя гордого отца,

А имя доброй матери не пишет!

...Тотемские, сокольские, вологодские места — родимые места Николая Рубцова. Соки этой земли питали его мощный поэтический талант. А сколько трагедий было на этой земле!  Русский поэт еще в начале века сказал: «Доколе матери тужить? Доколе коршуну кружить?..» Но и до сих пор кружит над Самылковым, над холмами и пригорками ястреб или коршун — красивая и страшная птица...  

---